Свадьба - Бабаян Сергей Геннадьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
При взгляде на эту толпу (выделилось чье-то первобытно безлобое, безмысленно-зверское, отягощенное прогнатической челюстью троглодита лицо) на меня навалилась совершенно парализовавшая мою волю тоска: даже если я каким-то чудом (каким?!) открою окно – еще вылезать, семенить на корточках вдоль козырька, спускаться, прыгать, бежать… а если все-таки увидят, услышат?! Я скрипнул зубами; землей в бушующем море манила далекая черная ночь; Тузов стоял, опустивши руки: его обреченный вид немного меня ободрил. Ладно. Так… На верхних этажах ручки задвижек целы; крепятся они к переплету овальными фланцами на паре шурупов; надо их отвернуть, вытащить ручку и открыть ею наше окно; правда, я знал, как строители вворачивают эти шурупы: два оборота отверткой, потом, разъярясь, в мягкое дерево заподлицо молотком; рукоять моего ножа умещалась в ладони – разве это отвертка?… А если на головках крестовые шлицы?! Ладно! Я повернулся к Тузову.
– Пошли!
Я уже поднялся на три или четыре ступеньки… меня как ударило: инженер,…!!! Повернувшись, я налетел на безропотно шедшего следом Тузова, с трудом удержался, чтобы его не толкнуть – отстранил, – и бросился к раме. Вытащив нож, я снова раскрыл отвертку – но не до конца, под прямым углом к рукоятке. Вот тебе клык – перпендикулярная к отвертке рукоятка ножа работает как рычаг! – если, конечно, ригель не заклинило намертво, тогда я просто сломаю нож… Я вставил отвертку в гнездо, махнул Тузову – навалиться на раму, – затаил дыхание, стиснул зубы, нажал, повернул…
Повернул!
Тузов отпрянул. Я вытащил нож – и открыл окно.
В первую секунду я чуть снова его не закрыл – оглушенный: такой, казалось, осязаемо плотный, пугающе близкий разнобой голосов хлынул в мое лицо. Толпа рычала и ворочалась как будто у меня под ногами; лишившись хотя и хрупкой, бесплотно прозрачной, но перегородки – окна, – я почувствовал себя совершенно беспомощным и беззащитным… Но тут опять в мозгу моем ярко вспыхнуло: мать!., мать невесты! – а мы уже топчемся здесь, наверное, десять минут… и тут меня будто ожгло с другой стороны: а балкон?! я забыл о балконе – балконе четвертого этажа! Я осторожно высунулся – на полголовы, – глянул, прищурившись, правым глазом… стоят! Стоят смутно различимые силуэты, чуть подрумяненные отсветом из гостиной, – мерцает огонек папиросы, кажется, вниз не смотрят… а там кто его знает… Снизу в уши бурлила толпа.
– …когда освободится?
– Еще полгода осталось.
– Слышь, Катька? Смотри!
– А чо мне смотреть-то? Чо он мне, муж, что ли?
– Муж не муж, а Окороку твоему пятак начистит.
– Ты это при Валерке скажи. Он вас обоих уложит.
– Ну а ты чего, полгода потерпеть не могешь?
– Пош-шел ты…
– А где Толян! Проблевался, что ли?
– Ыи…
– Добро на г… переводит.
– Это… приходит мужик к врачу. Доктор, говорит… Другого выхода нет. Пора.
Я повернулся к Тузову, показал на себя, потом пальцем вниз, – взялся левой рукой за центральную стойку… Освещенные лица пяти или шести человек – тех, кого не скрывал козырек, – смотрели, казалось, мне прямо в лицо. От подоконника до козырька было чуть более метра. Я оперся руками о брус оконной коробки, быстро перенес одну ногу, потом – упор на руках – вторую, – переставил руки, повернулся спиной к окну (живущие в памяти освещенные лица своими взглядами прожигали мне спину) и мягко, скользя носками по выложенной кафельным боем стене, опустился на козырек – и тут же присел на корточки… Быстро оглянувшись – метнув исподлобья взгляд в направлении толпы, – я с огромным, упоительным облегчением увидел, что лица исчезли. Сверху – опять шумно и долго, казалось мне, – неуклюже суча ногами, спускался Тузов… Наконец он сел враскоряку рядом со мной; я мотнул головой – и гусиным шагом, широко загребая ногами, двинулся на левое крыло козырька. Внизу влажно чернел провал палисадника…
– Эй! Вы чего там?! Витька – смотри!…
Я задохнулся; Тузов бессмысленно рванулся к стене – навалился плечом, упал на колени…
– Скорей!!!
Я на корточках, прыжком повернулся спиной к пустоте, сбросил ноги с упора сидя, чуть не в падении опустился в свободный вис – и, оттолкнувшись от стенки ногами – прыгнул…
– О!… Альпинисты, едрена вошь… На подвиги потянуло, что ли?
Я приземлился удачно, на ровную землю, судя по толчку – с высоты около метра… уже в момент приземления понял: кричат с балкона! – отпрянул в сторону, освобождая место для Тузова: тот боком, чуть не из лежачего положения торопливо сполз с козырька – завис, царапая стену носками, – я бросился к нему, обхватил за колени, он разжал руки – я быстро присел, смягчая его прыжок…
– Тихо! за мной!…
…и, горбясь, на цыпочках побежал вдоль стены, по узкой бетонной отмостке фундамента…
– Чего кричишь-то, дядя Степан?
– Я говорю, перебрали, что ли? По стенам лазите?
– По каким стенам, ты чего, дядя Степан? Чертей, часом, не ловишь?
– Допился старик…
Мы с Тузовым завернули за угол дома. Голоса сразу как будто провалились сквозь землю.
– Ф-фу! Ну, все в порядке?!
Радость освобождения прямо распирала меня – хотелось куда-нибудь бежать, прыгать, смеяться… От избытка чувств я хлопнул Тузова по плечу.
– Все отлично, Леха! Пошли скорей. Представляешь, как твои старики обрадуются?!
От этих последних слов я вдруг чуть не до слез растрогался: видно, возвращался подавленный нервным напряжением хмель… Тузов слабо улыбнулся.
– Спасибо тебе, Костя…
– Да ну, о чем говорить… – Я был очень доволен собою.
Мы обогнули дом и пошли в обратную сторону: Славик и девочки после выхода из подъезда повернули направо, а мы спрыгнули с левого крыла козырька – там, где его край опирался на стену. Сейчас по левую руку от нас тянулись серой плоской грядою дома с редкой оранжевой смальтой горящих окон; справа – отверзалась черная ночь: бархатистая бездна с голубыми искрами звезд и одинокою красной – светофора железной дороги. Под ногами почавкивала грязь, но, кажется, было что-то похожее на тропу. Мы дошли до последнего в одноликой мрачной шеренге дома и, перебравшись через блеснувшую водою канаву, выбрались на асфальт… Метрах в десяти впереди показались едва различимые – темно-серые на ослепляюще черном – фигуры.
– Славик?…
– Костя! Мы подошли.
– Ну, слава Богу, – сказал Славик.
– Все в порядке, – радостно сказал я. – Вы представляете – когда мы были на козырьке, какой-то придурок нас увидел с балкона. Это, кричит, что такое? Альпинисты! что-то еще… Я думал, меня хватит удар, тем более что я сразу не сообразил, что это кричат с балкона. Я сначала подумал – снизу! Мы спрыгнули и припустили. А эти, снизу, ему кричат: «Ты чего, дядя Степан, перепил, что ли? Черти мерещатся?» Я думаю, они так друг друга и не поняли: и эта сволочь вся пьяная, и дядя Степан уже с трудом лыко вяжет… Давайте покурим, что ли?! – Я с наслаждением закурил. – Ну что, пошли?
– Тут это… – неуверенно сказал Славик.
– Я оставила зонт, – мертво сказала Зоя.
На меня как будто вылили ушат ледяной воды. Я вытащил изо рта сигарету и шепотом выругался. На Зою я не смотрел: я помнил ее лицо еще там, наверху, слышал сейчас ее голос – и не хотел на нее смотреть. Я ее любил и ненавидел. Зонт тут, конечно, был ни при чем.
– Так, – сказал я.
– Ну что, я пойду схожу, – сказал Славик. – Я бы раньше пошел, но мы ждали вас.
Я слышал, как Лика порывисто вздохнула. Порою это истеричное обожание начинало меня раздражать.
– Дай покурить, – сказал я.
Идти надо мне, думал я, безуспешно пытаясь притупить остроту горького разочарования сигаретой. Зоя моя девушка (да?… – тоскливо замутилось в душе), приехала вместе со мной – с какой стати за ее зонтом пойдет Славик? Да и Лика изведется, покоя не даст… вообще говоря, Лика славная девочка (вот если бы Зоя наружно была как Зоя, а душевно как Лика, – тогда бы я ее не ненавидел… и не любил…). Кроме того, Славик не знает Зонного зонта и будет искать его по словесному описанию: это намного труднее, чем найти хорошо знакомую вещь. Наконец, Славик, при всех его достоинствах, бывает просто иногда бестолков. Он может вообще ничего не найти (ему скажут, что зонт в гостиной, а он по дороге воспарит в эмпиреи и пойдет в танцевальную комнату) и вернуться с пустыми руками. Тогда пойду я. Так и будем по очереди возвращаться в квартиру, где уже хватились и ищут, наверное, Тузова?…
