Время старого бога - Барри Себастьян (книги онлайн читать бесплатно .txt, .fb2) 📗

— Значит, вы с сержантом Друри осматривали место преступления — в Дублинских горах, так?

— В горах Уиклоу.

— Да, в Уиклоу. Я вот что хотел спросить, вы тогда кровь на анализ брали? От Берна, к примеру, с того времени образца не осталось. Запросто можно взять сейчас. Или вы брали? Может, затерялся? Не брали вы кровь у подозреваемых и прочих?

Тома задело за живое как профессионала. Ответ был однозначный — “нет”. Наверняка Флеминга почти никакой ответ не устроил бы. Однако Флеминг дал ему лазейку. Образец и правда мог затеряться. Или испортиться. Но ведь Билли был мастер собирать улики. Аккуратный, дотошный. Никогда ничего не делал тяп-ляп, лишь бы скорей домой. Никогда не превращал вещдоки в негодные — у него ничего не валялось как попало, никогда не отклеивались ярлыки. Ничего подобного за Билли не водилось. Том не знал, что ответить. Он, без преувеличения, гордился всем, что сделал за годы работы, но сейчас его затопила волна стыда.

— Билли хранил образцы крови на карточках, — сказал Том. — По капле, у него была их целая коллекция, как колода карт.

— Да? — отозвался ровным голосом Флеминг.

— Именно. Мы и с тобой, Джек, то же самое делали не раз, когда расследовали другие убийства.

— Ну да, конечно. По необходимости.

Джек Флеминг не старался скрыть разочарование. Том не понял, что именно его разочаровало — то ли дурацкий ответ, то ли сама по себе плохая сохранность улик с шестидесятых. Наверняка и сейчас много чего пылится в шкафах и картотечных ящиках тысяч полицейских участков. Единого хранилища улик в городе нет и не было. Вдобавок многие служащие поумирали, и вещдоки после них лежат забытые, словно в гробнице Тутанхамона.

— Ну что ж, — сказал Флеминг, — самое большее, что мы можем сделать — это взять образец у тебя. Не выкапывать же нам из могилы Билли Друри.

— Его кремировали, — попытался разрядить обстановку Том.

— Светлая память, — отозвался Флеминг.

— Он подозревал Берна, но не был уверен.

— Берна? Ну да. Может, и он. Вот было бы дело! Растлитель малолетних и вдобавок убийца! Ты что-нибудь помнишь про кровь на сутане? Ты у Берна образец не брал? — спросил еще раз Флеминг — ничего-то он не упустит, недаром его по службе повысили. Он добивался ответа, четкого, однозначного.

— Наверняка брал. Убедились, что Мэтьюз — это Мэтьюз? Что там сказано в деле? Черт, не помню. С Берном ничего не совпало, я почти уверен, иначе мы бы его сразу арестовали.

— Проверим, проверим. — Флеминг почти молитвенно сжал ладони. — Когда О’Кейси и Уилсон ходили к Берну, про детей и бассейн он ничего не сказал, от ответов увиливал. Сказал, что говорить будет только в присутствии адвоката. И его спросили про нераскрытое убийство Мэтьюза, чтобы он разговорился. Уилсон не промах. А Берн возьми да и удиви Уилсона — сказал, что, кажется, видел в тот день на горе убийцу. И в тот раз промолчал — дескать, были на то причины. Сдается мне, чтобы его грязные дела не всплыли. Берн сильно отстал от Мэтьюза, тот ускакал вперед, словно горный козел. Так он сказал ребятам. И он точно видел человека, а чуть позже, уже вдалеке, откуда толком было не разглядеть — потасовку. И услыхал крики Мэтьюза. Кричал тот страшно, Берн от ужаса чуть не обделался. Говорит, даже не побежал на помощь. Понял лишь, что дело дрянь, дрянь. Подумал, может, разъяренный отец, ну, сам понимаешь… И когда он спустился к автостоянке, чтобы скорей убраться — почти три километра топал по вересковым кочкам, — там, на стоянке, он встретил того же человека, что и на горе, и тот его удивил: подошел и представился полицейским. Мол, что вы тут делаете? На воскресную прогулку вышли, черт подери? Берн не знал, что сказать. Он со страху чуть не помер — думал, настал его черед. Растлители детей — те еще трусы, Том. Тот же тип, что и на горе, почти точно он — так что же будет? У него голова пошла кругом. Он не знал, что делать, и сказал полицейскому, что его товарищ сорвался с обрыва. И этот сыщик позвонил из фермерского дома, вызвал помощь. Берну — священнику, человеку уважаемому, — пришлось его сопровождать, а через час, уже в сумерках, приехали двое на машине — один, полагаю, Друри. И кто же тот, кого он якобы на горе встретил? Кто же тот полицейский? По-моему, ты и без меня знаешь, Том.

— Он тогда ни слова об этом не сказал, — промычал Том беспомощно, по-идиотски. — И потом, если бы он меня встретил, то не удивился бы. Я про того человека на горе, якобы про убийцу, что представился полицейским. Он же меня знал, мы с Билли у него дома были.

— В записях Билли про это ни слова. Вы приходили к нему домой его допрашивать?

— Ты же только что сказал, да.

— Нет, я сказал, что Уилсон и О’Кейси были у него дома.

— А-а, Уилсон и О’Кейси. — Ну да, это совсем другое дело.

— С тобой все в порядке, Том?

— Нет, не все. Не в порядке. Что там у Билли в записях сказано про звонок в полицию?

— То же, что ты мне всегда говорил, но Билли твой напарник, Том, Билли ради тебя готов был хоть в пекло, хоть через Долину смерти в костюме-тройке и в пальто.

— Ну, еще бы! Но будь я убийцей, Билли не стал бы меня покрывать. Ни за что. Да и Берн давно бы уже заговорил. Тогда бы и заговорил. Помню его — скользкий типчик, с акцентом как у пижона из центральных графств.

— Наверное, не хотел огласки, чтоб не мешали его делишкам. И ведь еще двадцать лет себе выгадал спокойных. Лучше молчать, чем говорить. Ну а сейчас он решил покопаться в грязном белье, потому что знает, кончен бал. Нутром чует.

— Так и есть. Такая у них тактика, всех запутать. Пусть его лучше посадят в Арбор-Хилл — в Маунтджое ему кишки выпустят.

Вновь наступило молчание. Из сада долетали крики играющей детворы.

— Прости за нескромный вопрос, это ты убил того священника? — нарушил молчание Флеминг.

— Не я не есть не убийца священника, — ответил Том с долей юмора, как священники во времена преследования католиков отвечали: “Не я не есть не священник”, — чтобы избежать греха лжи.

Если Флеминг понял шутку, то виду не подал. Том еще больше сник.

— Меня даже там не было, когда это случилось. Берн позвонил в полицию, и дежурная узнала его фамилию, потому что дружила с Билли — нет, он за ней не ухаживал, никаких девушек у Билли не было, — и знала, как мы с Билли возмущались, когда комиссар свернул расследование, многих молодых полицейских задело тогда за живое. И она его соединила с нами, так я и очутился впервые на той горе — отвез туда Билли, а на стоянке нас ждал Берн, перепуганный, и уже в сумерках он нас привел к ущелью, и всю дорогу лопотал как индюк, и мы, Билли и я, спустились туда, где лежал труп, и, правду сказать, на него взглянуть было страшно. Фарш. Потому что камни там острые, как ножи, всего изрезали. Наверное, долго лежал там и умирал мучительной смертью. А почему, спрашивается, Берн не подошел узнать, нужна ли помощь? Сообщник, мать его. Трус. Склон весь зарос колючками, крапивой, чего там только не было, но мы спустились и наверняка исцарапались, так что не удивлюсь, если на сутану попала кровь, моя или Билли. Никому и в голову не пришло меня подозревать в убийстве, что за ерунда! А может, его и не убивали? Может, просто поскользнулся и упал?

— Берн слышал шум, видел борьбу. Он утверждает, что Мэтьюза убили. И он считает убийцей тебя. С чего бы? Откуда у него такие мысли? Вот что мне покоя не дает. Скажем так, сыскное чутье. В записях Билли тоже все на убийство указывает. У него так и написано — “жестокое нападение”. Черным по белому: ножевые раны, и даже тогда, в шестидесятых, судмедэксперт это подтвердил. В записях все сказано. Нераскрытое убийство.

— Может, и так. Не знаю, почему Берн обвиняет меня. Не представляю. Пытается сбить со следа Уилсона и О’Кейси? Переключить их с нынешнего дня на прошлое, где он предстает в более выгодном свете? Этот человек виновен в страшных преступлениях, и Таддеус Мэтьюз был злодей и много горя причинил людям. Маленьким девочкам. Их родным. Меня до сих пор потрясает, если священник лжет. Сам не знаю почему.