Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка - Мак-Канн Кейт
Хоть нам тогда это и не бросалось в глаза, но полиция, не снабжая прессу, главным образом международные издания, информацией, по сути предоставила ей полную свободу действий, и это вылилось в то, что разного рода домыслы и спекуляции приобрели массовый характер. Газетные колонки и телевизионный эфир наполнились так называемыми «фактами». Сейчас, оглядываясь назад, кажется невероятным, что при почти полном отсутствии достоверной информации было сказано так много.
Первые несколько дней после похищения Мадлен пресса в общем относилась к нам с сочувствием и, кроме тех случаев, когда мы делали публичные заявления, репортеры нас не преследовали. И все же, несмотря на то что никаких видимых подвижек в следствии не было заметно, репортеров становилось все больше. Нас это немало удивляло, мы не могли понять, почему именно наша «история» привлекла к себе столько внимания. Очевидно, дело было в том, что обстоятельства нашего дела очень необычны: британский ребенок похищен во время отдыха с родителями. Единственный известный нам подобный случай — исчезновение двадцатиодномесячного Бена Нидэма, пропавшего шестнадцать лет назад на одном из греческих островов; этого ребенка так и не нашли. С тех пор мир изменился. Особенно это касается средств связи. В 1991-м Интернет и мобильные телефоны только-только начали появляться и не существовало круглосуточных новостных каналов, собирающих любую мало-мальски значимую информацию со всего света. Тот факт, что мы с Джерри — врачи, похоже, тоже подогрел интерес к нам, как, не сомневаюсь, и то, что Мадлен — очень красивая девочка.
Конечно, мы столкнулись с критикой в свой адрес. Главным образом нас обвиняли в том, что, отправившись в ресторан ужинать, мы оставили детей одних в номере. Надо сказать, что некоторые из первых репортажей могли ввести зрителей и читателей в заблуждение, указывая на то, например, что мы находились от своего номера в нескольких сотнях метров. Те журналисты, которые побывали в Прайя-да-Луш, воочию убедились, что расстояние от ресторана «Тапас» до нашего корпуса составляет чуть меньше пятидесяти метров по прямой, и изумлялись тому, что Мадлен была похищена, когда мы находились так близко. То же можно сказать и об их начальниках, руководителях телеканалов и газетных редакторах. Их я воспринимала как союзников и помощников в поисках Мадлен. И хоть я не сомневалась в искренности их желания помочь, через какое-то время я осознала, что главная задача прессы — не распространение новостей, а продажа продукта. Пришлось смириться с горькой истиной: спасение нашего ребенка не входило в число их приоритетов. Важнее для них были не мы и, к сожалению, не Мадлен, а кто-то орущий в телефонную трубку, что редактору нужно восемьсот слов к десяти часам.
Первые несколько дней после похищения Мадлен в нашем полном людей номере постоянно звучали англоязычные новости каналов «Скай» и Би-би-си. Мы часто смотрели репортажи, но когда как грибы после дождя начали появляться совершенно безосновательные теории и догадки, желание следить за новостями пропало. Джерри сказал мне: «Нужно прекращать смотреть это». Еще мы перестали покупать английские газеты, которые появлялись в «Баптиста» в тот же день, что и в Англии.
В поселке водителям приходилось искать объездные пути и место для парковки из-за того, что вся территория у нашего корпуса была забита машинами и микроавтобусами со спутниковыми тарелками. Журналисты заполонили «Баптиста», «Хьюго бьюти бар» и пляжи, приставая к местным жителям и отдыхающим с расспросами.
Но во всем этом была и хорошая сторона. Очень скоро стало понятно, что исчезновение Мадлен глубоко взволновало огромное количество людей в Британии. На нас обрушился поток писем, в которых люди старались нас поддержать, выражали сочувствие и надежду на благополучный исход. Электронный почтовый ящик компании «Марк Уорнер» завалили письмами сразу же после того, как о похищении сообщили в новостях. Ежедневно приходили сотни посланий.
Первая, самая страшная неделя прошла в лихорадочном возбуждении и показалась нам бесконечно долгой. Неослабевающая боль превратила минуты в часы, но для нас дни удлинились в буквальном смысле, потому что спать мы почти перестали. Спали урывками, просто падали от истощения посреди ночи и засыпали на пару часов, но просыпалась я всегда засветло. Едва я открывала глаза, все мои мысли тут же обращались к Мадлен, и я сразу чувствовала болезненную тяжесть в груди и необоримый страх. К шести часам я обычно уже успевала встать, выйти на веранду и сделать несколько телефонных звонков — дома тоже никто не мог спать. Я начала понемногу есть, хотя далеко не достаточно. Слухи о потере мною веса были сильно преувеличены: в первую неделю я действительно похудела примерно на 4,5 фунта, и на их восстановление у меня ушло несколько месяцев, но отнюдь не на 14 фунтов, которых лишили меня некоторые журналисты. Я всегда была худой, у меня такое строение тела. Были дни, когда я говорила себе: «Как ты можешь сидеть здесь и есть, когда Мадлен пропала?» или «Как ты можешь принимать душ?», и все же как-то делала это. Джерри повторял мне много раз: «Если ничего не делать и медленно превращаться в развалину, этим мы Мадлен не поможем». Он был прав, конечно, но впереди нас ждало еще много разочарований.
Мы так много времени проводили со всевозможными консультантами и советчиками, что почти перестали видеться с друзьями. Встречались мы разве что с Фионой. Она очень хорошо знала нашу семью, и, как никто, понимала нас, поэтому ее поддержка для меня была особенно важной. Как-то рядом с «Тапасом» я столкнулась с остальными из нашей компании. Они стояли растерянные, Джейн и Рассел плакали. Скоро мы уже все плакали и обнимались. И сейчас, когда я об этом вспоминаю, у меня на глаза наворачиваются слезы.
Во вторник, 8 мая, мы с тяжелым сердцем попрощались с членами семьи и друзьями, которые возвращались домой, в том числе и с моими родителями и мамой Джерри. Было очень грустно с ними расставаться, но мы понимали, что так будет лучше. Потом мы с Фионой пошли посидеть на пляже. Я по-прежнему ни на что не обращала внимания, ничто для меня не имело значения, кроме Мадлен. Мы разговаривали, плакали и обнимались. Случившееся было похоже на фильм ужасов, который все никак не заканчивается. Но теперь это стало моей жизнью, и она будет такой до тех пор, пока Мадлен не найдется.
Когда мы около пяти вечера возвращались с пляжа, мне позвонила Шери Блэр, тогда еще супруга премьер-министра Великобритании (ее муж Тони через два дня подаст королеве прошение об отставке и уйдет с поста через месяц). Она была очень добра, хотела помочь, удивлялась тому, что о Мадлен по-прежнему говорят в новостях каждый день, но находила это вселяющим надежду. Разговор этот состоялся через пять дней после похищения, и, как оказалось, история нашей несчастной дочери еще долго не будет сходить с первых полос газет. В том разговоре Шери произнесла мудрые слова: «Что бы ни случилось, ваша жизнь уже никогда не будет такой, как прежде». Она упомянула, что ее подруга Кэтрин Мейер является основательницей организации «Родители и похищенные дети вместе» (РПДВ), и сказала, что свяжется с ней от моего имени. Разумеется, я спросила у Шери, может ли британское правительство чем-то помочь португальской полиции или как-то ускорить поиски Мадлен. Я не хотела поставить ее в неловкое положение этим вопросом, и наверняка она это поняла. Мы были в таком отчаянии, что я просто не могла не воспользоваться такой возможностью.
Нам дали ключ от церкви, чтобы мы могли приходить и молиться там, когда у нас возникнет желание. Нам был очень дорог этот оазис покоя и уединения. Как-то раз, кажется, это было в тот же вторник вечером, когда мы молились в Носса Сеньора да Луш, Джерри посетило поразительное видение. Он вдруг увидел перед собой длинный, светящийся в конце туннель. Ему представилось, будто он вошел в этот туннель, и пока он по нему шел, туннель становился все шире, а свет — все ярче. Никогда прежде с ним не случалось ничего подобного, и он истолковал это как знак, указывающий на то, что мы должны как можно скорее сделать все, абсолютно все, что в наших силах, чтобы самим найти Мадлен. С того дня Джерри не покидала уверенность в том, что мы не должны ограничиваться обращениями и воззваниями, пассивно ожидая, что ее кто-то приведет домой. Нам нужно было проявить инициативу. Он сразу же поделился со мной этим откровением и попытался объяснить, какой ему в этом увиделся смысл. Мы должны были немедленно, не теряя ни минуты, собрать все доступные нам средства и начать действовать.
