Обещание - Пиколт Джоди Линн (электронные книги без регистрации txt) 📗
Он взглянул на часы лишь тогда, когда оказался у третьего по счету закрытого супермаркета. «Сейчас одиннадцать двадцать шесть, — подумал он, еще не осознавая, что его часы просто остановились. — Сгоняю в наш домик и возьму бутылочку».
На самом деле было уже без двух минут двенадцать.
Крис вспомнил, как однажды ему на ладонь села бабочка. Он замер, убежденный, что даже от одной его неправильной мысли это удивительное создание может улететь. Сейчас с Эмили он чувствовал то же самое. Она не произнесла ни слова, он тоже молчал, но уже целых сорок две минуты его рука лежала у нее на плече, как будто это было совершенно обыденным явлением.
По телевизору люди на Таймс-сквер сходили с ума. Там были мужчины с фиолетовыми волосами и женщины в костюмах Марии-Антуанетты, его сверстники подбрасывали крошечных малышей, которым уже давно пора было спать. Начались танцы под песни толпы. Крис почувствовал, как Эмили чуть ближе придвинулась к нему.
И вот наступил тысяча девятьсот девяносто четвертый год. Эмили большим пальцем нажала на пульте кнопку «без звука». В гостиной не стало слышно ни криков, ни фанфар. Крис был уверен, что слышит биение собственного сердца.
— С новым годом! — прошептал он и повернул голову к Эмили.
Она тоже повернулась к нему, и они больно стукнулись носами, но она тут же засмеялась, и все встало на свои места, потому что это была Эм. Ее губы оказались самыми мягкими на свете, он чуть потянул ее за подбородок, чтобы она приоткрыла рот, и его язык скользнул в узкую щель между ее зубами.
Она тут же отпрянула, Крис поступил точно так же. Краешком глаза он видел, как толпы людей на Таймс-сквер прыгают и смеются.
— Что скажешь? — прошептал он.
Эмили залилась румянцем.
— Я скажу… «класс!» — призналась она.
Крис улыбнулся ей в шею.
— Я тоже, — заверил он, снова нащупывая ее губы.
Когда Джеймс вошел в домик, в гостиной мерцал телевизор, там показывали гулянье. Но внезапно стало тихо. Джеймс остановился в кухне, сжимая в руках горлышко шампанского. Потом поставил бутылку на стол и направился в гостиную.
Первым, что он заметил, был телевизор, который беззвучно вещал, что настал тысяча девятьсот девяносто четвертый год. Второе, что он заметил, — это целующиеся на диване Крис и Эмили.
От изумления Джеймс не мог ни пошевелиться, ни произнести ни слова. Ради всего святого, они же совсем дети! В памяти еще было свежо воспоминание о ликере, и он не мог поверить, что его сын настолько глуп, что мог совершить подряд целых два проступка.
Потом он понял, что Крис с Эмили занимаются именно тем, чего от них ожидали родители.
Он попятился и, не потревожив их, вышел из домика, сел в машину. Когда он подъехал к главному корпусу, на его губах продолжала играть улыбка. Гас заметила мужа. От гнева ее щеки раскраснелись, в волосах белело конфетти.
— Ты опоздал, — сказала она.
Улыбающийся Джеймс рассказал ей и Голдам о том, невольным свидетелем чего стал. Мэлани и Гас засмеялись от радости. Майкл покачал головой.
— Ты уверен, — спросил он, — что они только целовались?
Все четверо подняли бокалы и поздравили друг друга с наступлением тысяча девятьсот девяносто четвертого года. И никто даже не заметил, что Джеймс забыл шампанское.
Настоящее
Середина—конец ноября 1997 года
Спустя несколько дней после смерти дочери Мэлани обнаружила, что зацикливается на самых заурядных вещах: на узоре древесины, из которой сделан обеденный стол, на устройстве застежки на пластиковых пакетах «Зиплок», на инструкции на упаковке тампонов, где предупреждалось о токсическом шоке. Она целыми часами могла смотреть на эти предметы, как будто не видела их раньше миллион раз, как будто только сейчас поняла, как многого не замечала. Она испытывала навязчивую потребность в мелочах. А что, если завтра утром окажется, что один из этих предметов исчез? Что, если единственные знания об этих предметах она сможет черпать лишь из своих воспоминаний? Теперь она знала, что в любой момент судьба может послать ей испытание.
Мэлани целое утро занималась тем, что вырывала странички из небольшого блокнота и швыряла их в мусорную корзину. Наблюдала за тем, как там накапливаются белые страницы, — крошечная снежная буря. Когда корзина оказалась наполовину полной, она рванула пакет из корзины, чтобы вынести его на улицу. Повалил снег — впервые в этом году. Околдованная первым снегом, Мэлани уронила мусорный пакет и, не обращая внимания на холод и на то, что отчаянно дрожит без пальто, протянула руку. На ладонь опустилась снежинка, и она поднесла ее к лицу, чтобы лучше рассмотреть. Но снежинка растаяла до того, как Мэлани смогла сделать это.
Ее напугал телефон, его резкий звонок вырвался через открытую кухонную дверь. Мэлани повернулась, побежала в дом и поспешно схватила трубку висящего на стене телефона.
— Алло!
— Здравствуйте, — произнес голос нараспев. — Я бы хотела поговорить с Эмили Голд.
«Я тоже», — подумала Мэлани и молча повесила трубку.
В приемной доктора Эммануила Фейнштейна Крис чувствовал себя неуютно. Он делал вид, что рассматривает развешанные на стенах снимки крытых мостов и тайком поглядывал на секретаршу, которая печатала настолько быстро, что ее пальцы так и порхали над клавиатурой, напоминая размытое голубоватое пятно. Внезапно зазвонил интерком. Секретарша улыбнулась Крису:
— Можете входить.
Крис кивнул и вошел в смежный кабинет, удивившись тому, что почему-то целых полчаса торчал в приемной, когда в кабинете не было другого пациента. Психиатр встал, вышел из-за письменного стола.
— Проходи, Крис. Я доктор Фейнштейн. Рад знакомству.
Он кивнул на стул. «На стул, не на диван», — отметил про себя Крис и сел. Доктор Эммануил Фейнштейн оказался не чудаковатым стариканом, как, исходя из его имени, рисовало Крису воображение, а был похож на спокойного дровосека или лесоруба, или на нефтяника с вышки. У доктора были густые белокурые волосы до плеч, и он был на целую голову выше Криса. Кабинет врача во многом напоминал кабинет его отца, Джеймса: темное дерево и шотландские пледы, книги в кожаных переплетах.
— Ну-с, — произнес психиатр, присаживаясь на вращающееся кресло напротив Криса, — как ты себя чувствуешь?
Крис пожал плечами. Доктор подался вперед и взял с кофейного столика, стоящего между ними, магнитофон. Отмотал запись назад, услышал свой заданный вопрос, встряхнул магнитофон.
— С этой техникой просто беда, — сказал он, — она не воспринимает невербальных ответов. Существует единственное правило, Крис. В ответ ты должен издавать членораздельные звуки.
Крис откашлялся. Возникшее было расположение к психиатру исчезло.
— Хорошо, — угрюмо ответил он.
— Хорошо что?
— Чувствую себя хорошо, — пробормотал Крис.
— Спишь хорошо? Аппетит хороший?
Крис кивнул, потом взглянул на магнитофон.
— Да, — многозначительно ответил он. — Ем я хорошо, но иногда не могу заснуть.
— А раньше случались проблемы со сном?
«Раньше» — с большой буквы «Р»… Крис покачал головой, глаза наполнились слезами. Он стал уже привыкать к своей слабости: всякий раз, когда он думал об Эмили, на глаза наворачивались слезы.
— Как дела дома?
— Творится что-то непонятное, — признался Крис. — Отец ведет себя так, словно ничего не произошло, мама разговаривает со мной, как с шестилетним ребенком.
— По-твоему, почему родители так к тебе относятся?
— Думаю, потому что напуганы, — ответил Крис. — Я бы на их месте испугался.
Каково это — узнать, что твой ребенок, которого ты, кажется, знаешь, как свои пять пальцев, оказался совершенно другим человеком?
Крис бросил на психиатра недовольный взгляд.
— Вы расскажете родителям о том, что я вам здесь скажу?
