Ящик водки. Том 1 - Кох Альфред Рейнгольдович (онлайн книга без txt) 📗
Не могу тут удержаться от того, чтоб не обозначить перекличку Малашенко с моим собеседником, я имею в виду знаменитое интервью Коха, которое цитировалось в начале книги — о том, что русские сами во всем виноваты, поскольку сами себя сажали и расстреливали. После того, как все внешние враги были побеждены. Так вот что мне Малашенко рассказывал в 1997 году: «Меня раздражают разговоры, что вот пришли нехорошие коммунисты и устроили революцию и тот режим. Как будто большевики были марсиане, прилетели на космических кораблях и изнасиловали бедную хорошую страну! На самом деле половина наших сограждан была готова посадить и содержать в лагерях другую половину — или вовсе расстрелять. Сколько было истрачено и промотано за десятилетия! А из ямы выбраться до сих пор не можем».
И вот еще два примера. Один мой коллега, старший товарищ, сильный профи, как раз в 84-м вступил в партию — и немедленно ушел на заметное повышение. Его тут же стал возить шофер на казенной «Волге», в том числе и на обкомовскую промтоварную базу, за дешевыми импортными шмотками. И вот он мне в то самое время говорил: «Старик, большевики — это всерьез и надолго. Поэтому надо с ними сотрудничать и брать свое». Он меня просто-таки стыдил за то, что я не вступаю в ряды… После он ушел в немедийный бизнес, поднялся и уехал со своей фирмой в бывшую социалистическую Европу. А вот еще один товарищ, чистейшей воды альтернативщик, со всеми феньками — церковный сторож, самиздат, гитара, самогоноварение, хиппизм, — где-то в 80-м мне сказал: «Через два-три года у нас в стране все изменится, мы будем путешествовать, зарабатывать деньги, вообще заживем как люди. Откуда я это знаю? Да так, просто чувствую». Ошибся он на три-четыре года, то есть практически, плюс-минус, в яблочко попал. Но после он, вот что странно, вот что досадно, так и остался альтернативщиком! (Были временные отступления, на уровне попыток заняться бизнесом и уходов, заходов в легальную коммерческую прессу, но его все равно выбросило в старую колею.) Тут просто ирония судьбы: одни ошибаются в прогнозах, неверно понимают ситуацию, но живут красиво при всех политических режимах. А другие все видят насквозь, на годы вперед, но это им не мешает перебиваться с хлеба на квас. Как говорил Чехов, цитируя по памяти Достоевского, чтоб жить по уму, одного ума мало…
Кох: А вообще я никогда не ставил такой задачи: быть успешным любой ценой. Это такой детский идеализм, который мне вдалбливали в голову еще черт знает с каких времен — и родители, и покойная тетка, и дядьки, которые сидели на шахтах… А вот папаша у меня коммунист был! Что ты! Карьеру делал… Он был как Малашенко. Партфункционером, правда, не был никогда — он чистый производственник. Но на партконференции, задрав штаны, ходил… Хотя по большому счету, чего ему было в коммунистах делать, они ж его законопатили за Можай в шестилетнем возрасте…
— Это ты ему так говорил?
— Нет, в принципе я его понимал, правила игры были такие. Сам себе пусть бы он задал этот вопрос! А мамаша — она была позлей, конечно.
— Ну и где у нас сейчас Малашенко?
— В Нью-Йорке; тоже нех…во. Вон куда кривая вывела, из ЦК-то КПСС… Я тебе не рассказывал, как я в разгар скандала с НТВ выступал в Вашингтоне в Никсоновском центре? Я им там говорил: «Как это так? Объясните мне! Вот я перед вами сижу, — я, Кох, который, будучи кандидатом наук, работал дворником, потому что как беспартийный и с репутацией соответствующей не мог на хорошую работу устроиться… А теперь кто же учит меня демократии? Сотрудник ЦК КПСС Малашенко и преподаватель Высшей школы КГБ Киселев. И вы недоумеваете почему-то по поводу меня — а не по поводу их!» Ха-ха-ха.
— И чем ваша беседа с американцами кончилась?
— Если ты помнишь, после нескольких моих и Бори Йордана поездок в Вашингтон в столице США как-то спал накал страстей по поводу того, что в России душат свободу слова. Мы там подробно объяснили, что такое свобода слова в исполнении Гусинского и сколько он брал денег, чтоб не наезжать…
— Ну и сколько?
— Говорят, пятьдесят лимонов в год у него такса была. Говорят! А сам я точно не знаю. Я, во всяком случае, не платил ему ни копейки. Может, поэтому он меня поедом ел в 97-м году? Но вернемся к тем временам, к нашему 84-му. Почему я не колебался вместе с линией? Наверно, это идеализм, в этом не было рационализма. Думаю, что так… А может, меня просто не принимали в эту игру, а напрашиваться не хотелось. Лень, да и противно…
— А Париж, он же стоит мессы?
— Нет, не стоит. Вот ты посмотри! Я себе наметил карьеру, в которой можно было, не сильно наступая себе на горло, что-то делать: ассистент, старший преподаватель, доцент, профессор… Можно было остаться беспартийным и неплохо себя чувствовать материально. И при этом хорошие книжки читать, с умными людьми общаться… Например, с моим покойным руководителем, профессором Овсиевичем. Бегать на лекции всяких мудрых стариков, знаешь, Панченко там, Гумилев. Лихачев иногда выступал. Заметь, это неплохой компромисс — в рамках той системы.
— А у меня тогда была интересная мысль — в конце концов пойти обратно работать сторожем или дворником и читать какие-то книжки, мне это казалось привлекательной перспективой. Браги выпил, ходишь в телогреечке… Погрузил чего-то, пришел домой, заварил чифир с сухарями и читай себе…
— А придет товарищ, он еще и «Агдамом» угостит.
— Да еще и идеалистка какая-нибудь даст, так и вовсе хорошо…
— Это ж была целая эпоха андеграунда!
— Да и сейчас Юрий Рост ходит в телогрейке и подпоясывается обрывком каната…
— Что, понты? Зарабатывает-то прилично, наверно.
— Да мало он зарабатывает. А еще меньше его это волнует.
— Многие именно из-за женщин пытаются состояться! Соперничество имеет важное значение… А вот и важная тема обозначилась: формирование российской интеллигенции в условиях безвременья. Фуфайка, книжки на макулатуру, аскеза, которая не воспринималась аскезой — она радостная была! Книжки, общение, «Агдам», курево. Анаша… Путешествия автостопом по всей России. Драные джинсы, хиппизм поздний, который на Западе уже отошел давно… Вспомни! Это ж позитив! К 84-му интеллигенция (ненавижу это слово), молодежь из андеграунда — она нашла противоядие против совка.
— В фашистской Германии тоже был ведь какой-то андеграунд.
— Нет, это плохая аналогия. Фашистскую Германию надо сравнивать со сталинской Россией. В одной стране все писали кипятком от товарища Гитлера, а в другой — от товарища Сталина.
— Римская империя?
— Едва ли. Мы знаем их нравы, но не знаем ментальное™. Я думаю, что самая близкая аналогия нашему тогдашнему застою — это современные Соединенные Штаты. Наряду с официальной политкорректной культурой, в которой люди носятся со звездно-полосатыми флагами, где среди ковбоев якобы встречались негры, существует и альтернативная культура, которая живет абсолютно параллельно. Там люди курят марихуану, слушают другую музыку, исповедуют белый расизм… И они друг другу не мешают, они не лезут друг к другу!
— Ну да. В Штатах, там везде в прессе истерия насчет политкорректности и здорового образа жизни. Я этого страшно боялся, когда ехал жить в Moscow, что в штате Пенсильвания. Приехал, пошел сразу в бар, выпить и перекусить. А там все пьяные, накурено, хоть топор вешай, и одна дама, которую я первый раз в жизни видел, подсела и начала мне рассказывать похабные анекдоты — причем не ради похабности, но юмора для! Так что зря нас пугали… Могу официально подтвердить, что альтернативная культура там очень заметна и сильна.
— Вот и мне так кажется. При застое у нас был официоз, потом его разрушила альтернативная культура. А сейчас официоз снова появляется! Так что опять нужно развивать альтернативную культуру. Показывать молодежи, что и как…
— И кто будет этим заниматься?
— Мы. Молодежь ведь сама не знает, как это делается, она жила в стране, в которой не было официоза и андеграунда. (Молодежь — это моя дочь, к примеру, старшая, она институт заканчивает.) А у нас есть ноу-хау. Мы сами все сформулируем, и они к нам перейдут.
