Возвращение принцессы - Мареева Марина Евгеньевна (книга регистрации txt, fb2) 📗
— Ага, — кивнул Жора. — Цена, наверное. Дороговато, конечно. Но это его проблемы. Если ему денег не жалко…
— Это он меня во столько оценивает, — пробормотала Нина чуть слышно. — Это не машине цена. Мне.
— Тебе?! — поразился Жора. — Да брось… — Он оглядел Нину так, будто в первый раз видел. — Что, правда, что ли? Ну, это он… — Жора запнулся, с трудом подбирая слова, — мощно переплатил. Круто!
Нина уже не слышала этих слов. Она вошла в зал и взглядом отыскала Диму.
Дима сидел за своим столиком и в упор смотрел на Нину.
— Вставай! — приказала она, подойдя. Господи, как ей хотелось сейчас запустить ему в рожу соусником! Или вот этой салатницей… Собственно, а что мешает?
— Бить будете, графиня? — усмехнулся Дима, словно прочитав ее мысли. — Ваша светлость, я готов стерпеть любые муки.
— Вставай! — повторила Нина сдавленно.
Дима встал и поднял вверх руки. Сдаюсь, мол, ваша взяла.
— Идем! — прошипела Нина, кивнув в сторону двери.
— Оружие сдавать? — спросил Дима, похлопал себя по карманам, достал мобильный телефон, потом бумажник и протянул было Нине.
— Иди, иди. — Она снова кивнула на дверь.
Дима вздохнул, сунул телефон и бумажник обратно в карманы, сложил руки за спиной, как арестант, и, ссутулившись, повесив голову, пошел.
Публика, с неподдельным интересом наблюдающая за происходящим, одобрительно засмеялась.
— Эт-то есть наш последний, — пропел Дима, коленом открывая дверь, — и решительный бой… С Интернациона-алом… — Он вышел на улицу, провожаемый удивленным взглядом вахтера. — Что-то я, батя, революционные гимны полюбил, — сообщил Дима вахтеру доверительно. — Не к добру… Воспрянет! — пропел он с энтузиазмом. — Род! Людской!
— Твоя машина? — спросила Нина, выходя следом. — Садись и уезжай.
Дима молчал, глядя на нее с какой-то бесшабашной пьяной тоской.
— Когда же ты поймешь наконец, — произнесла Нина тихо, — когда ты поймешь, что я у тебя ни гроша не возьму? Когда?
Димин охранник уже стоял за спиной хозяина.
— Ты зачем сюда этот агрегат приволок? — со злостью спросила Нина. — Ты, может, пятерых баб работы лишил! А у них у каждой — семеро по лавкам!
— Да? Правда? — Дима почесал затылок и растерянно пробормотал: — Вот об этом я как-то не подумал…
— А когда ты думал-то вообще? Ты когда-нибудь думал о ком-нибудь, кроме себя? О чем-нибудь, кроме своих «бабок»?
— Не хами, — огрызнулся Дима, трезвея на глазах. — Ладно, — добавил он сумрачно. — Слушай, я не хотел тебя обидеть. Не хотел… Давай я тебе просто так денег дам? — предложил он внезапно, с каким-то почти детским простодушием. — Ну, просто так!
— Давай лучше я тебе! — И Нина полезла в карман плаща. — Вот сколько тут… Целковый… Я потом тебе еще наскребу! Я тебе наскребу, только отстань от нас! Исчезни!
— Шеф, поехали. — Владик почти силком затолкал шефа в машину.
Машина рванула с места.
Нина проводила ее взглядом. Перевела дыхание, постояла неподвижно, стараясь успокоиться. Может быть, хоть теперь отстанет? Что еще нужно сделать, что еще нужно сказать, чтобы отстал?
Вечером следующего дня Нина вошла в свою квартиру, волоча за собой сумку на колесах.
В кухне роскошествовало семейство. Нина глянула на пиршественный стол и ахнула. Костя варварски, неумело кромсал ножом ананас. Вовка лопал черную икру прямо из банки, ложками. Мать вспарывала упаковку с семгой, нарезанной аппетитными ломтиками.
Ирка, восседающая во главе стола, вытряхивала из открытой сумки все новые и новые гастрономические изыски. На стол летели палки салями, банки с оливками, свежая клубника в пейзанских корзиночках…
— Ира! Откуда?! — спросила Нина потрясенно. — Ты ограбила супермаркет?
— Ага! — хохотнул Костя. Он уже расправился с ананасом и вскрывал теперь блок «Ротманса». — И табачный киоск заодно. Я на шухере стоял.
— Нет, правда… Кроме шуток… — Нина внимательно посмотрела на домочадцев. — Откуда это все? На какие шиши?
Домочадцы переглянулись и потупились.
— Просто удачный день был на рынке, — пояснила дочь, поднимая глаза на Нину.
Нина недоверчиво прищурилась. Ирка стоически выдержала материнский взгляд.
— И потом, я куртку свою продала, — добавила дочь, храня на губах ангельскую улыбку. — Ну, кожаную. На фига мне зеленая, цвет не мой… Мамуль, садись, гульнем!
Нина вновь обвела пирующих напряженным взглядом. Ох, не нравилась ей эта великолепная четверка, уминающая за обе-восемь щек балычок и икорку!
— Ладно, я пошла, — сказала она наконец. — Мне сегодня два подъезда мыть, свой и Валькин, она отлеживается…
— Ма, ты завязывай там шваброй махать! — крикнула Ирка ей вслед. — Мы теперь проживем! Нам теперь надолго хватит…
Вернулась Нина домой за полночь. Еле передвигая ноги, доползла до кухни, рухнула на табурет. Размотала косынку — челка прилипла к мокрому лбу, длинная прядь выбилась из узла волос, кое-как сколотого на затылке… Господи, сколько седины! Совсем сивая. Сивая, старая баба. Старуха Изергиль.
Ким Бессинджер улыбалась Нине с постера, водруженного Иркой над обеденным столом. Нина устало взглянула на заокеанскую диву. Еще бы тебе не улыбаться, лапуля. Мне — почти сорок, а тебе — сорок пять, я читала, я помню. Я выгляжу на «полтинник», ты на двадцать девять. У тебя — «Девять с половиной недель», у меня — десять с половиной подъездов… Такая вот арифметика. Каждый вечер ступеньки считаю со шваброй наперевес…
Со стола не убрали, свинтусы, спать завалились… Огрызки фруктов, пустая бутылка из-под «Чинзано» (Костя «уговорил», мать не пьет, Ирка, слава богу, тоже), коробки, банки, груда конфетных оберток… Откуда у Ирки такие деньги? С чего это она вдруг так раскошелилась? Ирка — особа весьма прижимистая, экономная в тратах, расчетливая, — в Костину родню крестьянскую, привыкшую каждую копеечку считать. С чего бы это? Ну да, она продала свою куртку… А что она крикнула мне вслед? «Нам теперь надолго хватит». Надолго?!
Нина решительно встала. Вышла в прихожую, открыла платяной шкаф. Вот она висит, Иркина кожаная куртка. Даже спрятать ее не потрудилась, засунуть куда-нибудь подальше, врет ей в лицо нагло! Так… Куртка на месте. Тогда откуда у Ирки деньги?
Дима. Нина закусила губу, тупо глядя на эту чертову куртку. Это Дима ей деньги дал. Больше некому.
Все Приехали. Край. Что делать?! Убить ей его, что ли? Дима… Змей-искуситель… Мефисто из новых русских. Мать подкупил, Костю обработал — ладно, это еще можно пережить. Но Ирка! Ирку она ему не отдаст. За дочь он ответит.
Плохо понимая, что делает, Нина содрала куртку с «плечиков», ринулась в комнату дочери. Растолкала мирно спящее, распластанное, великовозрастное свое чадо.
— Ма, ты чего? — Ирка села на постели, сонная, лохматенькая, в коротковатой ситцевой пижамке. — Мне в шесть вставать, ты зачем…
— Это что? — перебила ее Нина гневно, потрясая курткой перед заспанной Иркиной рожицей. — Что ты врешь мне? Откуда у тебя деньги?!
Ирка мрачно молчала. Вовка завозился на соседней постели.
— Это Пупков? — допытывалась Нина. — Это он тебе деньги дал?
— Ну, он! — закричала Ирка. — Он! Он!
— Не ори. — Нина швырнула куртку в угол комнаты. — Вовку разбудишь… Все!
Она метнулась в прихожую. Принялась сдирать с себя рабочую робу, еще не зная, что сделает дальше, как поступит, что предпримет. Одно она понимала отчетливо — больше она терпеть не будет. Не будет! Она сейчас что-нибудь придумает… Нужно же его остановить наконец!
— Мама, опомнись! — Ирка выскочила в прихожую. Она была испугана не на шутку. — Мама, что с тобой? Ты куда?
— Как ты его нашла? — Нина уже натягивала плащ. Руки дрожали, пуговицы не лезли в петли. — Как ты нашла Пупкова? Это ты его нашла или он тебя?
— Я, — пролепетала дочь, переминаясь с ноги на ногу. — Он папе номер пейджера оставил. Я ему предложила… — И она замолчала, осекшись на полуслове.
