Вопросы сегодня, ответы вчера... - Тумп Саша (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗

– Заканская! – оценил Петька, – Давай тебе смастрячим!

Петька аккуратно отложил свой будущий кораблик и взял колун.

Женька стал пристраивать свою кору на чурбак и устанавливать топор.

– Вы куда там пропали? Пойдёте в дом – дров захватите, – раздалось с крыльца.

– Да, идем же, – Женька отвернулся, держа топор.

– Ровнее-то не можешь? Ты бы ещё глаза закрыл, – бурчал Петька.

С первого удара вторая ровная полоска упала рядом с чурбаком.

– А, ну,..– Петька взял свою и стал разглядывать Женькину.

Оставшись довольный осмотром, он протянул впереди себя согнутые в локтях руки: – Клади!

Женька стал класть на руки поленья.

– Хватит! Я что тебе – Орлик? – Петька пошел к крыльцу, выглядывая из-за поленьев.

– Иго–го, тца,… – сказал Женька и пошел следом, таща еще дрова и свою полоску коры.

...Теленок ещё был в доме, поэтому за печкой примоститься не удалось и они сели около «голландки», разложив ножи и кое-какой инструмент.

– Обрежетесь, – спокойно сказала мать Женьки то ли себе, то ли мальчишкам и присела на табуретку.

Откинула немного назад плечи, сморщилась и пересела на стул, далеко вперед выдвинув ноги.

– Не...– сказал Женька, а Петька только кивнул, то ли в знак согласия с тётей Клавой, то ли с Женькой.

– Давайте только не сегодня. А, Петя?! – грустно сказала тетя Клава и посмотрела в окно, – В прошлый год… – помните?

– А что в прошлый год?! И не болели совсем! Скажи, Жень! А папка сёк? Так он не за то, что я провалился под лед. Он сёк за то, что я домой бежал с полными сапогами воды. Он же сам сказал: «Мало того, что как корова на льду, так ещё и глупый, как баран. Кто бегает, не вылив воду из сапог? Кто? Падал, пока бежал?» Если бы я тогда не сказал, что падал, может быть, и не «попало» бы мне.

…Если чё – выльем! Да, Женьк?!

Петька смотрел то на Женьку, то на его мать.

Мать махнула рукой и пошла на кухню.

– Нам ещё на машинный двор надо! Раз «не сегодня» пусть будет «не сегодня»!

Нам сенокосилка ещё нужна, – крикнул ей вслед Женька и подмигнул Петьке.

…На улице было тепло. Солнце светило жарко и радостно. Вдоль дороги справа и слева бежали мутные ручьи воды вниз к речке.

– Скоро начнется! – сказал Петька, проходя мимо колодца, вспомнив, что впереди огород, что скоро надо будет к вечеру таскать воду, что будет опять эта морковка, будь она неладна.

– Начнется! – согласился Женька, глянув туда же, на место будущих летних встреч с Петькой.

… В воскресенье никого в мастерских не было. Где-то далеко у самого забора, то заводилась, то глохла какая-то машина.

– Под снегом не найдем, – убежденно сказал Петька, оглядывая ряд комбайнов, сбоку которых ещё лежал снег.

– Другое что-нибудь найдем, – сказал Женька и двинулся к молчащей кузнице.

В кузнице было тепло.

– Недавно ушли, – сказал Петька, протянув руку над горном.

– Насовсем или «на обед»? – сказал Женька и тоже сунул руку под зонт горна.

– Насовсем! – утвердительно сказал Петька, почему-то посмотрел на потолок и включил свет.

– О! Бочка! – сказал он, увидев в углу невысокую белую бочку закрытую большой крышкой, – Вот такую натаскать – и делов-то нет. А поставят из-под солярки. Таскай им там, пока не лопнешь.

Петька пнул бочку, которая издала глухой утробный звук.

– Чё там? Дай-ка что-нибудь острое. Крышку закрыли, как от воров будто, – пробурчал он, глядя на Женьку.

– Вот пошли, а стамеску не взяли! Стамеской бы сразу подковырнули. Ещё, чего доброго, закрыли и кулаком постучали. Будто самим не придётся открывать, – Петька старался засунуть под крышку какую-то железку.

– Карбид! – выдохнул Петька под звук упавшей крышки, – Туши свет. Навключали тут! Вот из-за таких, как ты, и не хватает соляры на дизель по вечерам. Вот при лампе и делаем уроки!..

Петька с Женькой смотрели в бочку, в которой лежали камни с серым пушистым налетом.

Знакомый запах вызывал легкое щекотание ноздрей у обоих.

Петька сунул руку в бочку достал один, обтер его ладонью и плюнул на него.

Легкое едва слышимое шипенье, дымок и запах подтвердили догадку.

Они замерли.

Петька громко выдохнул и сощурил глаза. Потом закрыл их и громко вдохнул в себя воздух.

– Рыба из озера не поднялась ещё. Рано! – сказал он, не отрывая взгляда от бочки.

– Рано! – согласился Женька, так же смотревший в неё.

– Лед взорвём на речке! – сказал Петька.

– И лед… – согласился Женька.

– Сегодня.

– А когда ещё? Завтра в школу.

– Сначала ракету запустим, проверить карбид надо, – задумчиво сказал Петька.

– Надо. А где? Снег ещё – не лето, – Женька огляделся по сторонам.

– Банка нужна. До лета можно затырить, – Петька тоже стал осматриваться.

– Ни одной банки под руками. Нужна будет – хоть к соседям иди, – раздался его голос уже из-под топчана, стоящего в углу, – Едят они, что ли, их?

В кузнице не нашлось ничего кроме старого помятого ведра.

Карбид оказался тяжелым.

Плотно закрыв бочку крышкой и бросив на неё сверху старую промасленную фуфайку, они подошли к двери.

– Иди к забору «на атас». Оттуда махнешь рукой, если все нормально, – Петька указал на огромную дыру в заборе, к которой вела выпирающая из снега тропинка.

…Они спокойно дошли до Петькиного дома, держа ведро с двух сторон, в котором возвышалась горка снега, положенная на голицы, а те лежали на свернутой газете «Сельская жизнь», которая прикрывала почти целое ведро карбида.

Прошмыгнув в стайку, Женька замер, а Петька прислонился спиной к двери, погрозил кулаком корове Зорьке, с удивлением взглянувшей на них.

– Вот так вот! …Ни банки, ни чего в этом доме нет под рукой, – сказал Петька и по лестнице полез на сеновал.

Оттуда он спустился с старым чемоданчиком, которые все почему-то называли «балетками» и двумя трех литровыми банками.

В одной из банок что-то было насыпано, и Петька вытряхнул все это под ноги Зорьке.

– Майские жуки! Говорили, – будут крылышки в аптеку принимать – не принимали. Помнишь? Зря только гонялись за ними, – прокомментировал он. – Вот ведь этот снег. Ни одной банки не найдешь, когда надо. Подожди, я сейчас.

Он куда-то убежал, но скоро вернулся с высокой бело-голубой банкой из-под тушенки «Великая стена», с двумя огромными темно-зелеными бутылками, которые «не принимали», одной прозрачной с бело-зеленой этикеткой, на которой было написано «Московская», пучком пакли и сапожным ножом.

– Гвозди были. Высыпал. Дырку сделал. Глянь – так ли? – Петька протянул консервную банку Женьке.

– Так! – сказал Женька, со знанием дела и посмотрел на бутылки.

– Больше нельзя. А то будем идти по улице, как тот атаман Соловьев с гранатами, людей пугать, – сказал Петька, улыбаясь во весь рот.

– Ага! – сказал Женька и, вспомнив, что в Гражданскую «где-то тут» этот самый атаман Соловьев спрятал золото, добавил, – Лежит ведь где-то. Не кричит. Чтоб его!

– Найдем! – сказал Петька, тоже вспомнив и атамана Соловьева и его золото.

– Под ракету надо бы в запал что-то. Земля-то сырая, – сказал Женька.

– Да и пусть – сырая, нам-то что? Воду лить не надо, – улыбнулся Петька.

– И то – правда! – согласился Женька.

…Решено было идти за клуб на косогор. Снег с него сходил раньше всего.

По пути Петька забежал в сквер на бульваре Гоголя и выломал два длинных прута из акации. Женька бы на такой «подвиг» никогда не решился, поскольку хорошо помнил отцовский урок прошлый год, когда тот у него увидел рогатку из акации. «Степь кругом. Люди сажают, а вы нахаленки этакие...»

Во-первых, нужен был запал для ракеты, а во-вторых, надо было из чего-то делать пробки в бутылки.

– Нужен кирпич! – сказал Петька, размахивая прутом, как саблей.

– Нужен! – согласился Женька, оценив предусмотрительность Петьки. Пробки надо было чем-то заколачивать в бутылки.

– Снега нет, кирпичей – не пройти, так карбида нет. Карбид есть – кирпича не найдешь, хоть из дома неси, – сказал Петька оглядываясь по сторонам.