Абсолютные новички - Макиннес Колин (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗

Юный Сол, чувствуя себя одиноко, подошел к нам.

— Ну, этому-то они в любом случае рады, — сказал я, кивая на карапуза.

— Что? Это с двенадцатью-то внуками? Наверное, они обратят внимание лишь, когда у нас будет двенадцать.

— Нет, не будет, даже не мечтай, — сказала Мириэм, входя с чаем.

Итак, мой визит к Манни с Мириэм подготовил меня и придал мне необходимую силу духа, чтобы нанести еще один удар по Crepe Suzette. В конце концов, даже если мужчине и не к лицу преследовать девушку, что мне еще остается терять в этой ситуации? Поэтому я попросил у Катцев разрешения воспользоваться телефоном и набрал номер апартаментов Сюз в у. 2, где неожиданно — или нет, ибо наглость довольно часто вознаграждается — она ответила, довольно вежливо предложила навестить ее до того, как она пойдет на представление к Ламент в с. у. 3.

На этот раз я воспользовался метро, потому что я хотел поразмышлять о том, какая тактика более подходит для того, чтобы заполучить Сюз — либо попытаться устроить разборку с Хенли, либо просто зажечь костры и поддерживать пламя, пока не придет моя очередь. Но это было ошибкой, я имею в виду метро, потому что, когда я прибыл по ее адресу в у. 2, я увидел припаркованный поблизости Хенлиевский Роллс винного цвета, а в окне Сюз весело горел свет.

Сюз живет в трио Викторианских буржуазных дворцов, переделанных в жилые дома для новых интеллектуальных шпионов, и на древних столбах вместо номеров 1, 2, 3, или чего-то в том же духе, было написано Дом Серпентайн; эта штука с «Домом» — новый метод описания любой мусорной кучи, из которой лендлорд хочет по-быстрому срубить пятерку. Вы нажимаете звонок, и голос, вызывающий запор, отвечает через громкоговоритель (а иногда не отвечает), вы выкладываете, по какому делу вы пришли, так, будто вещаете на всю нацию, потом идет куча щелчков и звонков, и вы заходите в холл, где ваша задница мерзнет даже летом, и забираетесь в некий гроб под названием «лифт»; резкими толчками продвигаетесь вверх мимо голых стен, словно шахтер из забоя, пока не останавливаетесь на нужном этаже. Возле дверей лифта, — чтобы открыть которые нужен очень сильный мужик, но закрываются они сами, как только ты вышел — там, на этаже, к моему удивлению стоял Хенли.

Вы сразу поймете, что за тип этот Хенли, если я назову его холодным пидором: т. е. он не жеманный, покачивающий бедрами клоун из варьете, и не умелый чувак с шустрыми руками и бегающими глазками, и не кусающий ногти парашютист со шрамами от битв, а мягкий, собранный, «давайте-обсудим-это-еще-раз».

— Добрый вечер, — сказал он вежливо, пытаясь помочь мне вылезти из этого новоизобретенного лифта.

— Ну что же, добрый вечер, — сказал я. — Вы увели у меня девушку.

Хенли еле-еле улыбнулся, еле-еле покачал головой, и сказал мне серьезно:

— Естественно, когда мы оба дома, ты все еще можешь приходить и видеться с ней.

— Все еще могу! — возопил я. — Думаете, при таких обстоятельствах я вообще к ней приближусь?

— Да, — сказал он мягко.

— Что ж, мистер, тогда вы не знаете меня! — воскликнул я.

Услышав этот откровенный обмен мнениями в коридоре, появилась Сюз собственной персоной, выглядела она лучезарно, это единственное слово, уместное здесь. Она действительно светилась, на ней было этакое хрупкое платье «Золушка-на-балу», одна из тех недолговечных вещей, что обожают надевать на самом деле клевые девочки, все мы это знаем, но они хотят заставить нас думать, что они являются олицетворением фразы «семнадцатилетняя конфетка» (что в случае с Сюз было чистейшей правдой). Она поняла, что мы плохо начали наш разговор, и схватила каждого из нас за руку, втолкнула в свои апартаменты, принесла все эти вещи, напитки, сигареты, включила радиолу — все это должно было растопить лед.

Но я не собирался отступать.

— Вы не против, Хенли, — начал я, отламывая печенье и отказываясь от стакана Кока-колы, которого я не просил, — если я выскажусь?

Кот уселся в кресло, скрестив ноги, весь выстиранный, надушенный, выглаженный, похожий на лакея в выходной, но все равно умопомрачительно вежливый.

— Нисколько, — ответил он. — Если, конечно, Сюзетт не возражает.

— Я вовсе не против, — сказала Сюз, плюхаясь на какие-то подушки и открывая 2000-страничный американский журнал.

— Во-первых, — сказал я, начиная с наименее очевидного аргумента, — Сюзетт из рабочего класса, как и я.

— И я, — сказал Хенли.

— Э?

— Мой отец, он еще жив, был дворецким, — сказал кот.

— Дворецкий, — сказал я ему, — это не рабочий класс. Я уважаю Вашего отца, но он лакей.

Сюзетт захлопнула журнал, но Хенли протянул ей нечто, что он назвал бы «сдерживающая рука», и сказал мне:

— Очень хорошо, я не из рабочего класса. И что?

— Из этих межклассовых браков не выходит ничего путного, — сказал я ему.

— Чушь. Что дальше?

— Сюзетт, — продолжил я, — достаточно молода, чтобы быть вашей пра-пра-пра-племянницей.

— Пожалуйста, не преувеличивай. Я знаю, что гораздо старше ее, но мне нет еще и сорока пяти.

— Сорок пять! Вы созрели для госпиталя в Челси! — воскликнул я.

— Ты действительно преувеличиваешь, — сказал Хенли. — Вспомни лучших кинозвезд — Гейбл, Грант, Купер. Как ты думаешь, сколько им лет?

— Они не собираются жениться на Сюз.

— Очень хорошо, — сказал он. — Ты думаешь, что я пожилой. Что-нибудь еще?

— Остальное, — сказал я, — оставляю вашему воображению.

Хенли убрал ногу с ноги, положил опрятные, чистые, эффектные пальцы на колени (я надеюсь, что он не порезался о складки своих брюк) и сказал мне:

— Молодой человек…

— Без этого «молодого человека».

— Ах ты, чума, — воскликнула Сюз.

— Именно так!

Немного повысив голос, Хенли продолжил:

— Я как раз хотел сказать… вы знаете, сколько браков между совершенно нормальными людьми не доходят до конца?

— Так зачем венчаться? — проорал я.

— Французы называют это…

— Мне насрать, как называют это французы, — кричал я. — Я называю это просто мерзостью.

Сюзетт встала, глаза ее пылали.

— Я действительно думаю, что тебе лучше уйти, — сказала она мне.

— Не сейчас. Я еще не закончил.

— Пусть продолжает, — сказал Хенли.

— Пусть моя жопа продолжает, — сказал я. — Я хотел у тебя спросить: ты действительно считаешь, что такой расклад сделает Сюз счастливой? Я имею в виду, счастливой — понимаешь это слово?

Хенли тоже встал.

— Я знаю только то, — сказал он мне медленно, — что она сделает счастливым меня.

И он пошел сделать себе коктейль.

Я схватил за руку Crepe Suzette.

— Сюзи, — сказал я ей. — Подумай!

— Отпусти.

Я встряхнул девчонку.

— Подумай, — прошипел я ей.

Она стояла довольно спокойно и непреклонно, словно столб. Хенли сказал через всю комнату:

— Честно говоря, я думаю, что Сюзетт уже все решила, и я думаю, что будет лучше, если ты смиришься с этой ситуацией.

— Ты купил ее, — сказал я, отпуская Сюзетт.

Она попыталась отвесить мне пощечину, но я увернулся. Я подошел к Хенли.

— Предполагаю, что ты хочешь драться со мной, — сказал он.

— Предполагаю, что я должен, — сказал я.

— Что ж, если ты действительно хочешь, то я вполне согласен, но должен тебя предупредить, что я — грязный боец.

— Ты грязный, это точно, — сказал я.

— Ну что же, начинай, — сказал он мне, поставив свой стакан. — Ради Бога, либо начинай, либо, если ты не хочешь, сядь и не порти всем вечер.

Я заметил, что одна рука у него была в кармане. "Брелок или, может быть, зажигалка в кулаке, " подумал я. Но я всего лишь искал отговорки, потому что я не хотел бить мужика — я хотел ударить Сюзетт, или самого себя, биться головой об бетонную стену.

— Мы не будем драться, — сказал я.

— Браво, — ответил он.

Сюзетт очень медленно сказала мне:

— Это абсолютно последняя сцена такого рода. Еще одна, и я с тобой никогда не буду видеться, и, поверь мне, я говорю серьезно.