Раз в год в Скиролавках - Ненацки Збигнев (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
Она вытерла промежность краешком рубашки и побежала в дом. Он, ослепший от бешенства, бормоча что-то и хрипя, шел к ней с вытянутыми руками, но схватил ими пустоту. Тогда он прозрел, убедился, что ее уже нет и он топчет обсиканные банкноты. Он обтер рукой вспотевший лоб, а потом рот с пеной в уголках. Пнул сверток денег в зловонное болотце и пошел за сараями к лесу. Обочинами полей он пошел к Свиной лужайке, мучимый желанием причинить самому себе страшную, даже смертельную боль. Снова на мгновение он ослеп, какой-то красный огонь выжег ему глаза. Именно в то мгновение он должен был миновать дерево с веревкой и петлей, он ведь шел туда убить. Если не кого?нибудь, то себя. Он успокоил колотящееся в груди сердце, подавил свое хриплое дыхание. Очнулся он в глубине леса и подумал: «Это знак от Бога, который хранит справедливого». Шум деревьев понемногу смягчал в нем чувства, и, когда он оказался в молодняке, он уже спокойно взялся за работу. Срубал тесаком тонкие буки, смотрел, как они падают, чтобы дать больше света букам потолще. Мышечные усилия доставляли ему удовольствие, смягчали в нем все чувства, так же, как шум леса. Небо все еще было пасмурным, легкий ветер срывал с деревьев последние листья. Одни кружились в воздухе или пытались подняться вверх наподобие птиц, другие тихо опадали на землю; некоторые задевали плечи Антека, и ему тогда казалось, что к нему прикасаются невидимые руки и лес полон духов. Он не боялся их, потому что, если был Бог, он должен быть на его стороны, он ненавидел развратные женские органы и зло, которое они причиняли мужчинам.
Доктор ждал Антека под старым дубом. Он был в старом свитере и с обнаженной головой. Он присел под деревом, на коленях у него была итальянская двустволка. «Он пришел, чтобы меня убить», — пронеслось в голове у Пасемко, но тут же он отбросил эту мысль. Слишком добродушным показалось ему лицо доктора и ясный взгляд, каким он наблюдал за безгласным полетом засохших листьев.
Увидев Антека, доктор вынул пачку дешевых сигарет, кивнул Пасемко, чтобы тот угощался. Закурили, а потом доктор сказал:
— Ее звали Анета Липска, ей было двенадцать лет. Она приехала из Барт с компанией друзей и подруг, чтобы искупаться в озере. У нее не было купальника, и она отошла от компании в ближние заросли, где разделась догола. Скажи, что ты сделал с ее телом?
Антек выплюнул табачную крошку, которая прилипла к его губе.
— Меня об этом много раз спрашивали. Я отвечал, что не знаю, о ком речь. Но вам скажу. Она лежит там, где дождь на нее не льется, солнышко ее не греет, лисы кости не растаскивают. Я могу ее увидеть в каждую минуту, но там уже не на что смотреть.
— Скотина ты, Антек! — Голос доктора зазвучал странно, будто бы доносился из глубокого колодца.
— А о ней что вы знаете? — пожал он плечами. — Она была такая же шлюха, как Порова. Грудь и подбрюшье у нее уже были почти как у взрослой женщины. Она разделась догола. Видели бы вы, с каким удовольствием она разглядывала свою грудь и лоно, будто уже готовилась расставлять ловушки мужчинам.
— У нее не было купальника, и она хотела в сторонке окунуться в озере. Ты бестия, Антек, и поэтому должен умереть. Видел веревку и петлю? Чего ты еще ждешь?
— Закон меня охраняет. Я буду долго жить.
Щелкнул курок докторского ружья. Но Антек только улыбнулся свысока.
— Не застрелите вы меня. Для этого нужна смелость. Моя смелость. Они не выставляли бы так свои груди и животы, если бы у мужчин была смелость. Вы ползаете перед ними на коленях, молитесь на них, просите о милости, которую они вам уделяют, когда им вздумается. Развратные они и распутные, а вы — капелланы их разврата и их распущенности. С мольбой вы протягиваете к ним свои руки. Зачем? Надо брать их за горло.
Доктор вынул из пачки вторую сигарету, закурил ее, сильно затянулся. Он не мог собрать разлетевшиеся мысли, он хотел застрелить Пасемко, так, как обещал себе это много раз. Убить его выстрелом в лицо, между глаз, и смотреть, как мозг разбрызгивается. Но какая-то странная сила удерживала его от этого. Может, он покорялся человечности так же, как покорялся женственности?
— Если бы я тебя убил, Антек, я поступил бы как мальтийский рыцарь. Это значило бы, что зло, которое есть в человеке, можно устранить, только убивая человека. А ведь зло, как я думаю, можно отделить, вырезать так, как опухоль на теле или в теле человека. Зло нужно отделить от человека и убить отдельно. Я не мог бы быть врачом, если бы в это не верил. Зло бывает как болезнь, Антек. Болезнь надо лечить, как-то отделить ее от тела и убить. Я хотел обнажить твое зло, вырезать его из тебя и растоптать, хоть это, может быть, и невозможно. Скажи, ты не чувствуешь вины, раскаяния, жалости, отвращения к себе? Или хотя бы к той части себя, которая делает тебя преступником?
— Нет, — ответил он равнодушно. — Я знаю, что поступал хорошо.
— А значит, ты весь стал злом. Это не какая-то твоя часть остается плохой, зло пропитало тебя всего, насквозь. Ты даже не знаешь, что такое милосердие, раскаяние, жалость. Отдаешь ли ты себе отчет в том, что ты уже не человек?
А он говорил ему, как умел, но смысл был такой:
"Всегда я чувствовал себя иным, больше похожим на Бога, который сотворил нас по своему образу и подобию. Я не говорил об этом никому, чтобы надо мной не смеялись. Я пробовал жить, как люди, но не смог. Поэтому более отчетливо, чем другие, видел зло, спрятанное в женщине. Разве не сказал Господь женщине, что «воля твоя подчинится мужу твоему, а он над тобой царить будет»? А разве они послушны нашей воле? Разве это не они хотят царить над нами, использовать свои органы и свои тела, чтобы нас закабалять? Вы знаете только Нового Бога, а ведь есть еще и Старый Бог, в которого я верю и который нас сотворил. Старый Бог не знал милосердия и велел убивать первородных сыновей, когда они были рождены в распутстве. Меня окрестили в костеле, потому что моя мать так хотела. Но мой отец верит в Старого Бога и, когда мы были маленькими, часто читал нам Священное писание. Старый Бог не знал Сатаны, потому что он сам был Сатаной. Он хвалил обманщиков, клятвопреступников, и сам он был обманщиком и клятвопреступником. Три уговора он заключил с человеком и ни одного не выполнил. Разве не был приятелем Бога тот, которого называли духом лживым? Разве он не состоял в его свите? Разве не обманул Бог пророков Ахава, чтобы уговорить его пойти на войну и там погибнуть? Разве он не наказал Давида за то, что он вел перепись сынов Израилевых, хоть сам ему велел? Разве не хвалил Бог дочь Лота за то, что она жила с собственным отцом? Разве не торговал Аврам своей женой, Сарой? Не похвалил его за это Бог и не позволил жить счастливо? Разве он не выбрал между Каином и Авелем только для того, чтобы на свете было совершено первое преступление? Разве не позавидовал людям, когда они стали строить Вавилонскую башню? Разве не подвергал испытаниям Иова для собственного удовольствия? Разве не одобрил Бог обман, который Иаков допустил по отношению к Исаву, коварно отнимая у него благословение Исаака? Доктор, много лжи и много зла совершал Старый Бог на свете и между людьми, а из этого вытекает, что и зло может быть справедливым. Как Каин, я — убийца. Но Господь Бог предостерег людей, чтобы они не убивали Каина за его преступление. А вы что хотите сделать? Кто вам дал право вешать веревку с петлей, если Бог позволил Каину идти свободно и жить в покое? Сказал Старый Бог: «Всякому, кто убьет Каина, отметится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его».
