Биплан - Бах Ричард Дэвис (читать книги онлайн полные версии txt) 📗

Сейчас, когда я лечу на высоте в фут над шоссе номер 80, я должен быть несколько более внимательным, чем тогда, когда между колесами и землей пятьсот или тысяча футов. Сейчас я могу почувствовать себя гонщиком, но без неприятностей, которыми грозит его ремесло. Если я не впишусь в поворот, я могу преспокойно следовать дальше, за ограничительный бордюр, пролететь над деревьями и камнями и не ощутить ни малейшего подрагивания своей машины.

Внезапно из-за холма мне навстречу выныривает автомобиль. Ручку резко на себя и вираж в сторону солнца, чтобы отлететь на положенные пятьсот футов. Я невольно улыбаюсь. Каково бы, интересно, было мне, следуя в автомобиле по обыкновенной дороге, въехать на холм и тут нос к носу столкнуться с самолетом, который несется мне прямо в лобовое стекло? Со стороны пилота не слишком вежливо так поступать по отношению к людям, хотя в этом и нет ничего запретного. Нужно сначала заглядывать за гребень холма, чтобы не напугать ненароком какого-нибудь несчастного водителя, который хотел бы побыть наедине со своим размеренно пыхтящим поездом мыслей.

Мы следуем дальше, выглядывая сперва из-за холмов и лишь затем плотно прижимаясь к дороге. Раз или два наши колеса случайно задевают асфальт по обе стороны от осевой линии.

Я смотрю на часы — неплохое начало. Мы летим уже больше четырех часов и ушли далеко вперед от того места, где я рассчитывал быть в это время. Впереди по курсу на карте значится город Рейнджер, штат Техас, а в нем — аэропорт. Я поднимаюсь повыше и отыскиваю взглядом водонапорную башню, место пересечения с еще одним шоссе и недостроенное здание. А вот и аэропорт. Для такого маленького городка он просто огромный — три грунтовые полосы пересекаются под углом друг к другу, а рядом — пара ангаров. Делаем круг, смотрим на ветровой конус, затем, поблагодарив мысленно человека, который решил организовать более чем одну посадочную полосу, разворачиваемся против ветра и устремляемся к земле.

Еще даже не наступило время ланча, а я уже проделал пять сотен миль от Луизианы. Расстояние внушительное, и я этим горжусь, хотя где-то в будущем /прошлом/ я летал на самолетах, которые такое расстояние пролетали меньше чем за час, и даже на таких, которые смогли бы покрыть его за двадцать минут. В таком контрасте, в смещенном спектре времен и самолетов должен быть какой-то смысл. Но сейчас я устал от четырехчасового сидения на твердом, как камень, парашюте, поэтому поиски смысла отходят на второй план, на первый же выходит роскошь распрямиться и сделать несколько шагов по неподвижной земле. Полет идет как по маслу. Все в соответствии с планом, который я себе наметил. И сейчас, в городе Рейнджер, штат Техас, вытирая с ветрового стекла и капота масло, я не думаю ни о планах, ни о будущем.

10

Извините, мистер, но я не буду крутить ваш пропеллер. И заводную рукоятку тоже. Страховка. Страховка не возместит мне убытки, если я получу увечье.

Странно, непонятно, непостижимо — я в бешенстве выпрыгиваю из кабины, где уж было приготовился включать сцепление стартера. Везде по дороге сюда желающих помочь было хоть отбавляй, а тут, когда мне надо побыстрее улетать, приходится вылезать на девяностоградусное [21] солнце в куртке с подкладкой на меху и самому крутить заводную рукоятку. А служащий стоит себе позади и наблюдает. Злость легко превращается в энергию, и когда маховик уже визжит на полных оборотах, у меня просто не остается сил, чтобы обращать внимание на страхи служащего. Включить зажигание, потянуть ручку сцепления стартера, запустить двигатель, подняв позади себя столб пыли, вырулить против ветра, двигателю — полный газ, и отпустить тормоза. Колеса отрываются от земли, и я, бросая взгляд на часы, начинаю отсчитывать очередные четыре часа, секунда за секундой. Мы снова возвращаемся к нашему Другу — шоссе, — и все опять становится так, словно я и не приземлялся, словно сидел позади пропеллера весь день напролет от самого рассвета, и даже еще со вчерашнего вечера, даже с середины вчерашнего дня. Хорошо будет прилететь домой, в Калифорнию.

Боковой ветер теперь превратился в сильный воздушный поток, который настойчиво пытается снести меня вправо. Мне приходится лететь под утлом к шоссе, сражаясь с ветром блестящим кинжалом пропеллера.

Сражаться с ветром кинжалом. Звучит поэтично. Но когда лицом к лицу сталкиваешься с игривыми силами, что путешествуют по небу, — тут любое оружие не будет лишним. Одно из оружий пилота — пропеллер, поскольку, пока он вертится, человек не один воюет с боковым или встречным ветром, с обледенением, они работают и борются вместе — человек и его самолет. И тогда совсем не так одиноко. Правда, пропеллер — тоже друг не без слабостей. Знать его слабости и вовремя их предупреждать, переключаясь на другие средства, — значит поступать мудро. Пропеллер может храбро вертеться на полных оборотах, на пределе скорости, но если самолет попадет в нисходящий воздушный поток, который опускается вниз быстрее, чем самолет может подниматься, то пропеллер не поможет, и пилот вместе со своим оружием понесется к земле. Но простое предвидение этой слабости и знание о том, что из нисходящего потока можно выскочить и отлететь на милю в сторону — туда, где воздух поднимается, — и вот у тебя уже достаточно высоты. Поэтому еще прежде чем вытащить свое оружие, прежде чем в нем возникает необходимость, прежде чем вообще вступить в сражение, человек, сидящий в самолете, может сделать так, чтобы оно не понадобилось вовсе. Заходить в долину слева или справа? С одной из сторон его ждет непрерывный бой, бешеная дуэль с ветром и горой. С другой стороны, на расстоянии, может быть, меньше мили — спокойный ровный полет, причем, чтобы держаться на высоте, требуется даже меньше мощности, чем обычно. Поэтому, по мере того как пилот учится, он начинает мысленно делить стороны не на левые и правые, а на подветренные и наветренные. Поначалу пилот-ученик всячески пытается не обращать на ветер внимания, стремится выбросить его из головы, — у него и так проблем выше крыши, так зачем ему беспокоиться еще о чем-то, чего он даже не видит? Ответ состоит в том, как узнает позже ученик, чтобы научиться видеть ветер. Ветер — это огромный воздушный океан, который волнами проносится над каменистым земным дном. Там, где морские волны покатились бы вниз по склону горы, ветер сделает то же. Там, где океан бился бы об основание скалы и брызги мощной струей улетали бы вверх, — попробуй как-нибудь, когда у тебя будут крылья покрепче, там оказаться и ощутить мощь, которая ухватит самолет за крыло и зашвырнет его в заоблачную высь. Избегай наветренных склонов гор и холмов — и сможешь летать легко, беспрепятственно пользуясь сознательной силой того, кто знает, что ему не нужно даже доставать свое оружие, чтобы выиграть битву или ее избежать.

Когда гор поблизости нет, пилот, умеющий видеть небо, видит высокие столбы теплого голубого воздуха, что поднимается от нагретых участков земли. Задержись на минутку в одном из таких столбов, и самолет станет подниматься сам собой, уносимый восходящим потоком, не признаваемым теми, кто верит лишь в то, что видит наверняка. Потому человек, летящий на самолете, должен верить невидимому.

Можно долгое время обитать в небе и без этой веры, потому что обычно ее отсутствие приводит лишь к чуть большей нагрузке на двигатель, чуть более значительному износу пропеллера. Но если летать достаточно долго и далеко, настанет день, когда разница между видимым и невидимым будет равняться разнице между победой и поражением.

Впереди небо становится коричневым от пыли, поднятой в воздух ветром. Родина этой пыльной завесы — Техас, и потому лежащие на моем пути небольшие городки носят такие меткие названия: Глейдуотер, Клиэруотер, Свитуотер, Минерал Веллз, Биг Спринг [22]. Все в этих землях строится вокруг воды, а там, где воды недостает в земле, ее нехватка с избытком восполняется в мечтах и названиях городков.