На запад, с жирафами! - Рутледж Линда (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT, FB2) 📗
«Может, он еще передумает», — сказал я себе, глядя, как хозяин мула выходит из магазинчика.
Я глубоко вздохнул: «В конце-то концов, что может быть хуже падения с горы, которого мы чудом избежали?»
И тут, будто в ответ на сомнительные размышления юного дурачка, мужчина в обносках взвыл:
— А ну верни шляпу!
Кричал он Красавице. Ее длинная шея, почти полностью высунувшаяся в окно, двигалась непривычно дергано и нервно, а из горла доносились звуки, которые я и по сей день вспоминаю с леденящим душу ужасом. Красавица задыхалась.
Шляпа застряла у нее в горле.
Старик мигом вскочил, а владелец магазинчика выбежал на улицу.
— Финеас, будь ты проклят, она приняла твою шляпу за дерево!
Я тоже вскочил и бессильно уставился на шею, которая дергалась туда-сюда. Я не мог поверить своим глазам. Красавица боролась с удушьем, судорожно извивалась, не в силах всунуть голову обратно в вагончик и выпрямиться.
Схватив шланг с водой, протянутый к бензоколонке, Старик открыл его на полную мощь, быстро влез на стенку вагончика со стороны Красавицы и попытался направить струю ей в горло.
— Держи шланг! — крикнул он.
Я схватил его, а Старик сунул его конец бедолаге в рот. Вода текла из шланга бурливой рекой, наполнив огромный жирафий желудок, а потом мощной струей, точно гейзер, забила обратно, вымыв наружу шляпу. Красавица шумно чихнула и продолжила жевать свою жвачку.
Типчик в обносках схватил свой обслюнявленный головной убор и зашагал к мулу.
Старик слез на землю, владелец магазина выключил воду.
Я насквозь вымок и никак не мог восстановить дыхание. Все еще сжимая в руках шланг, я опустился на подножку.
— Фуф! — воскликнул бородач, обводя взглядом поле битвы. — А я уж испугался, что вода шляпу не вымоет, а только дальше загонит! Как так вообще?
Старик плюхнулся рядом со мной, глубоко вздохнул и снова поднялся на ноги. Я последовал его примеру, решив, что мы уже отправляемся. Но нет: он зашагал к магазину.
— Подготовь пока наших красавцев, — пробормотал он. — Мне надо еще пива.
А уже через несколько миль мы снова выехали на Ли-Хайвей. Целый час за окнами мелькали такие красоты — с одной стороны лес, а с другой изумрудно-зеленые долины, — что я даже посетовал на упавшее настроение, которое мешало как следует ими насладиться. Меня по-прежнему трясло, так что когда Старик велел свернуть на автостоянку с бревенчатыми гостевыми домиками, приткнувшуюся на опушке у магистрали, я был даже рад.
Судя по всему, других постояльцев сейчас не было, и после уже ставших привычными восторгов управляющего мы стали осматривать жирафов. Только на этот раз все было по-другому. Старик разглядывал рану на ноге Красавицы куда дольше, чем у магазина, и я наконец понял почему. Повязка на лодыжке была бурой и влажной. Тряска по серпантину растревожила рану, и та начала кровоточить.
— Принеси лук, — устало попросил Старик, а сам достал из кабины черный чемоданчик — подарок ветеринара.
Я встал у боковой лестницы и принялся кормить Красавицу через окошко. Сперва есть она не хотела. Потом взяла луковицу, но только одну. Но я все равно упрямо предлагал ей лакомство, пока Старик осторожно разматывал повязку и втирал в кровоточащую рану снадобье из склянки, а потом вновь накладывал повязку. На этот раз Красавица не стала ему мешать. Тут-то я и понял, чего не сказал мне Старик на подъезде к тому туннелю. В действительности рана была куда серьезнее, чем он раньше меня уверял.
Спрятав чемоданчик за сиденье, Старик сдвинул шляпу на затылок и рассеянно посмотрел на заходящее солнце.
— Доделаешь тут все, малец, ладно? — пробормотал он и, не проронив больше ни слова, зашагал к домику.
Я забрался по боковой лесенке и откинул крышу вагончика. Вид жирафов, спокойно стоящих в своих загончиках, должен был бы меня успокоить. Но когда они устремились ко мне, как тогда, в горах, я снова перенесся в те страшные минуты…
Я на серпантине… Рыжик врезается в нас, жирафов швыряет в сторону обрыва… Я вишу на стенке вагончика и прошу-умоляю-заклинаю этих великанов, чтобы они меня услышали… чтобы доверились мне…
Чтобы подошли…
Отдалились от бездны…
И хотя я крепко держался за стенку припаркованного вагончика и никакая опасность мне не угрожала, ноги у меня дрожали, — как ни крути, когда ты чудом избегаешь смертельного падения с горы, осознание произошедшего потрясает до глубины души. Я заставил себя дышать глубже и вскоре смог разжать хватку. Но вместо того, чтобы слезть на землю, я взобрался наверх. Мне нужны были воздух, небо, компания, пускай я и не мог в этом признаться. Я уселся на перекладине — совсем как накануне, вместе с Рыжиком. Только в этот раз жирафы не бодали меня, требуя лука, а подошли ко мне почти вплотную, как подходили друг к дружке в ту первую ночь на карантинной станции. Они окружили меня, и рядом с такими гигантами впору было бы перепугаться, ощутить себя крошечным, но нет: их внушительное присутствие подарило и мне чувство уверенности, спокойствия, желанной безопасности — трудно было описать это ощущение, но еще труднее оказалось ему противостоять.
И я не стал. Меня переполнила такая нежность к этим созданиям, что я не смог ее сдерживать.
«Это же просто животные, — проворчал папин голос у меня в голове, — а ты уже не дите малое».
«Но они же подошли ко мне тогда, в горах! — подумал я. Эта мысль не давала покоя. — Они же подошли! И мы выжили!»
Ночка выдалась лунная, и луна сияла так ярко, что было светло как днем! Жирафы потянулись к веточкам, а я стал наблюдать и слушать, как они сперва пережевывают листочки, все медленнее и медленнее, а потом переключаются на жвачку. Я разлегся на перекладине, разделявшей их загончики. Окружающее убаюкивало меня: и безмятежные великаны, и притихший лес, и свет огромной желтой луны, видневшейся сквозь ветки. Я так долго любовался этой самой луной и до того проникся окружающим умиротворением, что, к своему стыду и удивлению, задремал.
Следующее, что я помню, — как подскочил во тьме от громкого треска: жирафы лягались так сильно, что могли бы проломить вагончик. Почуяв какую-то угрозу, они решили, что надо себя защитить.
Собравшись с духом, я выглянул наружу. Внизу бродил медведь. Он обнюхал колеса вагончика, а потом встал на задние лапы, а передними наотмашь ударил по стенке пульмана.
Жирафы точно обезумели. Красавица так за-брыкалась, что я испугался, как бы она не пробила дыру в деревянной обшивке, но медведь даже не вздрогнул. Я всмотрелся в темноту, выискивая, чем бы его отогнать; подумал и о том, что надо бы спрыгнуть вниз — вдруг это его напугает. Но, учитывая, что это была первая в моей жизни встреча с медведем, я все никак не мог решиться. И когда я уже собрался завопить во все горло, чтобы нагнать на пушистого дьявола ужаса, пока жирафы ничего не переломали, я увидел вспышку — и глаза заволокло белой пеленой.
На пару мгновений я ослеп — да и медведь, видать, тоже. Услышав, какой уносится прочь, врезаясь в мусорные баки, я покрепче схватился за стенку вагончика, чтобы не упасть. А когда зрение восстановилось, в лунном свете я увидел Рыжика: она открутила лампочку от фотоаппарата — та тихонечко скрипнула, — а потом несколько раз подбросила ее на ладони, чтобы та остыла. Можно было подумать, что девушка пришла прямиком с чаепития.
Все еще часто моргая, я спрыгнул на землю, чтобы проверить, сильно ли пострадал вагончик. И верно: вдоль стенки пробежала длинная трещина. То-то Старик обрадуется. Я снова взобрался на перекладину, чтобы только не пересекаться с Рыжиком.
— Она пыталась пнуть медведя прямо сквозь стенку! — шумно прошептала девушка. — Они вообще целы?
Я промолчал, а жирафы вновь подошли ко мне.
— Мне очень жаль, что я влетела в вас на серпантине, — прошептала Рыжик чуть громче.
Тут-то меня и прорвало: я излил на нее всю свою ярость и страхи, накопившиеся за весь день.
— Из-за тебя мы чуть не разбились! — прошипел я. — С управлением я бы справился, если б не ты!
