Витька с Чапаевской улицы - Козлов Вильям Федорович (мир бесплатных книг .txt) 📗
— Зачем? — на всякий случай спросил Гошка.
— Иди-иди, не бойсь.
Гошка оглянулся: не убежишь. Путь к отступлению только по реке, а на берег подняться можно лишь в этом месте, возле луга, дальше — песчаная круча, не вскарабкаешься.
— Смотрю, лодка, — сказал Гошка. — Уж, думаю, не наша ли?
— Ну и как? — спросил голос.
— Вроде нет.
— Обмишурился, значит, паря.
— У нас точно такая же… Вот только якоря нет.
— Значит, без якоря?
Разговор был вполне доброжелательный, и Гошка успокоился. Поднявшись на берег, он увидел на скошенной траве мужика в закатанных до колен штанах. Больше на нем ничего не было. Мужик лежал и, глядя в небо, курил козью ножку. Был он широкоплечий и небритый. Под головой аккуратно свернутая белая рубаха. Острое жало косы блестело неподалеку. В кустах черная кирзовая сумка, из которой торчит горлышко бутылки с молоком.
— Садись, закуривай, — сказал мужик, пуская дым в небо.
— Я самосад не курю, — ответил Гошка.
Конечно, он мог бы прошмыгнуть мимо мужика и задать деру, но ни с того ни с сего бежать было унизительным. И потом мужик так ласково с ним беседовал…
— Погляди-ка, чего это у меня на щеке? — попросил мужик. — Пчела ужалила или еще кто? Гошка подошел к мужику и нагнулся.
— Ничего у вас…
И тут он получил такой удар в ухо, что кубарем покатился но траве, а над рекой раскатился громогласный хохот.
— Может, ишо поглядишь, что у меня на другой щеке сидит? Ох и дурень, господи ты боже мой, три десятка лет прожил, а такого дурня не встречал!
Гошка, бормоча проклятия, догонял ребят. В одном ухе стойко гудело, во втором раздавался громкий смех.
— А где лодка? — спросил Сашка. Гошка от всей души хотел ему ответить, но постеснялся девчонок. Потирая красное, распухшее ухо, он молча зашагал впереди.
Шли-шли, и вдруг Люся Воробьева присела на траву и заплакала. Слезы градом посыпались из глаз, закапали с подбородка. Алла опустилась рядом и, гладя светлые Люськины кудряшки, стала утешать.
— Устала, Люся? Этот Гошка летит как угорелый… Куда, спрашивается?
Гошка насмешливо посмотрел на Люсю.
— К мамочке захотелось? Алла холодно взглянула на него:
— Отойди, пожалуйста.
— Чего это она? — спросил любопытный Сашка. — Змея ужалила? У меня есть веревка.
— Подпоясайся-ка лучше этой веревкой, — посоветовал Витька Грохотов, — не то штаны потеряешь.
Сашка за эти дни сбавил в весе, и штаны действительно стали велики.
— Домой хочу, — немного успокоившись, сказала Люся. — Мы идем, идем, и конца не видно. Куда мы идем?
— Тебя никто не звал, — буркнул Гошка.
— Я думал, змея, — разочарованно протянул Сашка.
— Какие вы все-таки черствые, — сказала Алла. — Оставьте нас вдвоем!
Мальчишки отошли в сторону.
Алла посмотрела в глаза подруге, потом приложила ладонь к ее лбу. Лицо у нее стало озабоченным.
— Тебя не знобит? — спросила она.
— Немножко, — ответила Люся.
— Это ты ночью кашляла?
Люся повернула голову и посмотрела на ребят.
— Не говори им ничего, а то на смех поднимут, — сказала она. — Гоша сегодня не с той ноги встал. Я чувствую, они жалеют, что меня взяли.
— Что бы они без нас делали, — улыбнулась Алла. — Кто обеды готовит? Ложки-чашки моет?
— У Коли рубашка на локте порвалась, — озабоченно сказала Люся. — Ты же знаешь, какой он аккуратный. Наверное, переживает… У тебя нитки, иголка есть?
— Найдутся, — сказала Алла, думая о другом: не заболела ли Люся? Лоб у нее горячий, явно температура. Алла захватила с собой пакетик с пирамидоном, мазью от нарывов и йодом, но куда засунула в этой спешке, не могла вспомнить. Ладно, вечером, на привале, разыщет.
Мальчишки валялись на траве и негромко разговаривали. Гошка бросал на уединившихся девочек презрительный взгляд: мол, развели тут телячьи нежности! Однако и сам был доволен, что сделали вынужденный привал: после стычки с мужиком хотелось немного успокоиться, — Совсем забыл! — сказал Гошка. — У меня ведь папиросы. Закурим?
Наслаждаясь полной безнаказанностью, закурили. Дым пускали неумело. Витька боялся закашляться и поэтому не втягивал дым в себя. Увереннее всех курил Гошка. У него был приличный подпольный стаж — полтора года.
Коля Бэс отказался от папиросы. Он не курил и даже не хотел попробовать. Воспользовавшись остановкой, Коля спустился к реке и, сложившись пополам, как гигантский кузнечик, стал высматривать в осоке жуков и козявок.
— Плохо без лодки, — сказал Сашка, глотая дым.
— Достань, — усмехнулся Гошка.
— Пока она плачет, пойду удочку закину, — сказал Сашка.
— Чего это у тебя одно ухо красное и больше другого в два раза? — спросил Витька.
— Какое ухо? — сделал удивленные глаза Гошка. — Ах, это? Да тут я с одним мужиком схватился. Из-за лодки. Он мне в ухо, а я из него сделал бифштекс! Удар в челюсть — мужик с катушек долой. Поднялся — я ему правый апперкот, потом тычок в подбородок… В общем, полный нокаут!
— Наверное, это был мужичок с ноготок? — съехидничал Витька.
— Он меня долго помнить будет, — сказал Гошка. Подошли Алла и Люся. Слезы у Воробьевой высохли, и вид у нее был смущенный.
— Это все нервы, — сказала Люся.
— А что это такое — нервы? — спросил Сашка, выглядывая из камышей.
— Помнишь, мы опыты делали? — сказал Гошка. — На лягушечью лапку капали кислоту, и она все время дергалась…
— Не обращай внимания, — сказала Алла и обняла Люсю за плечи. — Мальчишки из нашего дома всегда были толстокожими.
— Плач Ярославны закончился, — сказал Гошка. — Можно в путь?
Одно дело — плыть на лодке, другое — идти пешком вдоль берега. Ребята исцарапали о колючки ноги. Витька чуть не наступил на змею. Не прошли и с полкилометра после того, как наткнулись на змею, — увидели у берега и дальше, до самой опушки леса, множество выгоревших на солнце палаток. Отдельно на пригорке уткнулась в небо высокая мачта со спущенным флагом.
— А ну, поворачивайте отсюда! — услышали ребята не очень сердитый возглас.
Все остановились. От толстой сосны отделился худощавый боец с винтовкой и уставился на них. На лице заинтересованность; вместо того, чтобы прогнать их от лагеря, он заговорил:
— Куда это вы разбежались?
— Нам туда, — показал неопределенно Гошка.
— Туда нельзя… Не видите — воинская часть.
— А что вы тут делаете? — спросил Сашка. Боец посмотрел на него и рассмеялся.
— Кто же на такие вопросы отвечает?
— Я просто так, — сказал Сашка.
Боец с интересом взглянул на Аллу и вдруг раздобрился.
— Присаживайтесь… Ребята купаются, а я нынче дневальный. Сменюсь вечером.
Коля Бэс уселся на траву и тут же стал снимать тапочки.
— Жмут? — полюбопытствовал боец.
— Не надо было резиновые надевать, — сказал Коля.
— У меня тоже жмут, — сказал боец. — Сапоги. Не так правый, как левый… Сколько просил старшину: дай другие. Не дает, усатый черт! У меня, понимаешь, ступня широкая и подъем того…
— Выкупаемся? — предложил Витька.
— Здесь нельзя, — посерьезнев, сказал боец. — Вон там сломанное дерево, видите? Туда идите.
— Спасибо, — сказала Алла.
— Вы, наверное, пионервожатая? — грубовато пошутил боец. — А это ваши пионеры? — И бросил в сторону ребят насмешливый взгляд.
— Товарищ боец, — заметил Гошка. — На посту к девушкам запрещается приставать.
— Ты мне поговоришь, — нахмурился боец. — Я дневальный. А часовой и дневальный — это большая разница, Дневальный на посту не стоит. Молоко на губах не обсохло, а туда же… учит!
— Вы, наверное, повар? — спросил Гошка. — Борщи варите?
— Я пулеметчик, — гордо сказал боец, взглянув на Аллу. — Поражаю цель без промаха!
— Не похоже, — ухмыльнулся Гошка.
— Послушай, ты, салажонок, хочешь, чтобы я снял свой армейский ремень и выпорол тебя?
— Ремень не надо снимать, — сказал Гошка. — Выходи, поборемся…
— Ты это серьезно? — засмеялся боец. — Да я тебя на дерево заброшу… И будешь там висеть, как еловая шишка!
