От заката до обеда - Великина Екатерина (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Подметкин был тяжел, как крышка канализационного люка, основателен, как кувалда, и стоил как сто коржиков. «Это ничего, – успокаивала себя я, расплачиваясь маминой наличностью на кассе. – Отдам из своих грядущих миллионов».
Впрочем, часом позже, тщательно изучив содержимое книжки, я поняла, что миллионерство откладывается на неопределенный срок.
Заклинаний типа «абра-кадабра-шмабра-бабкина-заначка-выползабра» в книге не было. И дождя из долларовых купюр в сортире никто не обещал. Пролистав покупку до конца, я пришла к выводу, что Подметкин – суть латентный мусорщик. Любой ритуал из его талмуда требовал огромного количества сопутствующей дряни. Так, например, избавление от тараканов предполагало наличие четверговой соли, мышиного сала, специальной булавки, приобретенной в полнолуние, и парочки перепуганных насекомых для шантажа остальных собратьев. Где именно по ночам торгуют булавками, Подметкин не указывал.
Что касается обогащения – в книжке описывалось всего два варианта легкой наживы. Первый способ (а именно: перевязывание ножек кровати веревкой) грел душу ровно до тех пор, пока я не узнала, что веревка должна быть непременно веревкой повешенного. Честно говоря, разжиться такого рода сувениром можно было только двумя путями: или повесившись самой, или вздернув пустомелю Подметкина. Поэтому я приступила ко второму варианту, значившемуся в книжке как «неразменный рубль».
Изготовление сей прыткой монетки на первый взгляд представлялось сущим пустяком. Требовалось всего-то нарисовать десять карточек с каракулями, вырезать их, сложить стопкой и, засунув посередине рубль, склеить. Полученная конструкция должна быть помещена в кошелек, опосля чего, по словам Подметкина, обогащение не замедлит себя ждать. Единственная сложность заключалась в том, что карточки нужно было разрезать не ножницами маникюрными бытовыми, а магическим кинжалом, штучным.
«Настоящий ритуальный нож должен быть изготовлен вами лично и не должен использоваться вне магических действий, – учил Подметкин. – В противном случае заклинания не будут работать».
«А магического АКМ-47 тебе не надо?» – подумала я.
Впрочем, как оказалось, Подметкин и об этом позаботился. В самом низу страницы находилась сноска для магов-лохов. В сноске говорилось, что в «самом крайнем случае можно взять обычный кинжал, который не был использован в хозяйственных целях, и очистить его от «дурной кармы» посредством закапывания на перекрестке».
«Уже лучше», – подумала я и отправилась на поиски.
Через полчаса подходящий экземпляр был найден. Сие оружие было изготовлено моим дедушкой по просьбе дачного соседа, которому требовалось зарезать козу. Должно быть, коза заблаговременно почувствовала недоброе, потому что издохла вполне самостоятельно и нож к соседу так и не попал. Впрочем, я до сих пор уверена, что, если бы судьбоносная встреча козы и ножа все-таки состоялась, вряд ли животное прожило бы дольше. Сорокапятисантиметровый клинок и разбойничья каповая рукоять позволяли упаковать не только какую-то козу, но и два десятка участковых.
Второй этап, а именно «очистка ритуального ножа от дурной кармы путем закапывания оного на перекрестке», сопровождался определенного рода трудностями. Единственный близлежащий перекресток, пересечение Чонгарского с Азовской, был заасфальтирован наглухо. Сцены «Катечкина с отбойником, замуровывающая шестидесятисантиметровый свинорез в асфальт» вызывали нервную дрожь. Поэтому недолго думая я направилась в ближайший лесопарк, на пути своем проклиная Подметкина до десятого колена. И хотя тропки в лесу были значительно мягче, чем на улицах, фурор я таки произвела, и мамашки с колясками объезжали меня за километр. Такую диковинку, как Катечкина, очищающая карму магического кинжала, увидишь нечасто. Моя тощая подростковая жопа вздымалась кверху около получаса – именно столько времени понадобилось для того, чтобы зарыть сокровище.
Впрочем, через день мамашки шарахались еще дальше. Шоу «Катечкина, закапывающая нож для очищения кармы» было прямо-таки мышиным писком по сравнению с репризой «Катечкина, ищущая очистившийся нож». Судя по всему, нож очистился настолько, что исчез вовсе.
Стоит ли говорить, что всю дорогу до дому я суммировала звездюли за потраченный аванс с звездюлями за трату кухонной утвари, и укоризненный чугуниевый коржик был как нельзя близок к моей светлой голове. От отчаяния я засунула руки в карманы куртки, дабы достать сигарету. И вы не можете себе представить степень моего удивления, когда вместе с куревом на свет выползла мятая купюра. Купюра гарантировала безбедное существование в течение трех ближайших недель, включая отдачу долга маме и полное восполнение коржикового фонда… Природу появления денежных средств в своей одежде я поняла позже. Но в тот момент, топая до дому, верила в силу магии неистребимо и вовсю прикидывала, какой бонус получится в случае «кармического очищения» сечки для капусты.
Поэтому, когда Сидорова пожаловалась мне, что Лешик на нее «уже не смотрит», я точно знала, как пособить сидоровскому горю.
– Ты понимаешь, Лека, у меня есть такая чудная книжка, что вот хоть завтра Лешик до дыр тебя проглядит, – хвалилась я Сидоровой. – Там, правда, закопать чего-нибудь придется, но зато результат ошеломляющий…
Как оказалось, слово «закопать» Сидорову не страшило, а вовсе даже наоборот. Ради Лешика Лека была готова предать земле не только нож, но и видеомагнитофон с холодильником и пылесосом, и даже престарелых родителей в придачу…
Впрочем, к Сидоровой Подметкин оказался неожиданно милостив: ничего зарывать не требовалось. «Лучший способ восстановить чувства – это магическое зелье со специальными, направленными на любовь, компонентами», – гласила книга. В качестве спецсоставляющих Подметкин предлагал укроп огородный, петрушку кудрявую и ромашку аптечную. И если в силу укропа я верила с трудом, то спирт, как катализатор любви, сомнений не вызывал.
В качестве пробного эксперимента мы выбрали элексир «Ангелик». По словам Подметкина, «Ангелик» должен был проснуться в Лешике сразу, после принятия наперстка означенного зелья. Зелье же состояло из литра спирта «Рояль», настоянного на смеси ромашки и дубовой коры в течение двух недель с момента шабаша. Все это время Сидорова томилась, вздыхала и очковала, как бы родители не изыскали сей целебный нектар. Поэтому к дню икс у нее напрочь пропала любовь к Лешику и к жизни вообще.
– Кать, а может, ну его на хрен, этого «Ангелика»? – пораженчески выговаривала мне она.
– Ты, Лекушка, с ума, что ли, сошла? Кто же в здравом уме от своего счастья отбрыкивается? – песочила Сидорову я. О своем корыстном интересе, а именно посмотреть на чудесные метаморфозы Лешика, я злодейски умалчивала.
Так в прекрасном томлении мы провели две недели. И если Сидорова ждала звездюлей от родителей, а Лешик – результатов абитуриентского экзамена, то Катечкина ждала чуда.
Чудо не замедлило себя явить.
– Дуй сюда, сволочь, он мне весь ковер заблевал, – визжала в трубку Сидорова.
– Что, прям с наперстка? – искренне изумилась я.
– Да нет, он, блин, полбанки от любви улакал! Сейчас вторую половину глохчет.
– Да что ж ты ему, дура, банку-то выдала? Там же чуть-чуть надо было!
– Я тебе, дрянь, покажу «Ангелика»! Сюда дуй! Вдвоем замутили, вдвоем и расхлебывать.
Явившаяся моему взору картина была печальна, но тем не менее любовь в ней присутствовала. Восседавшая на краешке дивана Сидорова стыдливо прикрывала газеткой разорванную юбку. У сидоровских ног, точно большая, обожравшаяся прокисших кокосов макака, валялся Лешик. Рядом с Лешиком стояла пивная кружка с остатками «Ангелика». В воздухе пахло летальным исходом и блевотиной.
– Он, блин, экзамены завалил, урод, – оправдывалась Сидорова. – Ну нельзя же было не налить. Может, обоим пить надо было…
– Нет уж, Лека, если Лешика мы как-нибудь вдвоем поднимем, то вместе с тобой навряд ли, – проскрипела я, пытаясь отодрать подопытного от пола.
