Подполье свободы - Амаду Жоржи (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
– Мы ведем здесь, в министерстве, огромную работу, направленную на то, чтобы помешать коммунистам контролировать профсоюзы, устраивать забастовки. Работаем и в министерстве, и в полиции. А эти люди выбрасывают миллионы на устройство празднества, не понимая, что этим они только дают пищу для коммунистов, прямо вкладывают им в рот…
– Что касается меня, – сказал Лукас, – то я не использую богатства во вред своим рабочим. Напротив, они убеждены, что я залез в долги, чтобы только не закрыть фабрику, не оставить их без работы… Такова моя тактика: я такая же жертва, как и они; я также хочу социализма. Скажу вам: если бы у нас еще существовали политические партии, я бы основал социалистическую партию… – Он поднялся, засунул руки в карманы элегантных брюк и остановился перед Шопелом. – Дорогой мой поэт! Паулистские аристократы больше не играют никакой роли. Лучшее, что они могут сделать, – это уступить место нам, новым людям, людям нашего времени, времени Гитлера и национал-социализма. Они ничего не понимают, умеют только разрушать и тратить. Это «труха», как выразился о них доктор Жетулио. Сущая правда.
Шопела это начинало развлекать. Когда Эузебио метал громы и молнии против публичного ажиотажа вокруг праздника, поэт подумал: «Он взбешен потому, что его не пригласили на свадьбу, что он не принят в высшем обществе». А когда Лукас Пуччини принялся ругать методы паулистских промышленников, Шопел объяснил это себе так: «Он не может простить Пауло, что тот спал с его сестрой; это, и только это заставляет его так говорить».
Однако после того, как Эузебио показал коммунистическую листовку и Шопел нашел свое имя рядом с именами Коста-Вале, комендадоры, Пауло и мистера Карлтона и прочел про себя, что он – враг народа и «обожравшийся боров», он взглянул на дело иначе. «Они правы, – подумал Шопел. – Все это возбуждает народный гнев, а коммунисты этим пользуются».
В его голосе прозвучал страх и одновременно горькая жалоба:
– А я-то считал, что коммунисты уничтожены… Неужели нет никакой возможности покончить с ними?..
«Нужно покончить с коммунистами» – таков был заголовок в вечерней газете, где описывались инциденты, разыгравшиеся на текстильной фабрике комендадоры да Toppe вскоре после свадьбы Пауло и Розиньи. Комендадора, желая, – как она об этом возвестила своим друзьям, – чтобы решительно все радовались по поводу великого события, купила большую партию макарон и приказала раздать их своим рабочим.
Со дня свадьбы прошло уже две недели; на фабриках комендадоры шли толки о празднестве, о затраченных на него огромных суммах, о подаренных гостям драгоценностях, о виски и шампанском, которые текли, как вода.
По рукам ходили коммунистические прокламации. На одной из них было две фотографии. На первой изображалась жалкая лачуга рабочего, его исхудалые, одетые в лохмотья дети; на второй – разукрашенное для празднества палаццо комендадоры, гости во фраках, декольтированные, увешанные драгоценностями женщины. Кричащий контраст этих двух фотографий вызвал среди рабочих озлобленные комментарии. Особенно возмущены были женщины – а они составляли на фабриках большинство, – вспоминая о дожидавшихся их дома детях, плачущих от голода. «Нет, не шампанское пьют эти господа, а кровь рабочих», – было написано в листовке, и работницы, читая у станков эти слова, с трудом сдерживали свое негодование.
Тогда-то поэт Шопел, напуганный словами Лукаса и Эузебио, посоветовал комендадоре сделать что-нибудь для рабочих; пусть у них создастся иллюзия, что и они приняли участие в празднестве бракосочетания. Он поделился с комендадорой некоторыми соображениями Лукаса и Эузебио, выдав их за свои собственные, упомянул о коммунистических листовках. Коста-Вале, в кабинете которого происходил разговор, поддержал поэта:
– Шопел прав. Вокруг этого праздника было слишком много шума.
И тот же Шопел подал идею: каждому рабочему – пакетик с полкило макарон. Поэту хотелось жить со всеми в ладу, и уже давно он старался сделать что-нибудь приятное для Лукаса Пуччини. Благосостояние молодого человека возрастало; он все больше зарабатывал денег, укреплялся и его престиж, он был своим человеком во дворце Катете, – и, как знать, может быть, не сегодня-завтра он окажется полезным для Шопела? В тот самый день, когда Лукас поносил паулистскую аристократию, он рассказывал, что приобрел большую часть акций одной фабрики в Сан-Пауло, вырабатывавшей макароны и другие продукты питания. Шопел привез ему заказ комендадоры, и Лукас его поблагодарил, обещав доставить всю партию макарон расфасованными в изящных пакетиках, на которых будет отпечатано розовыми буквами: «Нашим добрым рабочим на память о свадьбе Пауло Карнейро-Маседо-да-Роша и Розы да Toppe».
Несколько дней спустя торжествующий поэт явился к комендадоре. Мариэта Вале в эту минуту читала старухе письмо, полученное ею утром от Пауло, в котором тот описывал бесконечные приемы, устроенные в честь супружеской четы в Буэнос-Айресе. Она сердечно приветствовала поэта:
– Еще неделя, Шопел, и они будут здесь…
Шопел показал пакетик макарон с розовой надписью.
– …и будут с восторгом встречены рабочими, которые примут их как своих благодетелей…
Пакетик переходил из рук в руки. Сузана Виейра со своей обычной кокетливостью захлопала в ладоши.
– Вот это любовь!.. Ах, как трогательно…
– Идея Шопела… – похвалила комендадора. – Отличная идея! Наш поэт показал себя превосходным политиком!
– Но какой, однако, расход!.. Полкило, не так ли? А сколько всего таких пакетиков?
Шопел назвал цифру – несколько тысяч. Сузана пришла в еще большее возбуждение.
– Каких огромных денег это стоит, комендадора? Настоящий дар матери своим детям…
– Чего же хотите, моя милая?.. Надо подумать и о рабочих, – ведь, в конце-то концов, мы с ними связаны…
– Огромные деньги… Но, несомненно, это красивый жест… – восхищалась Сузана.
Шопел сообщил, что он уже велел сфотографировать для опубликования в газетах горы пакетиков, сложенные на фабрике Лукаса, и уже договорился с редакциями газет и агентством «Трансамерика» о репортерах и фотографах, которые явятся завтра на фабрики комендадоры присутствовать при раздаче подарков. В конечном итоге, заявил он, деньги, затраченные на макароны, окупятся той популярностью, какую стяжает себе комендадора, а это – выгодное употребление капитала.
Поэт был наверху блаженства: благодаря своей идее продемонстрировал этим людям, что он им действительно необходим, не говоря уже о благодарности со стороны Лукаса Пуччини, выразившейся в десяти процентах комиссионных от стоимости макарон. «Поэту на сигары», – сказал Лукас, вручая ему чек.
– На вашу почтенную голову, комендадора, изольются тысячи благословений! – торжественно заключил Шопел.
Но благословения не излились. Журналисты, приглашенные Шопелом, позже рассказывали, а фотографии подтверждали их рассказ о неожиданной и бурной реакции рабочих, едва лишь, незадолго до окончания рабочего дня, началась раздача полукилограммовых пакетиков с макаронами. Раздачу производили служащие конторы. Фотографы заняли удобные позиции для съемки; журналисты готовились услышать от рабочих – и главным образом от работниц – слова благодарности по адресу комендадоры.
Были розданы первые пакетики, произведен первый снимок: красивая блондинка-машинистка из конторы протягивает пакетик старой работнице-мулатке.
В это время чей-то голос крикнул:
– Это издевательство!
Служащие, занимавшиеся раздачей, в удивлении остановились. Но управляющий фабрикой приказал им продолжать. Какой-то рабочий вскочил на станок, откуда он был виден всему цеху.
– После того как они истратили свыше тысячи конто на жратву и пойло, чтобы набить брюхо богатеев, теперь суют нам эту дрянь? Сосут нашу кровь и еще хотят купить нас подачками!..
Фотографы снимали. Рабочий поднял руку с зажатым в ней пакетиком, швырнул его в сторону журналистов и фотографов.
