Кто сильней - боксёр или самбист? - Тагиров Роман (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
1. они не дома;
2. кровать по утрам надо заправлять;
3. нужно всегда иметь опрятный вид;
4. приказы необходимо выполнять быстро;
5. надо обязательно ходить строем и петь хором;
6. отвечать по форме и т.д.
После карантина молодые бойцы попадали в свои подразделения. Понятно, что двухнедельного курса молодого бойца было явно недостаточно, чтобы стать отличным солдатом Советской Армии. Было просто необходимо продолжать обучение нового пополнения.
И вот тут-то и выходит на авансцену эта пресловутая дедовщина: солдаты, которые прослужили по полгода и кое-чему уже научились, начинали объяснять тонкости службы молодым: «Мы полгода мыли казарму, теперь ваша очередь». А солдаты, отслужившие по году, старались организовать хозяйственную жизнь подразделения за счет двух младших призывов: «духов» и «молодых». Тут следует сказать, что «черпаки» — это была самая активная категория солдат. Они всё знали, всё прошли, но перспектива близкой гражданской жизни ещё не туманит их юные солдатские головы. «Черпак» (так практически везде называли солдат отслуживших один год) — это был отличник службы и первый помощник прапорщиков и офицеров. А что же из себя представляли бойцы последнего периода службы? Это солдаты, которым уже служить надоело, они уже готовились к дембелю и у них преобладали одни мысли — быстрей бы домой на гражданку, к маме и подругам! Вот здесь и было самое главное в дедовщине: для того, чтобы у «дедов» была возможность спокойно и без «заморочек» ожидать своего дембеля, старослужащие вынуждены были поддерживать установившийся армейский порядок: «духи» и «молодые» шуршат по службе и ходят в наряды, «черпаки» управляют ими и тоже ходят в наряды, а «дедушки» спокойно дослуживают и иногда ходят в наряды.
Но, конечно, были случаи, когда старослужащие использовали в воспитательных целях «запрещённые приёмы», из-за которых некоторых «дедушек» судили, а затем отправляли в дисциплинарные батальоны. Живучей дедовщину делает своего рода преемственность: «молодому» на первом году службы хотя и многое приходится терпеть, но при этом он видит, как живётся «дедам». А как им живётся, многим нравится. Вот и рассуждает «молодёжь»: «Ладно, первый год потерплю, но зато, когда «дедушкой» стану, оторвусь по полной». Есть ли смысл жаловаться на побои офицеру? Абсолютно никакого. Во-первых, ничего не изменится. Во-вторых, офицер будет тебя же и презирать за это. А в-третьих, об этом сразу же узнают в роте и будут считать тебя козлом, потому что ты «вкозлил» своего сослуживца. И пять же — круговая порука. Никому: ни старослужащим, ни офицерскому составу — не выгодно, чтобы ЧП дошло до высшего командования. В первую очередь это отразится на продвижении по службе, затем на зарплате и личном спокойствии. Ну, кому захочется самому себе рыть яму собственными руками?
Отношения в ротах и «местные традиции», так же как и проявления дедовщины и землячества в гвардейском мотострелковом полку зависели от командира полка, офицеров и сержантов. Молодым гвардейцам этой части повезло, так как подполковник Григорьев был авторитетным командиром, а офицерский и сержантский состав полка строг в меру и особо не зверствовал. Избиения не практиковались вообще, хотя были редкие случаи, которые заканчивались гауптвахтой. За шесть лет службы прапорщика Кантемирова в мотострелковом полку были только два громких дела с осуждением старослужащих в дисбат. Всё воздействие на личный состав в основном проводилось постоянной боевой учёбой, либо повышенными нагрузками по роте, например, натирание полов или чистка туалета, либо коллективными пробежками по спортгородку или на полигон Помсен. Знаменитая чистка зубными щетками туалетов тоже оставалась из рода легенд.
Казарменное положение офицерам в части объявлялось с пугающей регулярностью, а ведь командиры рот, как и большая часть офицеров полка, были женатыми людьми. Ладно, лейтенанты-холостяки? Да и они тоже люди. И молодым офицерам иногда хотелось просто отдохнуть. Когда офицерам всё надоедало, командиры подразделений устраивали себе выходной, за что получали потом взыскания от командира батальона. Отношения офицеров внутри рот, батальонов, да и всего полка были самыми тёплыми и дружескими, ведь всем вместе приходилось противостоять могущественной системе выжимания пота из них и подчиненного личного состава. Все сдружились в ходе постоянной боевой готовности, бесчисленных учений и полевых выходов. И после всего этого офицеров ещё пытались пугать. Самой ходовой фразой вышестоящего начальства было: «Да я вас, товарищ капитан, в двадцать четыре часа в Союз сошлю!» На что ротные, находящиеся в полуневменяемом состоянии от постоянного недосыпа, дерзко отвечали: «А что это вы меня, товарищ полковник, Родиной пугаете?»
* * *
Теперь немного о землячестве в 67 МСП, в котором служили солдаты около шестидесяти национальностей. В этой части все «тёплые» места в полку исторически держались «сынами братских народов»: в столовой поварами и хлеборезами были в основном узбеки, в подвалах и кочегарках сидели азербайджанцы, продовольственным и вещевым складами довольствовались армяне, на складе ГСМ рулили казахи. До перестройки и гласности в войсках национальный вопрос остро не стоял, все служили вперемешку: азербайджанцы с армянами, абхазы с грузинами, узбеки с киргизами и т.д. Поэтому офицеры не были готовы к межнациональным конфликтам, никого этому специально не учили, многие не знали всех национальных, родовых и племенных проблем в пока ещё единой стране. Командиры подразделений знали только, что все мы советский братский народ, одна многочисленная семья. Но ветер перемен добрался и до нашего мотострелкового полка. Азия и Кавказ не поделили «тёплые места». Узбеки, казахи, туркмены и таджики под предводительством рядового Файзиева, так называемого заведующего столовой, схлестнулись с азербайджанцами, армянами, чеченцами и другими малыми народностями кавказских гор во главе с младшим сержантом Саркисяном.
Остановимся немного на атаманах двух многонациональных группировок мотострелкового полка. Рядовой Файзиев был родом из Ташкента, успел проучиться два курса в местном университете, откуда был отчислен за серьёзную драку и отправлен родственниками подальше от уголовного дела защищать Родину на дальних рубежах отчизны. Это был умный и дерзкий солдат последнего периода службы, узбек по национальности, хорошо знающий русский и немецкий. К концу службы Файзиев управлял всеми поварами солдатской и офицерской столовой и подчинялся непосредственно зампотылу полка.
Младший сержант Саркисян оказался родом из солнечной Башкирии (такие хитросплетенья судьбы были частым явлением в СССР), поэтому владел русским и башкирским в совершенстве и до службы в ГСВГ успел закончить Чебаркульскую учебную часть, где выучился на командира отделения. В вожаки выбился быстро благодаря одному инциденту на войсковом стрельбище Помсен. Восьмая мотострелковая рота стреляла на полигоне по графику дневную стрельбу вместе с лейпцигским ОДШБ. Стрельба шла через смену, смена пехоты чередовалась со сменой десантников. Комбат Третьего МСБ капитан Литвиненко и комбат десантуры подполковник Вергун наблюдали этот учебный процесс с высоты Центральной вышки, по балкону которой рассредоточились наблюдатели и санинструкторы обоих родов войск. Если не считать грохота выстрелов, ругани, смеха и мата стреляющих, всё было привычно, мирно и спокойно.
Пока мимо этой вышки по своим неотложным сержантским делам не пробегал младший сержант Саркисян, а навстречу ему спокойно шёл ну очень важный старший сержант десантник. Оба что-то несли в руках, и оба не уступили дорогу, хотя ширина жизненного пути в этот момент вполне позволяла обоим бойцам спокойно разойтись и двигаться дальше. Видимо, судьба у них была такая! Столкнулись прямо на глазах у отцов-командиров и наблюдателей; пороняли всё, что несли, и начали выяснять, кто из них «чурка» и кто чью маму имел.
Гордый и оскорбленный ДШБшник, на голову выше пехотинца, тут же встал в позу каратиста и давай махать руками и ногами. Мотострелок, долго не думая, коротко ткнул ему в зубы. Десантник с копыт. Встаёт и снова в стойку. Саркисян опять в челюсть оппоненту, тот падает. Тут с двух конфликтующих сторон подтянулись зрители, свободные от стрельб. Пока никто не вмешивался. Десантник был парень крепкий, снова вскочил и в стойку. А армянин ему и говорит спокойно: «Ты не вставай больше, а то совсем встать не сможешь». Противник только ногой успел взмахнуть, как Саркисян начал его бить. Бил умеючи, молча и с наслаждением. Бил до прибытия обоих комбатов. Подполковник Вергун первым подбежал к толпе (десантник же) и, по привычке думая, что кто-то из его «орлов» пехоту молотит, был искренне обескуражен обнаруженной картиной маслом с точностью до наоборот. Тонкая душевная натура десантника не выдержала такой несправедливости и обиды за свой личный состав, и комбат ОДШБ начал с ходу орать на своего бойца:
