Подполье свободы - Амаду Жоржи (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
– Вы меня знаете, я – не трус. Доверьте мне месть за Эмилио. Придет день, и они расплатятся за его кровь. А сегодня мы должны разойтись; это лучшее, что мы можем сделать. Я никогда не обманывал вас…
– Если тебе так хочется, пусть будет по-твоему… – в конце концов согласился старый Ньо Висенте.
Кабокло один за другим обнялись с Гонсало. Ньо Висенте подарил ему заячий зуб, который он носил на шее на почерневшем от грязи шнурке.
– Возьми с собой – это тебя защитит.
Гонсало не мог говорить от волнения, он молча прижимал Ньо-Висенте к груди; казалось, он расставался с родными. Некоторые кабокло плакали, великан делал над собой усилие, чтобы справиться с волнением; он все же хотел сказать несколько слов на прощание, чтобы в сознании кабокло запечатлелось значение борьбы, которую они начали, и роли партии. Это не была речь, это была его последняя беседа с кабокло. Потом негр Доротеу взял свою губную гармонику и заиграл. Кабокло, каждый со своим оружием, расходились в разные стороны, и музыка провожала их. Остались лишь Ньо Висенте и еще четверо, собравшиеся уходить вместе.
– Мы уйдем после тебя, направимся все вместе на алмазные копи…
Гонсало еще раз обнял их – сначала старика, затем остальных четырех, а вслед затем зашагал вместе с Доротеу. Они исчезли во мраке селвы; музыка понемногу затихла вдали.
В то же утро на рассвете Ньо Висенте и четыре других кабокло совершили нападение на лагерь акционерного общества. Они появились с первыми лучами зари и начали стрелять в солдат, несших охрану складов.
В лагере возник переполох, но ненадолго. Пятеро кабокло укрылись за каноэ, вытащенной на берег реки. В завязавшейся перестрелке они один за другим погибли, но и сами убили нескольких солдат и одного агента полиции.
Когда Ньо Висенте остался один, он высунулся из-за каноэ, служившей ему прикрытием, прицелился в голову полицейского, выглядывавшего со стороны склада, и спустил курок.
– За Эмилио!.. – воскликнул он.
Он упал, сраженный в то же мгновение, когда и полицейский, в которого он стрелял; ружье его ударилось о каноэ, тело скатилось в реку и сразу погрузилось в бурные воды.
Еще когда Ньо Висенте выходил из селвы со своими четырьмя кабокло, он сказал им:
– Если мы нападем на лагерь одни, решат, что Дружище в самом деле погиб и никогда больше не будут его преследовать.
Миранда подошел к трупам, толкнул их поочередно ногой и сказал мистеру Гранту, точность прицела которого вызвала восхищение полицейских:
– Смерть Гонсало привела их в отчаяние. Нет лучшего доказательства, что в лодке был убит именно Гонсало.
Тело старого Ньо Висенте выплыло на поверхность реки; губы его как будто улыбались под редкими, растрепанными усами.
Когда гости удалились и Мариэта, собираясь покинуть залу, накинула на плечи роскошную испанскую шаль, Коста-Вале сказал ей:
– Немного погодя я приду к тебе.
– Ты… ко мне? – удивленно спросила она.
Она даже не представляла себе, сколько времени Коста-Вале не посещал ее спальни, – да, пожалуй, несколько лет. Без всякой ссоры Коста-Вале прекратил с ней супружеские отношения. Это произошло в период, когда Мариэта была увлечена очередным любовником и вначале даже не заметила отсутствия мужа. В дальнейшем, поскольку он ни разу не пытался объяснить свое поведение, а их супружеская жизнь, во всяком случае внешне, во всех отношениях протекала, как прежде, без треволнений, то и она, со своей стороны, тоже никогда не затрагивала этот вопрос. Ее лишь интересовало, как муж устроил свою интимную жизнь, но вскоре она удовлетворила свое любопытство: ей рассказали о квартире на авениде Сан-Жоан, где проживает некая привлекательная особа – бывшая сотрудница банка Коста-Вале.
Уж не выпил ли он сегодня лишнего? У них был обед в честь мистера Карлтона, и молодой Теодор Грант поистине блистал, – как в столовой, излагая свои наблюдения о долине, о кабокло, о рабочих, так и затем в гостиной, у рояля, наигрывая фокстроты и распевая их своим приятным голосом. Молодой человек все время увивался вокруг Мариэты, и это раздражало Сузану Виейра. Ему удалось вызвать у Мариэты слабую улыбку и на какие-то мгновения оживить ее бледное лицо. Если бы она не была еще до сих пор целиком во власти воспоминаний о Пауло, она несомненно провела бы приятный вечер.
Присутствовали все, кто обычно бывал у них в доме, за исключением Артура, который из-за работы в министерстве не мог отлучиться из Рио. Тут были и комендадора, и поэт Шопел со своими циничными теориями, и профессор Алсебиадес де Мораис с присущим ему архиторжественным видом, и полковник Венансио Флоривал, объявивший своим грубым голосом, что он «вырвал с корнем коммунизм и в долине, и в прилегающих землях». Уже была окончательно назначена дата открытия рудников «Акционерного общества долины реки Салгадо», и разговоры о предстоявшем празднике и закончившейся борьбе были в центре беседы за обедом. Мариэта не обращала внимания на все эти разговоры. Она немного оживилась лишь в гостиной, у рояля, за которым молодой Грант демонстрировал свои таланты. За обедом Мариэта только односложно отвечала на замечания мистера Карлтона. И даже потом, в гостиной, она еле разговаривала с гостями все с тем же отсутствующим видом, который стал для нее характерным после возвращения из Европы. Ее мысли витали в Париже, она все время думала о Пауло, которого никак не могла забыть, отсутствие которого убивало ее. Ей ничего не хотелось, большую часть времени она проводила, запершись у себя в комнате, перечитывая немногие письма Пауло, любуясь его портретом, перебирая подаренные им сувениры. Она не проявляла интереса ни к людям, ни к событиям, была далека от окружавшего мира и горько страдала. Мариэта не пожелала отправиться на летний сезон в Сантос, отказывалась от приглашений на приемы, обеды и праздники, а когда Коста-Вале назначал обед или вечер у них дома, не скрывала своего неудовольствия. Друзья приставали к ней – уж не заболела ли она.
– Что? Ты ко мне? – повторила Мариэта.
– Да, немного погодя. Или, если предпочитаешь, приходи ко мне в кабинет. Мне нужно поговорить с тобой. – И Коста-Вале вышел из комнаты.
«Что ж, – подумала она, – очевидно, он хочет поговорить со мной о каком-нибудь новом деле». Даже перестав посещать ее спальню, муж продолжал рассказывать ей о своих деловых операциях и делиться с ней своими планами. Это было традицией, установившейся с первых дней их брака. Она действительно интересовалась делами Коста-Вале, и банкиру нравилось встречать в глазах жены восхищение его финансовым гением.
Мариэта встала, еще раз окинула взглядом большую залу, где каждая деталь напоминала ей о Пауло: кресла, вазы, картины, купленные по его совету… Погруженная в свои мысли, она направилась в кабинет Коста-Вале. Муж ждал ее.
Усевшись за письменным столом, он налил себе виски.
– Хочешь?
– Нет. Я слушаю тебя.
Коста-Вале отпил глоток и поставил бокал на стол, затем, облокотившись на ручку кресла, взглянул на жену своим холодным взглядом.
– Я недоволен тобой.
Это был тон хозяина, которым Мариэта привыкла восхищаться.
– Недоволен мной? Это, собственно, почему?
– С тех пор как ты вернулась из Парижа, ты стала совсем другой. Молча бродишь по дому, как призрак.
– Я чувствую себя нездоровой.
– Нездоровой! – Коста-Вале в раздражении повысил голос, но даже и своим раздражением он умел владеть. – Я тебя позвал, чтобы поговорить серьезно, поэтому прошу не заставлять меня попусту терять время. – Он сделал небольшую паузу. – Твои мысли далеко отсюда.
– А если бы и так? Тебе-то что?
– Ты спрашиваешь: «Мне-то что?» Я тебе отвечу на вопрос вопросом: зачем я держу жену, чего ради я оплачиваю ее расходы, ее роскошь, ее мотовство, ее путешествия в Европу? Для чего я тебя содержу, если я с тобой не сплю? Как ты думаешь, зачем я это делаю? Отвечай!
