Бюджетный отдых (СИ) - Ларина Оксана (полные книги txt) 📗
Мгновенно просчитав ситуацию, взвесив все за и против, мозг быстренько выдернул из памяти мероприятие под названием «Рейд налоговой инспекции на главном окультуренном рынке города». Вместо раскладушек, там уже вовсю торговали из-под навесов. Торгаши стояли плечом к плечу, матеря друг друга за лишние двадцать сантиметров торгового стола, осыпая проклятиями за похожий товар, заискивая перед наглыми контролёрами...
А по вечерам все смотрели «Бандитский Петербург» или «Бумер»...
Но стоило пройти слуху, что на рынке шерстят налоговики-мытари - все сплачивались непробиваемой стеной. Слух распространялся мгновенно. Торгующие сворачивались и удирали.
Тогда налоговики тоже приладились - как и всякая паразитная форма жизни в природе - они налетали незаметно и только в одну секцию. В одной секции было три места: два боковых и среднее. Мытарей не хватало. Город - маленький, и даже если кто и шёл работать в налоговую, то всячески старался избегать выездных проверок. Поэтому налоговики ходили по двое. А проверить нужно было три места.
Вот в один такой день и попали под раздачу продавцы: моя подруга - коллега, воспитатель детского сада; заслуженный пенсионер и ветеран труда -Зинаида; учитель иностранного языка средней школы - Алла Викторовна. Все - крайне достойные интеллигентные люди: воровать - как и ноги раздвигать! - неприученные. Оттого и тягали сумки, обеспечивая изголодавшихся до заграничных лосин российских сограждан. Ну и себе хоть в малом не отказывали на заработанные - ради того и работали.
И однажды, морозным февральским днём мою подругу с Зинаидой «налоговые» хвать: «Предъявите ваши документы и записи, кто сколько лосин продал за нынешний торговый день? А сколько в сумке? А если пересчитать?».
И ведь - пересчитывали. По пять раз считали. Потому как сплотившиеся перед бесчинством капиталистической службы - доселе невиданной! - торгаши так и норовили помочь коллегам. То один сосед подложит лосины - что вроде как продаж и не было - то другой лишние вынет. Потому они и считали до пяти раз, а всё одно - с записями тетрадными не сходится. Тогда они уставали и ставили отметку до следующего раза. А он мог быть и завтра...
А пока они их шерстили, то Алла Викторовна - красавица писаная, английский с французским в совершенстве, хоть сейчас в посольство на работу - развернулась к ним задом и что-то там, на торговом столе пальцами перебирает. Якобы документы готовит.
А когда «налоговые» к ней - со всей свойственной им «вежливостью» - обратились: «А вам что, особое приглашение нужно? Давайте ваши документы!», - она замерла, но к ним не повернулась. Тогда они её за плечо потеребили, мол: «Мы ждём!».
Тут наша Алла Викторовна и выдала «по Станиславскому»! Развернулась и давай креститься, а потом - глаза на переносицу и с «кашей» во рту: «Мне мама сказала: ничего никому не давать!».
И так она про это «не давать» заладила, что они её вначале успокаивать начали, а потом уже и не знали, как отвязаться. Печатей, каких было можно, ей понаставили на год вперёд, а уходя, сокрушались: «До чего народ довели, даже дураков жизнь на рынок выгнала: кого только не увидишь здесь! Свят, свят!».
Как тут не поверить, что есть и там добрые люди.
Надо признаться, что окружающие были ошарашены такой изобретательностью Аллы Викторовны. А она больше всего сокрушалась о том, что её родители или ученики могли в таком виде увидеть. Но ей всё сошло с рук...
* * *
«Я тоже так могу!», - решительно подумала я и, вскочив на постели, повернула к вошедшим перекошенное лицо с косматой головой.
- Чего припёрлись? Видите, сплю! - спросила я, шепелявя, и тут же отвернулась, укрывшись простынёй с головой.
Духота, бардак и стол, заваленный лекарствами, были моими декорациями. И мне - главному и единственному здесь гениальному актёру - хватило нескольких секунд, чтобы оценить обстановку: горничная - в извиняющемся шоке; «подселёнка» - амёба в очках! - в культурным шоке.
- Простите! - услышала я голос горничной, а затем - щелчок закрывающейся входной двери.
«Ура! Победа! Нормальный здоровый человек ни за что не подселится к прибабахнутой болезной тётке, да ещё за две тысячи триста в день!», - радовалась я, как ребёнок.
Сил появилось столько, будто в меня их влили из ведра.
Напевая, я спустила ноги на пол и на носочках протанцевала в ванную. Хорошенько вымылась, уложила волосы феном, накрасила губы. Заправила покрывалом постель, убрала со стола и выбросила использованные лекарства и шприцы, хорошие - спрятала в ящик тумбочки. Затем раскрыла шторы и впустила свежий морской ветер в комнату...
Ужин прошёл прекрасно.
Семья «бегемотихи» оказалась обязательной, и к моему приходу они уже уходили, отужинав и пожелав мне приятного аппетита. А я, ужинав с именно таким аппетитом, только сейчас поняла: какая же я была голодная!
«Сейчас отдохну, и - на море!», - мечтала я.
Солнце садилось. Высоченные сосны подсвечивались снизу его последними лучами. Мир был добр ко мне в этот ласковый вечер?
Ага...
Я поднялась в номер за полотенцем и купальником. Открыла дверь...
- Давайте знакомиться! Меня зовут Инна! В моём номере, на соседней кровати сидела «подселёнка»-амёба в очках.
В чём и где я ошиблась? Чего не просчитала?..
Часть 13. Заключительная
Я, признаться, была крайне удивлена такому сюрпризу. Подумала: «Вот это номер!», - а вслух сказала:
- Меня зовут Оксана.
«Как же это необычно, когда в наше время тебе селят в номер совершено чужого человека. Номеров свободных - завались! Какая необходимость тесниться? Для экономии чего? Электроэнергии? Труда горничных?», - так думала я, но ответов не находила...
А «киндер-сюрприз», между тем, начала осваивать территорию. Сначала она потребовала убрать мой чемодан с прохода.
«Что ж? Законно...», - сказала я себе и молча откатила чемодан к своей кровати, не имея ни малейшего желания его сейчас распаковывать.
Как только проход освободился, Инну прорвало. Было такое впечатление, что я убрала чемодан с её языка.
- Мон шер, - сыпала она, грассируя. - Вы даже не представляете, кто к вам подселился! Было время, когда мне открывали лимузины! Я живу в Париже...
«А я - в Кологриве (20)...», - хотелось пошутить мне, но я промолчала.
И не только потому, что вступать было рано - даже имей я такое желание, слово вставить было бы некуда. Папа Инны, с её слов, был полковником внешней разведки, но недавно скончался, чем нанёс ей непоправимую травму. Она закончила МГИМО. Работала в посольстве России в Бельгии, а теперь - в связи с выходом на пенсию - преподаёт в своей альма-матер. Всё это она сдабривала французской речью, в которой изредка проскакивал малорусский говор.
