Безутешные - Исигуро Кадзуо (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Педерсен поднялся с места и, согнувшись, стал пробираться к проходу, бормоча извинения. В проходе он выпрямился и жестами поманил меня к себе. Несмотря на утомление, мне ничего не оставалось, как к нему присоединиться, поэтому я тоже поднялся и направился к проходу. По пути мне в глаза бросилось праздничное настроение, овладевшее публикой. Там и сям зрители обменивались шутками и замечаниями по поводу фильма; казалось, никто не имел ничего против моего неуклюжего продвижения. Наоборот, соседи старательно прятали ноги или охотно вскакивали, чтобы меня пропустить. Некоторые даже забирались на сиденье повыше, болтая ногами в воздухе с радостными возгласами.
В проходе Педерсен повел меня по покрытому ковром наклонному полу. Где-то в последних рядах он остановился и, указывая рукой вперед, произнес:
– После вас, мистер Райдер.
9
Я вновь стал протискиваться меж сидений, толкая зрителей; на этот раз по пятам за мной следовал Педерсен, бормотавший извинения от имени нас обоих. Скоро мы наткнулись на группу собравшихся в кучу людей. Нетрудно было определить, что они играют в карты: некоторые свешивались из заднего ряда, другие перегибались через спинку своего сиденья. Завидев нас, они оторвались от игры, а когда Педерсен меня представил, слегка привстали с мест. Снова они сели только тогда, когда я удобно устроился посередине, пожимая бессчетные руки, которые протягивались из темноты.
Ближайший ко мне человек был одет в пиджачную пару, воротник его был расстегнут, галстук развязан. От него пахло виски – и ему с трудом удавалось сосредоточить на мне свой взгляд. Его сотоварищ, глядевший через плечо, был худощав и веснушчат: он казался более трезвым, однако и у него галстук сбился набок. Я еще не успел всмотреться в прочих членов компании, как подпивший господин снова пожал мне руку со словами:
– Надеюсь, вам нравится фильм, сэр.
– Да, конечно. Собственно, это один из моих самых любимых.
– Ах вот как! Удачно, что его сегодня показывают. Мне тоже этот фильм по душе. Классика. Мистер Райдер, не желаете ли принять участие? – Он поднес свои карты мне к лицу.
– Нет, спасибо. Прошу вас, не прерывайте из-за меня игры.
– Я только что говорил мистеру Райдеру, – слышался за спиной голос Педерсена, – что здешняя жизнь не всегда была такой, какова она сейчас. Даже вы, джентльмены, будучи моложе меня, не сомневаюсь, могли бы подтвердить…
– О да, добрые старые деньки, – мечтательно произнес подпивший господин. – Да-да, все тогда, в старину, было лучше.
– Тео вспоминает о Розе Кленнер, – заявил веснушчатый господин, вызвав всеобщий смех.
– Чепуха! – запротестовал подпивший. – И прекратите подкалывать меня перед нашим досточтимым гостем.
– Верно, верно, – продолжал его друг. – В те дни Тео был по уши влюблен в Розу Кленнер. Иначе говоря, в нынешнюю миссис Кристофф.
– Сроду я не был в нее влюблен. Вдобавок я был тогда уже женат.
– Тем более прискорбно, Тео. Тем более прискорбно.
– Это полная чепуха.
– А я помню, Тео, – послышался новый голос из заднего ряда, – как ты часами нас изводил толками о Розе Кленнер.
– Я в ту пору не знал ее подлинной натуры.
– Именно ее подлинная натура тебя и привлекала, – настаивал голос – Ты всегда гонялся за женщинами, которые не задерживали на тебе взгляда дольше трех секунд.
– В этом есть доля истины, – подтвердил веснушчатый.
– Ни малейшей…
– Нет, позвольте мне объяснить мистеру Райдеру. – Веснушчатый положил руку на плечо подвыпившего приятеля и придвинулся ко мне ближе. – Нынешняя миссис Кристофф – мы по-прежнему частенько называем ее Роза Кленнер – местная девушка, нашего поколения, мы выросли вместе. Она и сейчас красива, а в те годы покорила нас всех. Она работала в галерее Шлегеля, которая теперь закрыта. Обычно она стояла за барьером, простой дежурной. Как правило, по вторникам и четвергам…
– По вторникам и пятницам, – вмешался подпивший.
– По вторникам и пятницам, извини. Естественно, Тео это помнил. В конце концов, он взял за правило ходить в галерею – это была небольшая белая комната – взял за правило ходить туда постоянно и делать вид, будто осматривает экспонаты.
– Чепуха…
– И ты был не единственный, не так ли, Тео? У тебя была уйма соперников. Юрген Хаазе. Эрих Брюль. Даже Хайнц Водак. Все они числились завсегдатаями.
– Еще Отто Рёшер, – ностальгически заметил Тео. – Он часто бывал там.
– Это так? Да, у Розы поклонников было хоть отбавляй.
– Я ни разу с ней не заговорил, – сказал Тео. – Только однажды, когда попросил каталог.
– Насчет Розы выяснилось вот что, – продолжал веснушчатый. – Все мы не успели еще стать подростками, как оказалось, что ни один из нас ей не ровня. Она прослыла совершенно невосприимчивой к любым авансам, которые отвергала самыми безжалостными способами. Вот почему бедняги вроде нашего Тео, поступая весьма разумно, даже и не пытались с ней заговорить. Однако стоило только известному лицу – какому-нибудь художнику, музыканту, писателю и так далее – оказаться проездом у нас в городе, она, отбросив всякий стыд, начинала ходить за ним по пятам. Она неизменно состояла в том или ином комитете, членство в котором открывало ей доступ к знаменитому визитеру. Она пробиралась на все приемы – спустя полчаса после начала буквально заговаривала припертого к стенке гостя, глядя ему прямо в глаза. Естественно, шли разные слухи – я разумею ее амурное поведение – но никто не мог ничего доказать. Она всегда была очень умна. Но если бы вы видели, как она кидалась на являвшихся к нам светил, вы бы не усомнились, что по крайней мере с некоторыми она вступала в близкие отношения. Редко кто способен был перед ней устоять: она обладала необыкновенной привлекательностью. Однако на местных жителей она даже и не смотрела.
– Ханс Йонгбод всегда утверждал, будто ее поддел, – вставил человек по имени Тео. Раздался дружный смех, несколько голосов презрительно повторили: «Ханс Йонгбод!» Педерсен, однако, обеспокоенно заерзал на месте.
– Господа, – начал он, – мы с мистером Райдером только что обсуждали…
– Я так с ней и не заговорил. Только один раз. Когда попросил каталог.
– А, Тео, брось! – Веснушчатый хлопнул товарища по спине, отчего тому пришлось согнуться. – Забудь. Посмотри, какая у нее сейчас судьба.
Тео, казалось, целиком ушел в свои мысли.
– Она была такой во всем. Не только в любви. У нее было время лишь для представителей артистического круга, а потом исключительно для подлинной элиты. К иным она не питала ни малейшего уважения. Здесь ее невзлюбили. Невзлюбили задолго до того, как она вышла замуж за Кристоффа.
– Если бы она не была так красива, – обратился ко мне веснушчатый, – ее ненавидели бы все до единого. А так всегда находились мужчины, подобные Тео, готовые поддаться ее чарам. Словом, в город к нам прибыл Кристофф. Профессиональный виолончелист, да еще сделавший прославленные записи! Роза вцепилась в него самым бессовестным образом. Ей было плевать, кто что подумает. Она-то знала, чего добивается, и отбросила всякие церемонии. Это было восхитительно в своем роде, хотя и отталкивающе. Кристофф был очарован – и в первый же год его пребывания у нас они поженились. Кристофф оказался тем, кого она ждала все это время. Что ж, надеюсь, она не прогадала. Шестнадцать лет состояла с ним в браке. Не так уж плохо. Но что теперь? Здесь с ним все кончено. Что она собирается делать дальше?
– Теперь ей даже и в галерее работы не получить, – сказал Тео. – За все годы она причинила нам слишком много боли. Ранила нашу гордость. С городом расквиталась – точно так же, как и сам Кристофф.
– Согласно одному мнению, – заявил веснушчатый, – Роза покинет город вместе с Кристоффом и не разлучится с ним, пока они не обоснуются где-нибудь на новом месте. Но вот мистер Дреммлер, – он указал пальцем на фигуру в переднем ряду, – убежден, что она останется здесь.
Человек, сидевший впереди, обернулся, заслышав свое имя. Он явно следил за дискуссией и потому веско произнес:
