Сердце матери - Пика Мари-Лора (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Скажите, а кто проводит погребальную церемонию на кладбище?
— Я. А что?
— Тогда не могли бы вы прочесть письмо?
— Какое письмо?
Она подняла на меня растерянный взгляд. Эвелин, стоявшая рядом, посмотрела на меня подозрительно, уверенная в том, что я собираюсь сделать очередную глупость.
— Я еще не знаю, но я хотела бы обратиться к людям, сказать им, что не стоит злиться и что…
— Я вынуждена сразу же предупредить вас: это невозможно. Я не могу зачитывать подобные вещи.
— Но ведь это будет мой последний день. Если и есть день, когда я имею право сказать то, что думаю, так это он, не так ли?
— Дело не в этом. Я не принимаю участия в подобных личных посланиях.
— Черт…
Я поразмыслила несколько секунд. Вдруг Эвелин просияла:
— Ты можешь записать кассету!
— Отличная мысль!
— И в самом деле. Если у вас есть необходимое оборудование, это возможно. Нужно будет всего лишь передать мне кассету, и я поставлю ее. Никаких проблем.
— Гениально! В таком случае можно будет включить и музыку. Я обожаю Рено, Жан-Жака Голдмана, Алена Сушона… Я хочу, чтобы мои похороны были как можно более веселыми.
С очевидным облегчением она принялась составлять в компьютере сводную таблицу.
— Простите, но вы уверены, что ваша смерть настолько близка?
— Ни в чем нельзя быть уверенным. А что?
— Возможно, вы продержитесь еще год?
— Никакой надежды на это нет.
— Очень жаль, поскольку если вы сможете продержаться год, то получите существенную скидку.
Если бы я могла продержаться год… Ну что ж! Эта женщина, похоже, все-таки обладала чувством юмора. Она развернула монитор, чтобы показать заполненную таблицу.
— Вот. В целом это будет стоить три тысячи двести восемьдесят шесть евро. Эта сумма включает в себя стоимость гроба, обивки, подготовки тела, подушки и церемонию, которую буду проводить я лично. Но если вы продержитесь год, то получите скидку в тысячу евро.
— Да уж, это немало! — в очередной раз пошутила я.
Сидевшая рядом со мной Эвелин была потрясена.
— Зачем вы это делаете?
— Простите?
— Она же сказала, что умрет через месяц, а никак не через год! Неужели нужно было заводить разговор об этой скидке?
Любезная брюнетка, казалось, не понимала всей ироничности ситуации. Она распечатала таблицу и протянула ее мне.
— Вот, мадам Мезоннио. У вас есть время подумать. Если я смогу чем-то вам помочь, обращайтесь без колебаний.
— Ну что ж…
Эвелин уставилась на меня круглыми глазами, словно спрашивая: «Ну что ты придумала еще?»
— Я могу взять с собой в гроб какие-нибудь вещи?
— Да, вы можете взять четыре предмета.
— И это все?
— Э-э-э… таковы правила.
— Спасибо, мадам. До свидания.
Четыре предмета? Мне нужно было хорошенько подумать, хотя четыре — это не так мало. В одном я была уверена: я хотела, чтобы меня похоронили с моим «Скраблом» и мобильным телефоном… чтобы мне не было так скучно!
Решив вопрос с гробом, мы с Эвелин отправились в Бютье, чтобы приобрести место на кладбище. За двести двадцать пять евро я получила место в тени плюс второе место для того, кто захочет расположиться рядом со мной. Спустя несколько дней после получения счета я поехала к Жилю.
— Жиль, по поводу своих похорон я все решила. Это стоит три тысячи двести евро.
— Да? И что?
— И ты оплатишь этот счет. Общество взаимного страхования выплатит деньги после моей смерти, поэтому я считаю твое участие вполне нормальным. Это будут не самые дешевые похороны, но и не самые дорогие.
— Но почему не повременить с этим?
— Потому что подобные вещи следует оплачивать заранее. К тому же я не хочу никаких сюрпризов. Я хочу, чтобы все было оплачено сейчас, чтобы я была уверена в том, что моя воля будет выполнена. Договорились?
— Хорошо, хорошо.
Итак, Жиль оплатил мои похороны — не первоклассные, тем не менее достойные. Что касается детей, то я еще не разговаривала с ними об этой церемонии. Сначала я хотела узнать мнение их психолога, хотя и не представляла, как можно будет запретить моим трем старшим детям присутствовать на ней. Я думаю, будет правильно, если они увидят мой гроб. К тому же это будет последний раз, когда и я их увижу.
14
ЧЕРНЫЙ И БЕЛЫЙ ЮМОР
«Эй, Дедушка Мороз!
Спускаясь с неба,
Быстрее обернись!
Не то я тебя стукну,
Не то я тебя тресну,
Не то я тебя прихлопну!»
А! «Дед Мороз» Рено… Мы с Сесилией знаем эту песенку наизусть. Я обожаю Рено с его ярким языком и слегка черным юмором. Я и сама над всем смеюсь, даже над смертью. Я не выношу людей, пристающих ко мне на улице со своей жалостью: мне нелегко справиться со страхом собственных детей, не говоря уже о страхе других. Все дело в том, что если люди видят, как ты плачешь, то они делают то же самое. А слезы, подобно грузу, тянут ко дну… Поэтому я стараюсь опередить таких людей, заставая их врасплох. А еще это помогает мне не обращать на них внимания. Если я встречаю знакомых, которые начинают оплакивать мою горькую участь, то сразу же предлагаю им пойти поискать себе другую «жилетку». Однажды моя сестра Кристелль попыталась завести разговор о похоронах. Она только заикнулась об этом, как я оборвала ее — прежде чем она успела хотя бы присесть на диван:
— Послушай, Кристелль, ты очень хорошая, но сегодня нагоняешь на меня тоску. Давай ты вернешься, когда будешь в более веселом настроении.
Она не ушла, но сразу же все поняла. Я знала, что новость о моей скорой смерти затронула ее за живое, но не могла ничем ее утешить. Я не видела никакого смысла в хандре. Мне нужны были позитивно настроенные люди рядом. Возможно, из-за этого при болезни и появляется определенный юмор. Доктор Хаус — мой тип. Каждую неделю я смотрю очередную серию. Мне нравится искренность этого персонажа. Не то чтобы я была циником, просто мне не нравится поддаваться жалости. Когда жизнь играет с тобой такую злую шутку, как этот чертов рак печени, возникает желание так или иначе противостоять ей. Например, Рено в своей песни говорит: «Плевать я на вас хотел». Если это кого-то шокирует — тем хуже.
В конце ноября у меня появились постоянные мигрени. Болеутоляющее, выписанное Каримом, не помогало. Тогда он переговорил с доктором Пико, и тот решил направить меня на исследование. Он опасался, как бы метастазы не начали появляться в мозгу.
— Скажи, Карим, если в мозгу будут метастазы, что это изменит?
— Это сократит твою жизнь.
— Но она уже и так короткая, разве нет?
— Все не так просто. Никто не может знать наверняка, сколько тебе осталось жить. Срок в несколько месяцев зависит от самого больного. Но в случае опухоли в мозгу прогноз становится гораздо более точным.
— Сколько?
— Максимум месяц.
— А-а… Ну что же, тогда мне не придется покупать календарь к Рождеству.
— Что?
— Календарь. Тот, который покупают для детей: внутрь кладут небольшие подарки — так легче считать дни.
Бедняга Карим… Он никак не привыкнет к моему юмору. Как только разговор заходит о моей болезни, его невозможно развеселить. Обычно, когда я так шучу, он смеется сквозь слезы. Наверное, потому что знает: на самом-то деле я не шучу. Я и в самом деле решила купить такой календарь, если окажется, что мой мозг угасает. Оставалось только провериться…
Однажды утром Розелин, моя любимая санитарка «скорой помощи», заехала за мной, чтобы отвезти в больницу Фонтенбло. Она высадила меня перед входом в здание, которое я теперь знала как свои пять пальцев. Две медсестры поздоровались со мной: здесь все меня знали. В конце коридора я заметила главную медсестру.
