Сожженная карта - Абэ Кобо (книги полностью TXT) 📗
Видимо, вряд ли можно считать необоснованным предположение, что звено, соединяющее его с городом F., и звено, соединяющее с городом F. брата, совершенно самостоятельные, не связанные между собой… может быть, я преувеличиваю… но, уж во всяком случае, благодаря существованию моей заявительницы, то есть его жены и сестры этого типа, два этих звена неразрывно связаны между собой. А если так, то нагромождением небылиц сейчас пытаются разорвать связь между этими двумя звеньями… и управляющий фирмы «Дайнэн», и даже совсем еще зеленый Тасиро вошли в преступную сделку с братом, превратившись тем самым в сообщников, и им удалось сбежать в безопасную зону, где для меня они недосягаемы. Если следовать предостережениям шефа, то мне не остается ничего другого, как стать в нахальную позу: мол, деньги мне платят за то, что я, вместо того чтобы слушать — затыкаю уши, вместо того чтобы смотреть — закрываю глаза, вместо того чтобы действовать — прохлаждаюсь.
Испуганно заревел второй гудок. Покусывая нижнюю губу и пиная ногой гальку, даже не стараясь скрыть раздражения, от костра возвращается брат. И почти выхватывает из рук Небритой морды сразу же наполненную им дымящуюся чашку.
— Для развлечения гостей всего две женщины. Куда же остальные подевались?
— Может, потому, что грипп свирепствует?.. — крутит головой Небритая морда, наливая в чашки чай из голубого эмалированного чайника.
— Грипп? — Судорожно усмехнувшись, брат медленно поворачивается ко мне.
— Никудышные люди, никудышные. Опротивели они мне. Женщины в годах, что им нос-то задирать — ведь за вычетом каждая свою долю получает. Может, они считают, что достаточно подзаработали, и решили чистенькими стать? Да только кто их теперь таких любить-то будет?..
Внезапно раздается грохот, дрожит земля. Началась работа. И люди, повернувшись спиной к освещению на гребне дамбы, стали прыжками, точно танцуя, спускаться вниз. Те, кто закончил смену, помывшись, направляются сюда, чтобы выпить теплого сакэ.
— Две женщины всего… ну что ты будешь делать…
На этот раз, не беря чашку в руки, он наклонился над ней и в два глотка втянул содержимое. На дне толстой чашки сверкнул блик, полумесяцем отражаясь на его влажном подбородке.
— Так, значит, это и есть ваше дело?
— Дело? — хмыкнул он и чуть ли не застенчиво улыбнулся. — Все-таки это отличается от воровства или грабежа… конечно, если здание стационарное, тут хлопот не оберешься… а вот автомобиль, который все время с места на место переезжает, — это, пожалуйста… интересная штука — закон… когда речь идет об опасности наводнения, жизнь человека уважают.
— Вы уже давно занимаетесь этим?..
— Сразу же, как начались здесь работы, — значит, с июля прошлого года.
С июля прошлого года?.. что же тогда произошло?.. точно, это как раз тот месяц, когда топливная база М. сменила контрагента и им стал фирма «Дайнэн»… здесь снова соединяются два звена… но действительно ли два звена?.. не окажется ли неожиданно, что звено-то одно… а в августе он исчезает… нужно рискнуть и попытаться узнать у брата, что это за документы, которыми он собирался шантажировать хозяина топливной базы… нет, даже если он и ответит на мой вопрос, все равно я сам без его помощи обязан вывести его на чистую воду… значит, нужно расставить сеть так, чтобы в нее попал этот человек?.. а если в сеть вместе с ним попадет и заявительница?.. в какой же бездонный омут недомолвок попал я!..
— Ладно, будь что будет, выпью, пожалуй, за компанию стаканчик. Машину можно где-нибудь здесь оставить, верно? Холодно, сил нет.
— Похвальная осторожность. — И глядя на меня покровительственно: — Если оставите здесь, положитесь на меня. Можете даже оставить ее на хранение вместе с собой. Крыши над головой, правда, нет, но здесь, у дамбы, все равно что у себя дома.
— Все это хорошо, но… — ворчит Небритая морда, ставя передо мной стакан.
— Что ты хочешь сказать? — сурово, с упреком говорит брат. — Чего тебе не хватает, а, говори же?
— А я разве говорю, что не хватает, — лениво покачивается он, — зачем зря придираться-то?
— Тогда выражайся ясней! Почему сегодня все идет вкривь и вкось?
Небритая морда продолжал покачиваться, как затосковавшая обезьяна.
— Сами поглядите: посетителей сегодня навалом, это как-то уж больно хорошо, неспроста, верно?
— Хватит болтать.
— Вы и правда ничего не слыхали?
— Нет.
— Вот оно что, — впервые поднял он одутловатое лицо, в котором сквозила тревога. — Сегодня вечером будет заваруха… все, кто в автобусах живет, тоже куда-то пропали…
— Может, выскажешься пояснее?
— Да я не знаю. Просто слухи такие. Что женщин сегодня нет, мне плевать. Но вот что не нравится мне — не одних женщин-то нет. Если случится то, о чем говорят, то людей, пожалуй, у нас маловато. Ребят сегодня трое всего.
— А что говорят-то, ты слыхал?
— Да это всем известно… касается вас, я и рассчитывал, что вы как-нибудь все уладите. Вот это здорово, мы здесь на него надеемся, а он даже и не знает, какие слухи ходят…
Посетителей не было только у нашего автобуса. В течение нескольких минут, пока мое внимание было приковано к стакану с сакэ, вокруг каждого фонарика, образуя живую стену, столпилось, точно выплыв из тьмы, по четыре-пять, а кое-где и по семь-восемь человек. Но атмосфера тревоги как-то не ощущалась. Каждый, ссутулившись, залпом выпивал свой стаканчик сакэ и вылавливал из тарелки закуску. А может быть, мне кажется, что все спокойно, потому что я не знаю, как здесь бывает обычно? Если уж выискивать, что вселяло беспокойство, — так это, пожалуй, то, что среди толпившихся людей некоторые в защитных касках, хотя сейчас они были не на работе. Но не исключено, что надели они их просто из-за холода… да и вокруг костра в прежних позах замерли те пятеро… вроде бы никто из посетителей не заигрывает с женщинами…
Шея брата вдруг напрягается. Он слегка наклоняет голову вперед, как птица, приготовившаяся к нападению, и с недопитой чашкой в руке упругим шагом неожиданно направляется к костру. Чтобы не спотыкаться о камни, он идет на цыпочках, и его спина на фоне еще более огромной тьмы уже не кажется черной стеной.
— Что, начинается?
— Неплохой человек. — Небритая морда с сигаретой в зубах снова начинает покачиваться. — Не такой уж плохой человек, а вот ненавидят его. Человек он с умом, толковый человек, и зачем ему нужно так уж жать. Кому понравится, что он устроил этим, из бараков: выпивку и закуску дают только в кредит? Подмазал управляющего ихней конторой и сделал так, что деньги, которые они ему должны, вычитают из жалованья.
— Здорово…
— Во куда они забрались, чтобы подработать, да из этого все равно ничего не выйдет. И ведь знают, что будут жалеть, когда кредит покрывать придется, а все равно таким способом их заставляют раскошелиться.
— Затевать историю из-за такого-то пустяка странно.
— Послезавтра… пятнадцатого, день выплаты — вот такое дело… еще стаканчик?
— Только за свои деньги.
Небритая морда, туша сигарету об угол плиты, улыбается. Бросив мельком взгляд на машину, я обращаю внимание на выпуклое продолговатое зеркало у ветрового стекла, которое позволяет, сидя в ней, видеть, что делается на берегу. Пять человек у костра, все как один, наклонившись к огню, неподвижны, словно фигуры на картине. Небритая морда, будто разговаривая сам с собой:
— Да, неплохой человек… вот хоть эти женщины — ведь тем, кто в бараках живет, лишь бы баба, хоть кривая — другие от такой хари бежали бы без оглядки. Да и этим крепкозадым кобылам все равно, с каким мужиком переспать. Одна, говорят, гостя к себе допустит, а сама спит-похрапывает и вроде уже миллион заработала.
— Кому хочется наживать врагов, верно?
— Ого, — сразу понижает голос, — сколько народу собралось там… разве это не чудно?.. не люблю я такие сборища… а вот те на дамбе — эти уж точно на стреме стоят.
— Может, вы зря беспокоитесь?
— Смотрите, сволочи, накачиваются. Они собираются обчистить все автобусы. Сейчас сюда придут, это уж точно.
