1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь - Коваленин Дмитрий Викторович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗

Начал Усикава с материалов из фитнес-клуба. Четыре года назад Аомамэ устроилась туда на работу — тренером по растяжке и инструктором боевых искусств. Сама составляла программы занятий, сама набирала и вела параллельно несколько групп. Чуть ли не каждый документ говорил о том, что преподавала она отменно и слыла настоящим кумиром у членов клуба. Помимо групповых занятий давала и частные уроки на дому. Брала за это недешево, но для клиентов, которые не могут являться в клуб по расписанию или просто любят более приватную обстановку, такая система удобнее, так что недостатка в «частниках» у нее не было.

Из копии расписания тренировок стало ясно, когда, где и как Аомамэ занималась с частными клиентами. Для одних назначала время и место в стенах клуба, к другим выезжала на дом. Были среди этих клиентов и светские знаменитости, и политики. Самой пожилой оказалась Сидзуэ Огата, хозяйка «Плакучей виллы».

Знакомство с нею Аомамэ поддерживала вплоть до своего исчезновения, а завязала его вскоре после начала работы в клубе — как раз когда двухэтажный дом при усадьбе переоборудовали в приют «Консультации для женщин — жертв бытового насилия». Может, простое совпадение, а может, и нет. В любом случае, документы говорили о том, что вскоре эта парочка сблизилась еще теснее.

Более того: создавалось впечатление, будто между Аомамэ и хозяйкой установилось нечто вроде родства. Усикава чуял это нутром. Поначалу женщины общались как инструктор клуба с частной клиенткой. Но в какой-то момент их отношения изменились. Отслеживая расписание день за днем, Усикава пытался вычислить, когда именно эти двое начали общаться как близкие люди, невзирая на разницу в возрасте и положении. Скорее всего, когда обеим открылась некая истина и они устроили тайный сговор, который каким-то образом привел к убийству Лидера в номере гостиницы «Окура». Так подсказывало Усикаве его чутье.

Но каким образом? И что это за сговор?

На это чутья Усикавы уже не хватало.

Определенно, что-то здесь связано с бытовым насилием. Старуха явно неравнодушна к этой теме. Согласно документам, Сидзуэ Огата познакомилась с Аомамэ, когда записалась в группу самозащиты. Но обычные семидесятилетние старухи не ходят на курсы самозащиты. Так, может, их связала не столько необходимость защищаться самим, сколько желание защитить кого-то еще?

Или над самой Аомамэ надругались в детстве? А Лидер оказался бытовым насильником — и две женщины, узнав об этом, приговорили его к казни? Впрочем, это всего лишь предположения. Которые, насколько известно Усикаве, серьезно расходятся с образом Лидера. Конечно, чужая душа — потемки, тем более такая бездонная, как у Лидера. Все-таки он был гуру огромной секты. Мудрая, образованная личность, настоящая загадка для своего окружения. И даже если допустить, что при этом он насиловал малолеток, — стоит ли ради этого рисковать собой и своей репутацией, планируя настолько скандальное убийство?

А убили его хладнокровно, и никаким «состоянием аффекта» здесь не пахло. Продуманное убийство с осознанными мотивами, на организацию которого потрачены огромные время, силы и деньги.

Но доказательств этому не было. Сплошные умозрительные выводы — то, что отсекала «бритва Оккама». И предложить «Авангарду», увы, пока нечего. Усикава просто понимал, что случилось — по запаху и на ощупь. Все косвенные факторы говорили об одном. Под предлогом мести насильнику старуха подговорила Аомамэ убить Лидера, а потом спрятала ее в безопасном месте. Чему полностью, хотя и косвенно, соответствовали все документы, собранные Нетопырем.

Куда больше времени и сил Усикава потратил на изучение материалов об «Очевидцах». Этих бумаг оказалось куда больше, чем он думал, хотя по-настоящему полезными он нашел лишь несколько документов. В основном перед его глазами мелькали отчеты о вкладе семейства Аомамэ в деятельность секты. Эти люди по-настоящему истово, до самоотречения распространяли учение «Очевидцев». Родители ее теперь жили в городке Итикава префектуры Тиба. Переселились туда тридцать пять лет назад, после чего дважды переезжали, но только в пределах Итикавы. Отец, Такаюки Аомамэ (58 лет), работает в машиностроительной компании. Мать, Кэйко Аомамэ (56 лет), — домохозяйка. Их сын, Кэйити Аомамэ (34 года), окончил среднюю школу в Йтикаве, устроился на работу в небольшую токийскую типографию, но через три года уволился и полностью посвятил себя «очевидцам». Поначалу печатал религиозные брошюры в штаб-квартире секты в Одаваре, ныне занимает там же руководящую должность. Пять лет назад женился на сектантке, которая родила ему двоих детей. Живет с семьей в Одаваре, снимает квартиру

«Официальная» биография их дочери, Масами Аомамэ, обрывается в одиннадцать лет, когда девочка уходит из секты. А люди, которые отрекаются от веры, «очевидцев» не интересуют. Для сектантов Масами Аомамэ умерла в одиннадцать. После этого никаких записей о ней не велось, и никто не знает, жива ли она вообще.

«Придется поговорить с ее родителями или братом, — решил Усикава. — Может, что-нибудь выведаю хотя бы у них?» Но, окинув взглядом груду документов перед собой, тут же усомнился в том, что этих людей будет легко расколоть. Члены семьи Аомамэ (насколько показалось Усикаве) — узколобые аскеты, которые свято верят: чем сильней они будут ограничивать себя в этом мире, тем скорее приблизятся к Царству Небесному. Для них отрекшийся от веры, — каким бы близким он ни был, — ступил на путь греха и позора. И сегодня наверняка никто уже не считает Аомамэ ни дочерью, ни сестрой.

Так, может, саму Аомамэ истязали в детстве?

Кто знает. Если да — вряд ли ее родители считали это насилием. Усикава слышал, что «очевидцы» держат детей в черном теле и часто их наказывают. Если подобное случалось с Аомамэ, может, детская травма и привела ее к нынешнему убийству? Конечно, такое не исключается. И все-таки это очень смелое предположение. Спланировать убийство человека непросто. Опасно для жизни — и крайне вредно для психики. Если поймают, можешь оказаться на виселице  [16]. И чтобы смириться с таким финалом заранее, нужна очень веская мотивация.

Листая бумаги, Усикава присматривался к детству Масами Аомамэ. Едва научившись ходить, она сопровождала мать в нескончаемых миссионерских походах. Вместе они стучали в чужие двери, вручали брошюры, рассказывали о надвигающемся Конце Времен и призывали принять их веру. Ибо только Секта поможет пережить Апокалипсис, после которого «очевидцы» непременно попадут в Рай. Подобные визитеры не раз заявлялись и к Усикаве. Как правило, женщины средних лет в шляпках или с зонтиками от солнца. Нередко в очках, через которые глядели на собеседника взглядом ученой рыбы. Иногда они приводили с собой детей. Усикава невольно представил лицо маленькой Аомамэ перед дверью своей квартиры.

В детский сад она не ходила. В школе проучилась до пятого класса, а затем покинула секту по неизвестной причине, которая «очевидцами» не зафиксирована. Отдавшийся дьяволу да с ним и останется. На заблудших некогда отвлекаться, ведь мы рассказываем людям о рае — и о том, как туда попасть. Богу богово, дьяволу дьяволово. Пусть каждый занимается своей работой.

И тут вдруг его пронзило. Словно кто-то постучался в голову, как в фанерную дверь, позвал: «Господин Усикава! Господин Усикава…» Он закрыл глаза и прислушался. Голос слабый, однако настойчивый. Что-то я пропустил, понял Усикава. Чертовы документы содержат то, чего я до сих пор не заметил. А голос велит, чтобы я это откопал…

Он еще раз перелистал бумаги — с начала и до конца. Не столько вчитываясь, сколько пытаясь представить информацию в виде сцен и картинок. Вот трехлетняя Аомамэ сопровождает мать в миссионерском походе. Как обычно, их грубо гонят с порога. Вот Аомамэ поступает в школу. А миссионерские походы продолжаются. Каждые выходные. На друзей нет времени. Да что там время — подружиться с кем-либо просто невозможно. В школе ее постоянно дразнят и поднимают на смех. Об этом Усикава знал из книг о жизни сектантов. И вот в одиннадцать лет Аомамэ отрекается от веры. Решение это наверняка далось ей нелегко, ведь ей привили веру с рождения. Вместе с верой девочка росла. Вера вошла в ее плоть и кровь. Веру не сбросишь, как сбрасывают одежду, чтобы облачиться во что-нибудь другое. Стоит ли говорить о космическом одиночестве, на которое она обрекла себя в родном доме. В таком доме. Ведь для ее родителей отречься от веры — все равно что отречься от семьи.