Моя сестра живет на каминной полке - Питчер Аннабель (электронная книга .TXT) 📗
Весь день я был ужасно рассеянным, потому что ждал маму. Не мог ни карты рисовать, ни про викторианцев рассказывать, ни аккуратно писать с красной строки. Просто тупо пялился в тетрадки, а писать ничего не писал. Только ручку в руке держал, а то еще миссис Фармер разорется и нажалуется маме, что я лентяй. К концу уроков я был как выжатый лимон, как будто, дожидаясь назначенного времени (трех часов и пятнадцати минут), тысячу лет глаз не смыкал.
— Приведи своих родителей, а я через пять минут к вам подойду, — сказала миссис Фармер.
Я вышел на улицу и увидел папину машину. Папа опустил стекло и сказал:
— Привет.
И я немного успокоился, потому что голос у него был не слишком пьяный. А папа спросил:
— Ты что?
Потому что я вертел головой во все стороны, сердце у меня колотилось как бешеное, колени дрожали, а во рту пересохло. На стоянке было полным-полно всяких машин, но ни в одной из них не было мамы.
Папа сказал, что ему надо в туалет, и мы пошли в школу. Пока он был в нашем тубзике, я сгонял на улицу, чтобы проверить вывеску. Там четко значилось: Англиканская начальная школа Эмблсайда. Мама никак не могла бы проскочить мимо, не заметив школы. От снега футболка с пауком промокла насквозь, всего меня облепила. Дурацкий вид — широченные красно-синие рукава, шире даже, чем всегда, а из них торчат тощие руки в гусиной коже. Тоже красно-синие.
Я ждал, ждал, ждал… Снег повалил сильнее. Снежинки липли на ресницы. Налетел шквал ледяного ветра, я обхватил себя руками. И вдруг увидел машину.
За рулем сидела женщина. Женщина с длинными волосами, в точности как у мамы. Я бросился к ней, размахивая руками. Поскользнулся, шлепнулся в снег, оранжевый от крупинок песка, который рассыпал дворник. Машина свернула к школе.
— Мама! — завопил я. Она приехала! Я был до того рад, что даже пошевелиться не мог, так и стоял на четвереньках на заснеженной дороге. — Мама!
Женщина, склонившись над рулем, тихо ехала вперед, а дворники на лобовом стекле суетливо мотались туда-сюда, счищая падающий снег. Я опять помахал рукой и заглянул в машину. Женщина подняла голову, глаза за стеклами очков взирали на меня с напряженным удивлением.
Мама не носит очков.
Я посмотрел еще раз. И волосы у мамы не каштановые. Чужая мама показала на тротуар. Хотела, чтоб я отошел в сторону, но у меня не было сил подняться. И теперь уже не радость, а что-то пугающее мешало мне встать с колен. Женщина погудела три раза. Я отполз к краю дороги.
Папа нашел меня у ограды.
— Что, черт побери, ты тут делаешь?
Он схватил меня за плечо и рывком поставил на ноги. А потом, сам не знаю как (потому что мыслями я был за пятьсот километров, в Лондоне), только мы вдруг оказались перед миссис Фармер, которая рассказывала, что я получил «отлично» за сочинение о рождении Иисуса.
Мама опять меня обманула. Говорила, что хорошими отметками я могу добиться всего, чего пожелаю. Я хотел только, чтоб она приехала на родительское собрание, а она не приехала.
Папа приятно удивился.
— Можно взглянуть? — попросил он. Притворился, что читает, а потом сказал: — Здорово написано.
Но мне было все равно. Я будто оцепенел. И вовсе не из-за снега. У миссис Фармер под столом стоял маленький обогреватель, и ноги у меня сразу согрелись. Миссис Фармер что-то сказала, папа что-то ответил, миссис Фармер опять что-то сказала и взглянула на меня, как будто ждала ответа. Ну я и сказал: «Да». И мне даже было до лампочки, что вопроса-то я не слышал. Миссис Фармер улыбнулась (стало быть, я правильно ответил) и спрашивает:
— В какую среднюю школу он пойдет в будущем году?
Папа говорит:
— В Грасмир.
А миссис Фармер спрашивает:
— Это там учатся ваши близнецы?
— Простите? — сказал папа.
И тут я будто проснулся и стал прислушиваться.
— Это там учатся близнецы? — повторила вопрос миссис Фармер.
Папа крепко потер щетину на подбородке.
— Близнецы? — непонимающе проговорил он.
Миссис Фармер смешалась:
— Роза и… как зовут вторую?
Папа сидел и молчал, и я сидел и молчал, только ветер завывал на улице.
— Джас учится в Грасмир, — наконец выдавил папа.
Пнуть бы ее как следует, чтобы заткнулась, да жалко я не в бутсах, а без них толку не будет.
— А Роза? — продолжала допытываться миссис Фармер.
Папа сказал:
— Роза отправилась в иное, лучшее место.
— В частную школу? — заинтересовалась миссис Фармер.
Папа сглотнул и ничего не ответил.
Миссис Фармер покраснела, схватила стопку моих тетрадок и принялась их перебирать:
— Э-э… что ж… Джеймс написал несколько чудесных сочинений о вашей семье.
Она выбрала мою тетрадку по английскому языку. Я чуть было не заорал во все горло: «НЕ-Е-Е-ЕТ!» — но миссис Фармер уже передала ее папе.
Он прочитал «Мои чудесные летние каникулы», «Наша замечательная семья» и «Мое волшебное Рождество». Тетрадка тряслась и подпрыгивала у него в руке. Миссис Фармер ждала, что папа скажет: «Хорошо написано». Она таращилась на меня, я таращился на папу, а папа не сводил глаз с тетрадки, где я врал про Розу.
За дверью послышался шум. Подошла следующая пара родителей. Миссис Фармер откашлялась и сказала:
— В общем, я хочу сказать, Джеймс способный мальчик и порой занимается очень хорошо, хотя, бывает, витает в облаках. Хотелось бы, чтобы он больше общался с другими детьми. Впрочем, он, кажется, подружился с девочкой по имени Сунья.
В дверь постучали.
— С девочкой по имени Соня, — поправил папа.
— Войдите, — сказала миссис Фармер. — Не Соня, мистер Мэттьюз. Сунья.
Ручка повернулась. Дверь открылась.
— А вот и Сунья, — бодро объявила миссис Фармер.
Я крутанулся на стуле, футболка прилипла к взмокшей спине.
— Здравствуй, Джейми, — со своим странноватым акцентом сказала Суньина мама. — Рада видеть тебя снова.
16
Два белоснежных хиджаба сияли под лампами нашего класса. Два смуглых лица удивленно вытянулись, когда папа вскочил на ноги.
— Откуда вы знаете моего сына? — И папа грохнул кулаком по столу миссис Фармер.
Рассыпавшаяся стопка книг опрокинула чашку с кофе на какие-то важные с виду документы. Миссис Фармер заскулила, как испуганная собачонка, и метнула взгляд в мою сторону, будто это я виноват. Мама Суньи заговорила было, но я чуть-чуть, еле заметно покачал головой, и она сказала:
— Я его не знаю.
Я медленно закрыл и снова открыл глаза. Надеюсь, она догадалась, что это означало «спасибо».
— Пойдем, — шепнул я, но папа рявкнул:
— Рада видеть тебя снова! СНОВА! Вот что вы сказали!
Он двинулся к Суньиной маме. Та шагнула назад, ухватив дочку за плечо. Миссис Фармер резво вскочила, притиснув руки к груди.
— Мистер Мэттьюз, успокойтесь! — пропищала она.
Папин рев заглушил ее:
— Где вы его видели?
Суньина мама отступила еще на шаг, волоча Сунью за собой.
— Когда вы встречались с моим сыном?
Сунья стряхнула мамину руку.
— На школьном футбольном матче, — заявила она. Спокойным голосом, и лицо такое невинное… Такого классного вранья мне еще слышать не доводилось!
— Молчать! — заорал папа.
И вдруг Суньина мама взорвалась.
— Да как вы смеете! — Черные брови взлетели под самый хиджаб. — Как вы смеете так разговаривать с моей дочерью!
Папа захохотал. Зло захохотал. Как в кино плохие дядьки хохочут. Руки потирают, глазищи все красные, и: АХА-ХА-ХА-ХА!
— Как хочу, так и разговариваю! Это моя страна!
Мне хотелось крикнуть: «Это и Суньина страна тоже!» — но папа совсем потерял голову.
— Я иду за директором! — взвизгнула миссис Фармер и, треснув дверью в стену, вылетела из класса.
— Мусульмане убили мою родную дочь, — тыча себе в грудь, начал папа. Я бросился к нему, пытался поймать его руку, но он меня отшвырнул. — Они убили мою дочь, — повторил он, сопровождая каждый слог новым ударом кулака себе по ребрам.
