А другого глобуса у вас нет?.. - Вершовский Михаил (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
И тут иной эстет (у кого там Гашек под рукой?) может за речь — на предмет изящества — постоять. Во-первых, произнес ее премьер на языке, изяществом знаменитом. Далее, на втором государственном языке, английском, оно звучало бы гораздо грубее (да вы сами вслушайтесь: «Ит шит!» — как два тычка в морду, а на французском то же самое как бы даже и в кружевном воротничке). В третьих, в короткой, но энергичной речи премьера, как знающие люди пишут, содержался и намек на знаменитую реплику королевы Марии Антуанетты, которой она отреагировала на жалобы, что у французского народа нет хлеба. «Так пусть едят пирожные», — сказала Ее Величество. То есть, речь Трюдо как бы содержала и исторические аллюзии, что мог позволить себе — так уж оно получается — человек большой европейской культуры.
Эстет такой может быть и прав, но исключительно со своей в доску эстетской колокольни. Потому что «жрите дерьмо», не только произнесенное по-французски, но даже пропетое под аккомпанемент камерного оркестра, остается простой по сути рекомендацией то самое дерьмо — жрать. А если и впрямь Трюдо тщился протащить какие-то исторические параллели, то я, считая его крепко неумным человеком, заблуждался. Потому что в таком разе он просто полный идиот. Ведь фразочка-то беззаботной французской королевы явственно показывала, что с головой у нее крепко не в порядке было. Каковую проблему очень скоро и сняли — с помощью гильотины. И если раскрепощенный Трюдо именно эту историческую аналогию в виду имел, то уж судите сами о количестве и качестве премьеровых извилин.
А то вот вам еще для разнообразия — опровержение в техасской газете «Остин Кроникл» (свежая вполне история). Я это опровержение комментировать никак не буду, но журналистам (не самое любимое мною племя), его написавшим, пятерку с плюсом ставлю без колебаний.
«На прошлой неделе наша газета ошибочно сообщила, что Эрик Митчел (член городского совета в Остине) прокричал „Идите в ж…“ жителям района Суэд Хилл на заседании жилищного комитета в прошлом году. На самом деле мистер Митчел обратился к ним со словами „Идите на…“. Газета сожалеет о совершенной ошибке.»
Еще больше многоточий содержала эмоциональная речь темнокожего конгрессмена Гаса Сэвиджа (фамилия его переводится, кстати, как «дикарь» — и это не просто кстати, а, на мой взгляд, очень кстати), обращенная к репортерам газеты «Вашингтон Таймс», пытавшихся взять у него интервью.
«Я с вами, белыми выб…, разговаривать не буду… вы, суки е… из белой прессы. Идите на…, ж… вы этакие,… вашу мать.»
Но вот характерная деталь: весьма раскрепощенно общаясь с народом (что мы уже могли оценить), те же самые господа — без исключения — невероятно чувствительны, когда кто-либо непочтительно отзывается о них самих. Конгрессмен Сэвидж в своих жалобах на этот счет уже давно стал в Соединенных Штатах притчей во языцех. И посмотрите, как в те же годы, когда им был дан лаконичный совет народу «жрать дерьмо», изливал душу оскорбленный до самых ее глубин Пьер Трюдо, жалуясь на не самый радушный прием, оказанный ему в Саскачеване:
«Если вы хотите меня хоть раз еще увидеть, не тащите с собой плакаты „Трюдо свинья“ и плакаты про то, что Трюдо гоняется за бабами — потому что я с вами разговаривать не буду. Я не шел в политику для того, чтобы меня оскорбляли».
Кстати, заявление и честное, и справедливое. Какой же идиот прется в политику для того, чтобы его оскорбляли? Порядочный идиот прется в политику для того, чтобы оскорблять — безнаказанно — самому.
Так что сдержанность — во всяком случае, в наше с вами время — для политика вещь совершенно необязательная. Что бы там языкознание на этот счет ни пыжилось доказать. И, кстати, не только необязательная, но для здоровья впрямую вредная. Что вовсе не я придумал, а современная наука психология утверждает.
Так оно выходит, что сдерживая себя в проявлении всяких там отрицательных эмоций — так это наука психология излагает — мы эти эмоции как бы внутрь себя запихиваем и утрамбовываем, где они и начинают свою гнусную разрушительную работу вести против нашего собственного организма. Изжога, гастрит, язва желудка. Словом, был человек — нет человека.
Потому политики в одном-то уж супротив правды не грешат. Заявлено ими (это уж я думаю, без исключений, иного от них еще никто не слышал): «Забота о человеке» — так они о нем и заботятся. О том самом, единственном и неповторимом. Тотально раскрепощаясь в непримиримом сражении с внутренними болячками. Как чего приперло — так сразу наружу. Захотел в рожу дать — дал. Захотел матом пройтись — крой его, гада, трехэтажным. Приспичило штаны спустить — скидывай к чертовой матери, здоровье дороже. А иначе — изжога, гастрит, язва.
Так и живут. Как вот в Штуттгарте, в Германии. Где затеяли было дискуссию телевизионную с кандидатами в мэры проводить, а одного-то кандидата, Удо Бауха, пригласить и не пригласили, не знаю уж почему. Другой какой смолчал бы, обиду там затаил, за сердце хватался бы. А он — нет. Отрицательная эмоция? А еще бы. Значит, в себе не держи, выплескивай наружу!
Наш герр Баух и выплеснул. Явился в аудиторию, где теледебаты проводились, да с топором. И тем топором кабель телевизионный перерубил к чертовой матери (привет товарищу Македонскому). Ни мне, ни вам. И мешок здоровья на этом деле сэкономил — в полном соответствии с достижениями науки психологии.
Или вот совсем уж на другом конце планеты, где господин Тенг Боонма, президент Торговой палаты Камбоджи, рейса своего в аэропорту дожидался. А его, этот рейс, раз перенесли, да другой. Сразу скажу, что господин этот образованный оказался, в курсе последних достижений науки о человеке. Потому что, расстроившись, вышел на летное поле да и расстрелял в упор шину лайнера, что ближе других к нему случился. Из пистолета собственного и расстрелял.
Потом его стыдить было стали, спрашивать, не жалеет ли, что так вышло. На что господин Боонма подумал, и сказал, что и впрямь жалеет. Жалеет, что одно всего колесо и грохнул. Надо было и три остальных. (Я так думаю, с одной-то шиной не все он выложил, что на душе накопилось.)
Но согласитесь все же, что каждый тут раз без провокации — по отношению к бедолаге-политику, у которого и так забот полон рот — не обходилось. И ведь провокации такие на каждом шагу ихнего брата поджидают.
В 1996 году, в самый разгар избирательной компании в конгресс штата Теннеси, ехал конгрессмен упомянутого штата Лес Уиннинхэм в собственной машине и с собственной же супружницей. И так бы он себе мирно и ехал, не случись на улице некая стервозная и злоумышленная особа.
Которая нагло по этой улице дефилировала, напялив при том свитер с портретом политического противника конгрессмена Уиннинхэма. На обозрение всему идущему и едущему мимо люду. Тут, конечно, конгрессмен вдарил по тормозам и выскочил из машины снимать возникший по вине злоумышленницы стресс.
Сначала он к совести ее взывал — хотя и не без трехэтажных аргументов. Потом, когда негодяйка свитер снять отказалась (то ли холодно ей в ноябре голышом было, то ли еще почему), конгрессмен свою подругу жизни из машины и выкликнул. А уж та свое дело знала на все сто — расквасила вражине нос да еще ногами попинала от души. Пресекла, стало быть, провокацию в корне — в трогательной заботе о мужнином здоровье.
Так что, как видим, довольно раскрепощенно эта публика с народом общается. Но если кто тут подумал, что господа политики парламентские выражения (в традиционном, так сказать, смысле) для внутреннего употребления приберегают — для общения, то есть, с себе подобными — то подумал не очень и крепко. Рекомендации науки психологии ихним братом выполняются неукоснительно и без исключений — будь то на улице или на парламентской сессии.
В далекой, но демократической Австралии члены парламента по давней уже традиции кроют друг друга так, что дым столбом. Хотя и не без изящества, надо заметить. Вот всего лишь некоторые примеры того, как тамошние народные избранники к коллегам адресуются: «сводник надушенный», «шлюха», «дурак безмозглый», «слизняк», «подонок», «дурдомовский пациент» и «блевотина собачья». (Опять-таки, не уверен я, что все эти эпитеты так уж вопиюще несправедливы…)
