Банкир - Уоллер Лесли (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Однако самое важное оставалось на конец воскресенья — звонок к Бернсу, и Палмер должен был его сделать как можно позднее вечером. После полудня он потратил некоторое время на разработку различных путей, по которым может пойти беседа. Когда же Палмер наконец позвонил, он был очень доволен, встретив в этом разговоре так мало из предусмотренных им препятствий.
— …звоню узнать, как чувствует себя ваша челюсть.
— Прекрасно. И это все?
— Не совсем.
— Конечно, вы звоните не для извинения, — ровным тоном отметил Бернс. — Люди вашего типа никогда этого не делают.
— Вы довольно-таки хорошо изучили «мой тип», не правда ли?
— Да, конечно, — согласился Бернс. — У нас есть особое имя для вас. Вы — БАП.
— Кто?
— Белый. Англосакс. Протестант.
— Как и Джо Лумис?
— Ладно, Палмер. Это все?
— Совершенно очевидно, что есть БАПы и БАПы. Некоторым БАПам вы верите.
— Давайте закончим разговор.
— Я позвонил главным образом потому, что беспокоюсь из-за вас.
— Вам и следует беспокоиться: завтра утром я взорву вас на кусочки.
— Меня беспокоила ваша собственная неосторожность, Мак. Мне не дает покоя одна мысль. Вы поставили все на одну лошадь.
— Что?
— Разве нужно объяснять, Мак? Вы же умный человек. У вас тайная сделка с одной группой БАПов и открытая — с другой. Но вы поставили все на Джет-Тех, поставили все на эту тайную сделку, с которой никто не обязан считаться.
— Позвольте мне самому за себя волноваться, Палмер.
— Вы делаете это не в достаточной степени. Поставьте себя на минуту на место Лумиса. Что он видит в вас? Ловкого дельца, способного принести ему кое-какую пользу. Что вы будете значить, когда ваша миссия закончится? Какие официальные соглашения связывают его с вами? А ЮБТК нанимает вас открыто. Это общеизвестный факт. Если нам не нравится ваша работа, если мы хотим отделаться от вас, мы должны оплатить вам оставшийся по контракту срок. А разве Лумис должен? Разве он, в сущности, должен сделать что-либо больше, чем просто сказать «до свидания»?
Бернс молчал. Потом:
— Не беспокойтесь. Я достаточно умен, чтобы быть на шаг впереди игры.
— Если кто-нибудь умен, так это действительно вы. Но, Мак, надеюсь, для вас не будет ужасной неожиданностью то, что я скажу. Условия игры изменились.
— Говорите понятнее.
— Изменилась игра. Та, в которую мы все играли. Я изменил ее.
— Что?
— Я сказал вам сколько мог, Мак. Могу позволить себе еще один совет: позвоните Лумису завтра днем, около трех тридцати.
— Зачем?
— К тому времени все прояснится. Звоните мне без всяких колебаний, как только поймете новую игру. Если вы будете впредь пай-мальчиком, я всегда смогу использовать игрока с вашими мозгами.
— Палмер, вы что?..
— Именно так, — настаивал Палмер, — вы слишком большая ценность, чтобы иметь вас в качестве врага. Завтра после полудня, когда вы увидите, что произошло, взгляните на свою лошадку. Потом позвоните мне.
— Что случится в три тридцать?
— Не «в», — поправил его Палмер, — а около трех тридцати. У вас еще будет время взорвать меня, если к указанному сроку у вас останется такое желание.
Палмер повесил трубку и снова начал звонить, на этот раз ньюйоркцам, тем, кому доверял, с кем имел дело, еще будучи в Чикаго, главным образом банкирам и маклерам, но также и одномудвум бизнесменам. В Чикаго и на Западном побережье слух должен был уже распространиться на субботних вечерних встречах в обществе. Сейчас, разговаривая с ньюйоркцами, автоматически прокладывая путь к своим главным тезисам, Палмер обнаружил, что заново пересматривает в уме беседу с Бернсом, выискивая в ней ошибки. В целом он счел беседу удовлетворительной. Он не был абсолютно уверен, но чувствовал, что любопытство Бернса достаточно подогрето и пока удержит его от разглашения шантажирующей информации. А к тому времени, когда Бернс увидит явные признаки происходящего и сообразит, что загадочный срок три тридцать — время закрытия биржи, будет уже поздно. В воскресенье Палмер лег спать около полуночи и на следующее утро встал в пять часов. Недосыпание, непрерывные беседы, сомнения, косвенные намеки, бесконечное перечитывание рабочего плана, тщательная оценка и переоценка каждого разговора, исследование интонаций и отдельных фраз — все начало вращаться у него в голове, как детский волчок. Он встал с постели и, спотыкаясь, побрел в кабинет, где составил окончательный план оставшихся дел, записав его на маленькой (7,5 см х 12,5 см) карточке, которую положил в бумажник. Около шести часов утра он набрал теплой воды в ванну и лег, надеясь, что эта теплота снимет напряжение шеи и плеч.
В семь часов Эдис нашла его там спящим. Ее испуганный вскрик разбудил Палмера, и от неожиданности он беспомощно забарахтался в спокойной теплой воде.
— Что, черт побери?
— Вудс, ты сошел с ума. Ты спал.
Он недоуменно моргал:
— Который час?
— Семь. — Она стояла, рассматривая его. — Ты похудел за последнее время.
— Да?
— Я могу свободно пересчитать твои ребра.
— Гм.
— Что это за штука у тебя?
Палмер посмотрел на свой живот и растерялся.
— Какая штука?
— Это пятно. Вон там.
Он живо вспомнил, как Вирджиния укусила его около пупка. Очень медленно, как и следовало ожидать от чрезвычайно удивленного человека, он рассмотрел свой живот и увидел, что пятно стало какого-то грязного амебно-коричневого цвета и не было похоже на укус. Палмер сделал вид, что не заметил его.
— Какое пятно?
— Вон. — Она потянулась и надавила на него. — Больно?
— Это? — Он с глупым видом уставился на него. — Черт знает, что это может быть?.. Клоп или что-то еще?
— Очень странно. Будь ты толстым, это могло быть отпечатком пряжки от ремня. — Она прислонилась к дальней от него стене ванной комнаты. — Где, черт возьми, ты нашел клопа, о котором говоришь? Только не здесь.
Палмер пожал плечами. Теплая вода сильно заплескалась.
— В каком-нибудь из этих периферийных отелей.
— Это было много недель назад. Ты давно заметил бы это пятно.
— Я не тратил много времени на созерцание своего пупка.
Эдис хотела сказать что-то еще, но, передумав, только спросила:
