Радуга тяготения - Пинчон Томас Рагглз (книги бесплатно читать без .txt) 📗

От нерешительности его спасает очень высокий, толстый, несколько восточный с виду трансвестит, чей идеал, киношный и личный, судя по всему, — малютка Маргарет О’Брайен. Этот азиат как-то ухитряется выглядеть так, будто у него косички и крайняя степень задумчивости, даже в тот миг, когда он выхватывает у Ленитропа фырчащую бомбу, бежит мечет ее в пустой унитаз и нажимает на смыв, после чего разворачивается к Ленитропу и остальным — вот, мол, как хорошо я выполнил гражданский долг, и тут вдруг…

КРУППАБУМБА грохочет гигантский взрыв:вода выпрыгивает удивленным сине-зеленым языком (видали когда-нибудь, как туалет верещит: «Ай-яй!»?) из всех до единого унитазов под черными крышками, трубы выкручиваются и вопят, содрогаются стены и пол, полумесяцами и пыльными полотнами обваливается штукатурка, а щебечущие трансвеститы умолкают разом и тянутся к тому, кто поближе, — готовятся к Голосу из Громкоговорителя, который извещает:

— Это была натриевая бомба. Натрий взрывается при контакте с водой. — Значит, фитиль был фикцией, грязная ты крыса… — Вы видели, кто бросил ее в унитаз. Это опасный маньяк. Задержите его — и получите крупное вознаграждение. Ваши шкафы смогутпосрамить гардероб Нормы Ширер — тот будет выглядеть мусорной корзиной в цоколе «Гимбелза».

И вот все они наскакивают на несчастного поклонника Маргарет О’Брайен, а Ленитроп, которому предназначались унижение и (теперь, когда полиция прибывает все позже и позже) сексуальное надругательство, а также пытки (Снимаю шляпу, Папсик!), тем временем ускользает, по мере выхода наружу распускает завязки атласного наряда, неохотно стягивая с набриолиненной головы сияющий парик невинности…

Такэси высок и жирен (но не заплетает волосы, как Маргарет О’Брайен), Итидзо же малоросл и костляв. Такэси летает на «зеро», а Итидзо — на устройстве «ока»: это вообще-то длинная бомба с кабиной для Итидзо, короткими крылышками, ракетным двигателем и парочкой контрольных поверхностей в корме. Такэси пришлось ходить в Школу Камикадзэ на Формозе всего две недели. Итидзо же был вынужден учиться в школе «ока» в Токио полгода.Эти двое друг на друга не похожи, как арахисовое масло и желе. Нечестно спрашивать, кто из них что.

Они единственные камикадзэ на этой воздушной базе, расположенной в далеких своясях, на островке, до которого никому, в общем, уже и деланет. Война идет на Лейте… затем перебирается на Иводзиму, движется к Окинаве, но неизменно слишком далека, никакие вылеты отсюдане достанут. Однако у камикадзэ — приказ, а также ссылка. Развлечений почти нет — разве что бродить по пляжам, искать дохлых Cypridinae.Это трехглазые ракообразные, формой — картофелина, с одного конца — контактные волоски. Высушенные и размолотые рачки — прекрасный источник света. Чтобы эта дрянь светилась в темноте, надо лишь налить воды. Свет голубой — жутковатый голубой с переливами, есть зеленца, порой индиго, поразительно холодная ночная синева. Безлунными или пасмурными ночами Такэси и Итидзо раздеваются догола и брызгаются друг в друга рачковым светом, бегая и хихикая под пальмами.

Каждое утро, а иногда и по вечерам Свистомозглые Суицидурни добредают до радарной хижины, крытой пальмовым листом, — глянуть, не появилось ли каких американских целей, достойных смертельного пике, где-нибудь в пределах их полетной дальности. Но всякий раз одно и то же. Старый Кэносё, сбрендивший радарщик, вечно заваривает себе это свое сакэ в отсеке с передатчиком — в дистилляторе, который подсоединил к трубке магнетрона своим адски-джапским методом, опровергающим всю западную науку, — едва ребятки появляются, этот старый пьяный подлец заходится карканьем:

— Сегодня не умилаем! Сегодня не умилаем! Извините, позалуста! — и тычет пальцем в пустые ИКО [389], где зеленые радиусы безмолвно обмахивают круг за кругом, таща за собой прозрачные паутины зеленого шампуня, сплошь засветка от поверхности на столько миль, что не долетишь, а роковой мандалы, от которой вздрогнут и забьются сердца, зеленого импульса авианосца, отраженного восьмикратно в круге эсминцевых росчерков, — ни шиша… нет, что ни утро — та же фигня: только случайный барашек да старый истерик Кэносё, который уже бьется на полу, давясь слюнями и языком, у него Припадок, нетерпеливо ожидаемая часть программы ежедневных визитов, и всякая судорога его старается переплюнуть предыдущую или, по крайней мере, добавить новый подвыверт — то сделает сальто назад в воздухе, то поглодает разок-другой сине-желтые ботинки Такэси с накладками из лакированной кожи, то хайку сымпровизирует:

а два пилота корчат рожи, хихикают и скачут по отсеку, уворачиваясь от бьющегося матерого оборванца — чего такое?Вам не понравилось хайку. Недостаточно эфемерное?Вообще не японское? Смахивает на голливудскую по-ебенъ?Что ж, капитан, — да, вы, капитан морской пехоты Эсберг из Паса-дины, — вас, только что, Озарило Тайной! (ахи и взрыв продромальных аплодисментов) и потому вы— наш Параноик… На Денъ!(оркестр разражается «Застегни свое пальто» либо иной уместно параноидальной бодрой песенкой, а изумленного состязуна буквально вздергивает на ноги и тащит в проход ведущий, который блестит лицом и играет желваками). Да, это кино!Очередная телекомедия положений из времен Второй мировой, и у вас есть шанс разобраться, чтоэто такое на самом деле, потому что вы — выиграли(барабанная дробь, снова ахи, снова аплодисменты и свист) поездку в один конец на одного,все оплачено, на само место съемок, экзотический остров Блевко -Блядки!(оркестровая секция укулеле пускается тренькать репризу песенки для белого человека «Добро пожаловать на остров Блевко-Блядки», которую мы в последний раз слышали в Лондоне в адрес Гезы Рожавёльдьи) на гигантском «Созвездии» ТУЭ [390]! Ночи напролет вы будете отгонять москитов-вампиров от собственного горла!Вслепую блуждатьпод потоками тропических ливней! Выгребать крысиные какашки из водяного бачка рядового и сержантского состава! Но не только ночные шалопайства и восторги ждут вас, капитан, поскольку днем — подъем ровно в пять утра — вы станете знакомиться с «зеро»для камикадзэ, на котором полетите! вас будут экзаменовать по всем контрольным панелям,удостоверяться, что вы знаете, где именнобомба ставится на боевой взвод! И-хи-хи-и, разумеется, вы постараетесь не путаться под ногами — у этих двух Дурковатых Джапов,Такэси и Итидзо! когда они пускаются в свои умопоморительные еженедельные приключения, якобы не замечая вашего присутствия и откровенно зловещих последствий вашего распорядка дня…

Ленты изоляции повисли в утреннем тумане, а ночью луна вспыхивала и гасла будто сама по себе — так вкрадчив был туман на ветру, так незрим. Теперь же, когда ветер свежеет, черные затрепанные провода, тарахтя, как гремучие змеи, сыплют желтыми искрами под небом серым, точно шляпа. Надвигается день, и зелень стеклянных изоляторов мутится и блекнет. Деревянные столбы покосились и пахнут старостью — древесиной тридцатилетней выдержки. В вышине гудят черные как смоль трансформаторы. Можно подумать, напряженный предстоит денек. Неподалеку из дымки только-только проступают тополя.

Вероятно, Земловерштрассе в Штральзунде. Такие же опустошенные окна: нутро всех комнат словно выпотрошено до черноты. Может, новая бомба завелась, которая уничтожает только интерьеры… нет… в Грайфсвальде это было. За мокрыми путями — деррики, судовые надстройки, снасти, вонь канала… Хафенштрассе в Грайфсвальде — на спину пала холодная тень огромной церкви. Не Врата Петровы разве? кряжистая кирпичная арка раскорячилась над улочкой… а может, Злютерштрассе в Старом городе Ростока… или Вандфэрберштрассе в Люнебурге, высоко-высоко шкивы на кирпичных щипцах, ажурные флюгера на самых верхушках… чего это он смотрел вверх?Вверх — как-то утром, в тумане, с любой из двух десятков этих северных улиц. Чем дальше на север, тем площе. Посреди улочки — единственная продольная канава, куда сбегает дождевая вода. Булыжники ровнее, сигарет попадается меньше. В гарнизонных часовнях звенят скворцы. Входишь в городок северной Зоны — словно туманным днем в чужую гавань с моря.