Русское стаккато — британской матери - Липскеров Дмитрий Михайлович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Маленький Костаки встал коленками на сиденье и дунул в ухо что было силы. Ухо мгновенно исчезло. Зато появился глаз, старающийся рассмотреть в темноте источник хулиганства. В глаз Роджер дуть не стал.
— Меня зовут Роджер! — представился он.
— Зачем ты дунул мне в ухо? — поинтересовался голос из окошечка. — Это богопротивное дело!
— Я не смог противиться соблазну, — честно признался мальчик.
— Соблазн погубит твою душу.
Голос произнес эту фразу печально и фальшиво.
— Увидеть Господа тоже соблазн. Но этот соблазн не станет причиной моего низвержения в ад!
— Вот что, милая девочка!..
— Я — не девочка. Я мальчик. Меня зовут Роджер, — напомнил Костаки. — И я пришел исповедоваться.
— Так делай то, зачем явился! — поторопил голос сердито.
— Я в первый раз.
— Не волнуйся, — смягчился голос. — Я тебе помогу.
— Я не волнуюсь.
— Ты своенравный ребенок!
— Что такое — своенравный? — поинтересовался Роджер.
Голос не ответил на этот вопрос, зато задал другой:
— Ты знаешь, как исповедоваться?
— Мама мне рассказывала.
— Можешь начинать.
— С чего?
— С чего хочешь. И с самого плохого можно начать, и постепенно к этому самому плохому подходить!
— Хорошо… — Роджер задумался, перебирая в голове плохое.
— Ты здесь, мальчик?
— Я вспоминаю о своих грехах. Вы мне мешаете!
— Вспоминать надо дома, а здесь исповедоваться и каяться в них! Понял?
— Понял.
— Начинай!
— А можно здесь включить свет?
— Зачем? — удивился голос.
— Я хочу посмотреть на ваше ухо.
— Здесь нет света. А ухо у меня такое же, как у тебя.
— В три раза больше, — не согласился Роджер. — Оно у вас волосатое?
— Не слишком.
— Как мне без света знать, ухо ли дьявола это или ухо священника? Я же не могу каяться перед сатаной.
На той стороне подумали и приняли решение.
— Высунь голову наружу.
Лизбет увидела, как вдруг из исповедальни показалась голова сына, навстречу ей вынырнуло чело святого отца, и через мгновение оба исчезли в исповедальне вновь.
— Как тебе? — поинтересовался голос, который теперь имел черные глаза с мешками под ними, одутловатые щеки и бороду клинышком. — Из-за тебя нарушил таинство!
— Хорошо, что вы не красавец!
— …
— А то я бы подумал, что под красотой личина дьявольская скрывается!
— Хватит болтать пустяки! Начинай с самого плохого!.. Между прочим, у тебя вся физиономия в прыщах!.. Начинай же!
— Хорошо, — согласился мальчик. — Когда я смотрю на материнское лицо, мне всегда кажется, что я вижу ее задницу!
— Ты — хулиган! Я сейчас возьму тебя за твое маленькое ухо и выведу из церкви!
— В самом деле, святой отец! Это самый большой мой грех! Я и не думал хулиганить на исповеди!
На сей раз молчали на той стороне.
— Любишь ли ты свою мать? — спросил священник.
— Да, — признался Роджер, довольный, что исповедь потекла через вопросы и ответы. — Но иногда мне кажется, что не очень. Особенно когда я смотрю на ее лицо и вижу задницу.
— Прекрати! — рявкнул священник. — Мать — самое святое, что есть у человека!
— Значит, — сделал вывод Роджер, — когда мать умирает, человек остается без святого?
— Остается память святая.
— Понял.
— Убивал ли ты когда-нибудь тварь какую, случайно или нарочно?
— Собираюсь, — честно признался мальчик.
За сеткой поперхнулись.
— Что такое? Ах ты, негодник!.. — затряслась кабинка.
— Вам правду говорить или врать? Вы так тратите свою нервную систему!
— Отвечай, кого ты собираешься убить?
— Всего лишь ящерицу. Я купил ее за три фунта в зоомагазине.
— Зачем?
— Затем, чтобы убить.
— Я не спрашиваю, зачем ты ее купил, — все более впадал в раздражение священник. — Я спрашиваю, зачем ты хочешь убить беззащитное создание?!.
— Я хочу поглядеть на тот миг, — честно признался Роджер. — Уловить его, когда она наступит, смерть!..
— Зачем?
— Чтобы понять, как будет со мною в миг моей смерти.
— Ты боишься смерти?
— Да.
— Значит, недостаточно веруешь в Господа.
— Недостаточно, — признался Роджер. — Но я хочу верить достаточно, чтобы не бояться этого мгновения.
— Молись!
— Молюсь.
За стенкой опять возникла пауза, затем священник попросил Роджера выглянуть из исповедальни. Они вновь встретились головами и посмотрели друг на друга. Священник пытался определить меру искренности в глазах прыщавого мальчишки, а Роджер старался ему показать, что искренен вполне.
— О'кей! — закончил экзамен святой отец и исчез за шторкой.
Вернулся к окошку и Роджер. Прежде он на секунду встретился с глазами матери и подумал, что она виновата в его грехе, так как если бы у нее отсутствовало лицо, то оно бы не напоминало ему место, на котором сидят.
— Надеюсь, после нашего с тобой разговора ты не убьешь ящерицу? — выразил надежду священник.
— Я не нашел в ваших словах логического объяснения, почему мне не стоит этого делать.
— Не делай хотя бы на всякий случай, — предложил священник. — Допусти, что ты не сомневаешься в том, что Господь существует. А убийство всякой твари есть грех!
— Как же мне быть? Как удовлетворить свое любопытство?
— В жизни ты увидишь много смертей, но любопытства тебе не удовлетворить никогда!
— Почему? — удивился Роджер.
— Так же, как наесться навсегда нельзя, так и в смерти чужой для себя что-то понять. Когда сам умирать станешь, вот тогда истина откроется.
— А если Бога нет?
— Бог есть! Не веришь мне, спроси у мамы.
— Да я, в общем-то, мало кому верю, — признался Роджер. — Маме тоже.
— Это плохо.
Священник выбрался из своей части исповедальни и вошел к Роджеру. Сел рядом, обняв мальчика за плечи. При этом он почувствовал, как плечи ребенка напряглись, а позвоночник выпрямился.
— Меня зовут отец Себастиан, — сказал святой отец и повторил: — Это плохо…
— Почему? — прошептал Роджер. Голос его куда-то ушел, и хотелось кашлять.
— Потому что по вере человеческой дается.
— Вы кушали сегодня за обедом чеснок? — неожиданно поинтересовался Роджер.
— Да, — священник дернулся и убрал с плеча мальчика руку. — Чувствовал подступающую простуду и покушал с хлебом чеснока.
— Неудачная мысль перед тем как исповедовать, отец Себастиан! Фу, как пахнет! И ящерицу я, пожалуй, убью! Думаю, Господь простит мне тягу к познанию его таинств. И все же, как дурно пахнет!
Священник взял Роджера за ухо и что есть силы потянул за него, скручивая то влево, то вправо.
Мальчик на удивление был покорен. Не вырывался, не выказывал признаков боли. В темноте его глаза лишь поблескивали, и священнику показалась, что пробирается взгляд ему в самую душу, что-то портя в ней изрядно.
Он выволок Роджера из исповедальни и потащил к выходу, где ждала Лизбет.
Мать же, увидев, как расправляются с ее сыном, рванулась навстречу, ударяясь тяжелым задом о церковные скамейки.
Ее рука схватила бледную кисть священника и сжала ее накрепко.
— Отпустите его! — попросила Лизбет.
— Ваш сын — мерзопакостник! — вскричал служитель церкви.
— Молчите, отец Себастиан! — и сжала руку еще сильнее. — Сохраняйте тайну исповеди даже для меня!
«Какие у нее сильные пальцы», — подумал священник и отпустил ухо Роджера.
— Спасибо, — поблагодарила Лизбет.
Роджер тер налитое кровью ухо и с удивлением смотрел на священника.
— Через десять лет, — предупредил мальчик, — или еще раньше, я приду в вашу церковь и откручу вам ухо. Мне мама читала из Библии, что ухо за ухо!
— Так нельзя, Роджер! — успела сказать Лизбет.
— Вон отсюда! — взревел святой отец.
Отец Себастиан трясся от злости, но вместе с тем тщился эту злобу обуздать, так как гнев его был вызван недостойным посылом гадкого мальчишки и ввергал его самого во грех.
— Ступай, Роджер, — указала на дверь мать, и сын небыстро пошел, оглядываясь и сверкая глазами.
