Город чудес - Мендоса Эдуардо (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Во избежание сумятицы, которая бывает обычно в последние дни перед открытием мероприятия такого масштаба, власти настоятельно призвали будущих участников доставлять экспонаты заблаговременно. Несколько помещений приспособили под склады для временного хранения образцов, пока не будут отстроены соответствующие павильоны. Однако все оказалось гораздо сложнее, чем представлялось на первый взгляд. Надо было не только укрыть экспонаты от непогоды, сырости (иногда приходилось иметь дело с точными приборами, произведениями искусства или предметами, выполненными из хрупкого материала), уберечь от крыс, тараканов, термитов и других вредителей, но еще и расположить в определенном порядке, чтобы в нужный момент быстро их найти. Власти предусмотрели все эти трудности и заранее опубликовали исчерпывающую информацию обо всех существовавших на тот момент изделиях и их разновидностях. Каждому образцу был присвоен номер, буква или комбинация обоих символов. Таким образом удалось избежать путаницы. Онофре не упустил случая раздобыть один из этих перечней и внимательно изучил его. «Вот уж никогда бы не подумал, что в мире существует столько всякой всячины, которую можно продать и купить», – удивлялся он. Открытие поразило его настолько, что он несколько дней провел в сильном волнении. Наконец, обойдя несусветное количество препон и опасностей, он прихватил с собой светильник и в компании верного Эфрена Кастелса проник в один из складов. Помещение от пола до потолка сплошь было заставлено коробками и упаковками всех размеров и форм, начиная с огромных, куда без труда вошел бы целый экипаж вместе с лошадьми, и кончая маленькими, которые легко умещались в кармане. Эфрен Кастелс поднял светильник над головой, и при его дрожащем свете Онофре сверился со списком. В одном разделе он прочитал: Механические аппараты, употребляемые в медицине, хирургии и ортопедии; коляски, койки и т. д.; бандажи и накладные повязки для страдающих от грыжи, расширения вен и т. д.; аппараты вспомогательного типа: костыли, ортопедическая обувь, очки, защитные и обычные, слуховые трубки, деревянные искусственные ноги и т. д.; механические и пластические протезы: зубы, глаза, носы и т. д.; искусственные суставы и другие механические аппараты ортопедического назначения, к которым впервые в мире прилагались спецификации; различные аппараты для искусственного принудительного питания; смирительные рубашки – чего там только не было.
– Вот твари, выдумают тоже! – восхищенно прорычал Эфрен Кастелс.
По настоянию Онофре великан из Калельи благодаря своей огромной силе вскрыл самую большую упаковку. Внутри оказался обычный пресс для бумаги.
Великан слыл за добряка, поэтому ему не стоило труда расположить к себе маленьких плутишек, промышлявших на пляже; в основном это были дети совращенных им женщин. Поначалу он использовал их для своих амурных дел: обмен посланиями, назначение любовных свиданий. Теперь Онофре и Эфрен хорошенько их натаскали и организовали в банду. По ночам воришки проникали в складские помещения, ловко вскрывали упаковки, вытаскивали из них изделия и приносили украденное Онофре и Эфрену. Те в зависимости от назначения предмета либо продавали его, либо устраивали что-то вроде лотереи. Воришки тоже получали свою долю, но только после того, как доставляли товар. У Эфрена Кастелса деньги долго не задерживались, Онофре же, не тратя ни сентимо, накопил под матрасом мосена Бисансио скромный капитал.
– Не могу взять в толк, зачем тебе столько денег, – удивлялся своему партнеру великан. – Для меня деньги – это единственный шанс пробиться в жизни, поскольку я глуп как пень, а на кой ляд копишь ты, при твоих-то возможностях, – ума не приложу.
По правде говоря, Онофре представления не имел, как распорядиться своими деньгами. У него не было близкого человека, который мог бы помочь ему советом, но самое главное – у него отсутствовал стимул.
После многодневной слежки Онофре выяснил, что Дельфина покидает дом только по утрам и лишь на один час, когда отправляется за покупками. Поскольку, по его разумению, это было самое подходящее время, чтобы застигнуть ее врасплох, однажды утром он отложил все дела и пошел вслед за девушкой на рынок. Дельфина несла две огромные плетеные корзины, а вслед за ней шествовал кот. Она шла твердым решительным шагом, но при этом выглядела задумчивой, будто грезила наяву, шлепая босыми ногами по грязным лужам и наваленным где попало кучам мусора. Ребятишки, резвившиеся в узких лабиринтах улиц, оставляли игры и настороженно следили за ней взглядом. С каким удовольствием они затеяли бы с ней потасовку, запустили бы в нее из-за угла какой-нибудь гадостью из мусорного бака или осыпали градом камней, если бы не кот, которого они смертельно боялись. Торговцы на рынке тоже сильно недолюбливали Дельфину. Она никогда с ними не сплетничала, не допускала никакого панибратства, пристально следила за весом и качеством продуктов. Кроме того, она торговалась до последнего сентимо. Выбирала подпорченные продукты и требовала скидку. Когда какая-нибудь торговка, расхваливая свой товар, говорила, что капуста еще свежа и крепка, Дельфина называла это враньем. По ее словам, от изъеденного гусеницами кочана за версту несет гнилью, и она не собирается переплачивать за порченый товар. Если торговка не хотела уступать и разговор переходил на повышенные тона, Дельфина подхватывала кота под брюхо и сажала его на прилавок. Кот выгибал спину, поднимал дыбом шерсть и выпускал свои страшные когти. Тактический маневр неизменно приносил плоды: едва дышавшая от страха торговка уступала.
– Берите, берите, – говорила она, протягивая кочан, – платите сколько хотите, только не появляйтесь в другой раз около моего лотка. Я не буду вам больше продавать, слышали? Ничего!
Дельфина пожимала плечами и возвращалась на следующий день, чтобы начать все сызнова. Торговки при виде нее бледнели от бешенства и даже обратились к колдунье, которая промышляла тут же на рынке, с просьбой напустить на Дельфину, а особенно на кота порчу. Обо всем этом без труда разузнал Онофре, потому что, когда поблизости не было Дельфины с ее злокозненным котом, у торговок немедленно развязывался язык.
По дороге с рынка Онофре догнал Дельфину.
– Я тут прогуливался неподалеку, – сказал он девушке, – и случайно увидел тебя. Давай помогу.
– Без сопливых обойдемся, – ответила она и ускорила шаги, давая тем самым понять, что ее совсем не обременяют нагруженные доверху корзины.
– Я совсем не это имел в виду. Просто хотел быть вежливым, – попытался исправить положение Онофре.
– Это еще зачем? – спросила Дельфина.
– Так, – промямлил Онофре. – Просто так, без причины. Если есть причина, то это уже не любезность, а интерес.
– Довольно болтовни, – отрезала девушка. – Убирайся, или я напущу на тебя кота.
Надо было во что бы то ни стало избавиться от Вельзевула, то есть, попросту говоря, его убить. Те способы, которые перебирал в уме Онофре, были по-своему хороши, но их осуществление представлялось неимоверно трудным. Наконец ему пришел в голову подходящий вариант, казавшийся выполнимым. Он состоял в том, чтобы облить черепицу крыши растительным маслом. «Когда Вельзевул заберется туда для своих ночных похождений, как это делают все коты, он не удержится на скате и упадет. А упасть с четвертого этажа значит разбиться так, что костей не соберешь», – рассуждал Онофре и оказался прав – он сам чуть не упал с крыши при осуществлении своего плана. Тем не менее ему каким-то чудом удалось вымазать маслом все до одной черепицы, все щелочки и углубления, после чего он со спокойной душой отправился к себе в комнату и бухнулся на кровать. Этой ночью ничего не произошло. На следующую, когда он, устав от ожидания, забылся тяжелым сном (часы на церкви Святого Иезекииля как раз пробили два раза), его вдруг разбудил какой-то шум. С балкона доносились проклятья и жалобные стоны. Он испугался, что Вельзевул мог свалиться на голову какому-нибудь ночному бродяге. «Это было бы слишком большим невезением», – подумал он. Приоткрыв дверь, Онофре высунулся на балкон и чуть не умер от страха: в мертвенном свете луны он увидел какого-то субъекта, который, вцепившись в перила, молил о помощи и скреб ногами по стене в безуспешных поисках выступа или расщелины.
