Бессмертные - Корда Майкл (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Она поняла, что Джеку очень хотелось бы быть одним из тех людей. Она заметила, что он вдруг побледнел. Он по-прежнему улыбался, но руками так сильно уперся в стол, что костяшки пальцев побелели.
— Очень болит? — спросила она, дотрагиваясь до него. — Спина?
Сжав губы, он покачал головой, как будто был раздражен ее вопросом. Но она видела, что ему больно. Ди Маджо долго играл в бейсбол и впоследствии часто испытывал сильные боли. Даже ежедневный массаж и горячие ванны не всегда помогали. Бывали дни, когда она видела на его лице такое же выражение, как сейчас у Джека, но он никогда не признавался ей, что испытывает адскую боль, даже если падал со стоном на пол. “Неужели все мужчины упрямы, как дети?” — подумала она.
— Тебе нужно лечь, — сказала Мэрилин. Она поняла, что он мучается по ее вине. Это она заставила его таскаться с ней по всему Вашингтону, а он слишком горд, чтобы пользоваться при ней костылями. Она чувствовала себя виноватой.
Он криво усмехнулся.
— Я уже лежал, помнишь?
Они провели ночь вместе в ее номере в “Хэй-Адамс”. Как всегда, они получили большое наслаждение в объятиях друг друга. Ей хотелось бы, чтобы их любовная игра была несколько разнообразнее. Она любила секс неистовый, энергичный, истощающий все силы — в стиле ди Маджо. Но Джек привык, чтобы женщины ублажали его, хотя это по-своему ее возбуждало. Кроме того, каждый раз возвышаясь над ним в постели, она торжествующе думала про себя: возможно, я ублажаю мужчину, который вскоре станет президентом Соединенных Штатов!
Правда, она была несколько разочарована, когда, проведя ночь с Джеком, обнаружила, что он, как и Джо, не сворачивался во сне калачиком. Она задергала весь персонал отеля, требуя, чтобы ей на кровать положили упругий матрас и доску, но для Джека это все равно было мягко, и он всю ночь напролет жаловался, что ему неудобно.
Она представляла себе, что будет крепко обнимать его во сне, обвивая его тело руками и ногами, ее губы будут касаться его губ, что, проснувшись, она увидит его лицо на подушке рядом со своим лицом. Вместо этого, наконец уснув, он лежал, тихо похрапывая, а она ворочалась и ворочалась подле него, потому что в суете любовных утех забыла принять снотворное и потом боялась встать, чтобы не потревожить его.
— Ну, хочешь еще что-нибудь посмотреть? — спросил он.
— Только одно , — ответила она застенчиво, будто маленькая девочка, которая просит взрослого сделать ей одолжение. “Так когда-то разговаривала Норма Джин!” — подумала она.
— Все, что пожелаешь, — сказал он, но она почувствовала, что он говорит не от всего сердца.
— Я хочу увидеть, где ты живешь.
Она с удовлетворением отметила про себя, что он удивлен, вернее, это было смятение. К этому времени она уже знала, что он старался никогда не выказывать своего удивления. Он кашлянул.
— По-моему, это не очень удачная идея.
— Замечательная идея. — Она мило надула губки. — Ведь ты же обещал.
— Я не обещал!
— Ты сказал: “Все, что пожелаешь”. Это означает: все, что я пожелаю, разве нет? А что, в чем сложность? Ты говорил, Джеки в Хианнис-Порте, а у слуг выходной?
— Да, но…
— Так в чем же дело? — Она посмотрела на него широко открытыми глазами. Он покраснел. — Ты что, боишься ? Ведь я-то приехала сюда? Не побоялась.
Она знала, что победила. Он был из тех людей, которые готовы принять любой вызов.
Он сердито посмотрел на нее, в глазах — лед. И вдруг расхохотался.
— Так что же мы стоим? — спросил он. — Поехали.
Они медленно ехали по сельским дорогам штата Виргиния. Было жарко. Бум-Бум вел машину молча, с явным неодобрением. Джек то и дело говорил, чтобы он ехал быстрее, но Бум-Бум действовал так, будто сдавал экзамен на водительские права, сбавляя скорость на каждом перекрестке футов за сто и с преувеличенным вниманием глядя по сторонам.
Мэрилин чувствовала себя чужой в этой местности с покатыми лесистыми холмами, окутанными знойной дымкой. Ей не нравился такой ландшафт. Леса, деревья, поля пугали ее; здесь она чувствовала себя, как в ловушке . Она любила простор, равнины, тянущиеся на много миль, согретые жарким солнцем, — как, например, в пустыне или на побережье Тихого океана.
— В жизни не видела столько ферм, — заметила она.
Джек посмотрел в окно на фермы, тянувшиеся вдоль дороги, как будто впервые видел их. Сельское хозяйство его не интересовало.
— Это в основном хозяйства фермеров-аристократов, — презрительно отозвался он. — Это ферма посла Макги. — Он указал на красный кирпичный дом в колониальном стиле, похожий на книгу. Дом стоял на холме в окружении могучих старых дубов. — Он владелец нефтяных и газовых скважин в Техасе, несколько лет назад стал послом, сейчас работает в ЦРУ. У него коровы какой-то ценной породы. Как она называется, Бум-Бум?
— Ангусская, босс.
— Правильно, ангусская порода. За какого-то отборного быка Макги заплатил, кажется, двести тысяч долларов. — Он в недоумении покачал головой. — Джеки частенько ездит здесь верхом с его девочками.
— Ей нравится здесь?
— Очень. Она выросла в такой обстановке. Лошади, охота и прочая ерунда.
Он угрюмо посмотрел в окно. Юг Франции ему нравился больше, чем сельская местность в Виргинии, но он не собирался объявлять об этом своим избирателям. Непонятно почему, но пресса благосклонно писала о том, как Джеки катается здесь на лошадях, — гораздо благосклоннее, чем, скажем, когда она ездит отдыхать в Иден-Рок на Антибском мысе. Как бы то ни было, ему это на руку: Джеки нашла себе занятие и почти не докучает ему.
— Тебе здесь не нравится?
Его лицо на мгновение отразило недовольство и гнев. Она затронула в его душе больную струнку.
— Наш дом такой огромный, — раздраженно ответил он. — Какой-то нелепый белый слон. А движение на дорогах сводит меня с ума. Утром и вечером невозможно ехать… Конечно, Джеки это все равно.
— Зачем же ты тогда купил этот дом?
Он вздохнул.
— Джеки захотела, чтоб с лошадьми и так далее. Я решил, что нам нужно иметь большой дом, ведь у нас будет много детей! — Он грубо расхохотался. — Жизнь посмеялась над нами!
— Джек, — сказала Мэрилин, — твоя жена не виновата . — Когда речь шла о бесплодии, любая женщина могла рассчитывать на ее сочувствие. Чего она только не предпринимала, говорила она себе, чтобы родить ди Маджо ребенка, — а он очень хотел, чтобы у них был ребенок, — но в глубине души она чувствовала свою вину и понимала, что ее желание родить не было искренним.
— Я и не говорю, что Джеки виновата. Я знаю, ей тяжело. Когда у нее случился выкидыш, врачи предупредили, что, возможно, она никогда не сможет иметь детей, никогда… А тут еще Этель то и дело рожает Бобби детей, одного за другим, и никаких проблем… От этого Джеки еще тяжелее, как ты понимаешь. — В его тоне сквозила горечь.
— Еще бы.
— Этот дом не приносит нам счастья. Только вот я никак не могу убедить в этом Джеки.
Машина сбавила ход. Они свернули на длинную дорожку, посыпанную гравием, по обе стороны которой росли высокие деревья. Они остановились возле большого красивого старого дома — Мэрилин никак не предполагала, что он окажется таким огромным. Джек прав: такой дом рассчитан на большую шумную семью, муж и жена без детей не могли здесь чувствовать себя счастливыми. Если Джеки не понимает этого, значит, она эгоистка.
— Какой старый дом, — прошептала она.
— Во время Гражданской войны здесь располагался штаб Потомакской армии. Так что это тоже памятник истории…
Джек взял костыли, ведь теперь он был у себя дома. С помощью костылей он передвигался легко, поднимаясь по ступенькам за счет силы плеч.
Мэрилин вошла за ним в просторную прихожую, и он захлопнул дверь перед красным и потным лицом Бум-Бума. Дом был обставлен именно так, как она себе представляла. Всюду стояла старинная мебель, было много антикварных вещиц — их явно выбирал человек, разбирающийся в антиквариате и знающий им цену. Сама она ничего в этом не понимала, но была уверена, что вещи, которые она видит здесь, действительно старинные и ценные.
