Запретное (ЛП) - Сузума Табита (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Лочен Уители? — меня встряхивает повышенный голос, когда сквозь хаос выходящих учеников я направляюсь к двери. Я довольно долго поворачиваю голову, чтобы увидеть, что мисс Эзли манит меня к своему столу, и понимаю, что у меня нет выбора, кроме как пробираться обратно через толкотню.
— Лочен, я думаю, нам надо немного поговорить.
Господи, нет. Только не это, только не сегодня.
— Хм-м… извините. Я… вообще-то у меня математика, — торопливо говорю я.
— Это не займет много времени. Я напишу тебе записку. — Она показывает на стул перед столом. — Присядь.
Перекидывая через голову ремень от сумки, я занимаю предложенное место, понимая, что выхода нет. Мисс Эзли подходит к двери и закрывает ее с резким металлическим стуком, который звучит, как тюремная решетка.
Она возвращается ко мне, садится на стул рядом со мной и с ободряющей улыбкой поворачивается ко мне.
— Не нужно так волноваться. Я уверена, что теперь ты знаешь, что я больше ругаюсь, чем злюсь на самом деле!
Я заставляю себя взглянуть на нее, надеясь, что она протараторит свою речь о важности участия на занятиях быстрее, если я окажу сотрудничество. Но вместо этого она выбирает окольный путь.
— Что с твоей губой?
Поняв, что кусаю ее снова, я заставляю себя остановиться, мои пальцы в изумлении взлетают к губе.
— Ничего… это… ничего.
— Ты должен помазать ее вазелином и вместо нее грызть ручку. — Она тянется через стол к паре обглоданных ручек. — Менее болезненно и очень эффективно, — она одаривает меня еще одной улыбкой.
При всем желании я не могу ответить ей взаимностью. Дружелюбная светская беседа выводит меня из равновесия. Что-то в ее глазах подсказывает мне, что она не будет читать мне лекцию о важности участия на уроках, командной работе и всяком обычном дерьме. В ее взгляде нет предостережения, только искренняя озабоченность.
— Ты знаешь, почему я задержала тебя, не так ли?
Я отвечаю быстрым кивком, мои зубы снова машинально кусают губу. “Послушайте, это не самый подходящий день”, - хочу сказать я ей. Я бы мог стиснуть зубы и поговорить по душам с чрезмерно рьяной учительницей в другое время, но не сегодня. Не сегодня.
— Что тебя так сильно пугает в выступлении перед твоими одноклассниками, Лочен?
Она застала меня врасплох. Мне не нравится, что она использовала слово “пугает”. Мне не нравится, что она, кажется, слишком много обо мне знает.
— Я не… я не… — мой голос угрожающе срывается. Воздух медленно циркулирует по комнате, я дышу слишком часто. Она загнала меня в угол. Я ощущаю, как пот струится по моей спине, жар исходит от моего лица.
— Эй, все в порядке. — Она наклоняется вперед, ее беспокойство почти осязаемо.
— Я ничего не имею против тебя, Лочен, хорошо? Но я знаю, что ты достаточно умен, чтобы понять, почему ты должен уметь выступать на публике время от времени — не только ради твоей дальнейшей учебы, но и для личного опыта тоже.
Как бы я хотел просто встать и уйти.
— Эта проблема возникает только в школе или постоянно?
Зачем она, черт возьми, это делает? Директор школы, задержание, исключение — мне все равно. Все, что угодно, кроме этого. Я хочу отвлечь ее внимание от себя, но не могу. Эта чертова озабоченность режет мое сознание, как нож.
— Это постоянно, не так ли? — ее голос слишком нежный.
Я чувствую, как жар подступает к лицу. Панически вздыхая, я обыскиваю глазами класс, будто ища место, где можно спрятаться.
— Здесь нечего стыдиться, Лочен. Это просто то, с чем нужно сейчас разобраться.
Лицо горит, я снова начинаю кусать губу, резкая боль приносит долгожданное облегчение.
— Как и любая фобия, страх перед обществом является тем, что можно преодолеть. Я думала, может быть, мы вместе могли бы разработать план действий, чтобы подготовить тебя к поступлению в университет на следующий год.
Я слышу звук своего дыхания, резкий и быстрый. В ответ я едва заметно киваю.
— Мы будем делать все очень медленно. Постепенно. Возможно, ты мог бы стремиться поднимать руку и отвечать только на один вопрос каждый урок. Это было бы хорошее начало, как думаешь? Как только станет удобно добровольно вызываться на один вопрос, тебе будет гораздо легче ответить на два, а потом и на три… ну ты, в общем, уловил суть. — Она смеется, и я чувствую, что она пытается разрядить обстановку. — Не успеешь оглянуться, как ты сможешь ответить на любой вопрос, и ни у кого другого, черт возьми, не будет шансов!
Я пытаюсь ответить на ее улыбку, но не выходит. Делать постепенно… Раньше у меня была та, кто помогала мне в этом. Та, которая представляла меня своим друзьям, уговаривала меня прочесть свое сочинение в классе, та, которая незаметно пыталась помочь мне со всеми моими проблемами, а я так и не понял этого. А теперь я потерял ее — потерял из-за Нико Димарко. Один вечер с ним, и Мая поймет, каким неудачником я стал, начнет чувствовать ко мне то же самое, что Кит и мама …
— Я заметила, что последнее время ты выглядишь немного напряженным, — вдруг замечает мисс Эзли. — Что волне понятно — это тяжелый год. Но твои оценки хороши, как никогда, и ты выделяешься на письменных экзаменах. Поэтому ты с легкостью получишь свои пятерки — нечего переживать по этому поводу.
Я напряженно киваю.
— Какие-то проблемы дома?
Тогда я смотрю на нее, не в силах скрыть свое потрясение
— У меня двое детей, о которых я забочусь, — говорит она с легкой улыбкой. — Я так понимаю, у тебя четверо?
Мое сердце запинается и почти останавливается. Я смотрю на нее. С кем она, черт возьми, разговаривала?
— Н-нет! Мне семнадцать. У меня двое братьев и … и две сестры, но мы живем с матерью, и она…
— Я знаю, Лочен. Все хорошо.
Но это не так, пока она не прерывает меня, тогда я осознаю, что говорю не слишком ровным голосом.
“Ради Бога, постарайся сохранять хладнокровие!” — прошу я себя. — “Не уходи и не реагируй так, будто ты что-то скрываешь”.
— Я имела в виду, что у тебя есть младшие братья и сестры, за которыми ты помогаешь заботиться, — продолжает мисс Эзли. — Это не легко, вдобавок ко всем твоим школьным заданиям.
— Но я не… я не забочусь о них. Они… они просто куча надоедливых детей. Они, наверняка, сводят мою маму с ума… — мой смех звучит мучительно неестественно.
Между нами повисает еще одна напряженная тишина. Я отчаянно поглядываю на дверь. Почему она говорит со мной об этом? С кем она разговаривала? Какая еще информация имеется у них в этом чертовом деле? Они думают обратиться в социальные службы? Не связывалась ли школа Святого Луки с Бельмонтом, когда пропали дети?
— Я не пытаюсь вмешиваться, Лочен, — внезапно говорит она. — Я просто хочу убедиться, что ты знаешь, что тебе не нужно нести это бремя в одиночку. Твоя социальная тревога, обязанности по дому… слишком много всего для твоего возраста.
В моей груди поднимается боль и проходит через горло. Я обнаруживаю, что прикусываю губу, чтобы она перестала дрожать.
Я вижу, как ее лицо меняется, и она наклоняется ко мне.
— Эй, эй, послушай меня. Имеется много различных видов помощи. Ты можешь поговорить со школьным консультантом или с любым учителем, или я могу посоветовать кого-нибудь со стороны, если ты не хочешь вовлекать сюда школу. Тебе не нужно тащить все это на себе…
Боль в горле усиливается. Я теряю контроль.
— Мне… мне действительно нужно идти. Простите…
— Все хорошо, все в порядке. Но, Лочен, я всегда здесь, если захочешь поговорить, хорошо? Ты можешь назначить встречу с консультантом в любое время. И если я как-то могу облегчить твою работу в классе… На данный момент мы забудем о докладе. Я просто помечу его как письменное задание, как ты и предложил. И я перестану задавать тебе вопросы и пытаться привлечь тебя к участию. Знаю, что это немного, но может, это хоть сколько-нибудь поможет.
Я не понимаю. Почему она просто не может быть как другие учителя? Почему она должна заботиться?
