Однажды орел… - Майрер Энтон (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗

Теперь же — и это любопытно, так как он никак не мог отыскать какой-либо побудительной причины, — она очень изменилась. Ее письма стали серьезными и содержательными, а мысли упорядоченными и бодрыми. Она занялась работой в организации культурно-бытового обслуживания войск и в солдатских клубах. И — что было чрезвычайно удивительно — даже выступала на собраниях, агитируя подписываться на военные займы. По-видимому, она стала весьма сведующей, так как он получал восторженные письма от дядюшки Шюлера и офицеров, которые еще служат в оперативном управлении. Какая досада! Почему она не могла стать такой раньше, когда это могло бы так помочь его карьере? Впрочем, надо быть благодарным за помощь в малом, так же как и в большом. Ее деятельность бесспорно приносит ему теперь немалую пользу: публичное упоминание его имени не может не явиться существенным дополнением к периодическим коммюнике, в которых он начал занимать видное место… Тем не менее все это почему-то беспокоило его, будто именно. его отсутствие освободило ее от пристрастия к снотворным средствам. И еще одно, почти столь же неприятное: ей удалось добиться этого возрождения без его помощи, почти вопреки ему. Ей удалось, по-видимому, установить более хорошие отношения и с Джинни, которая жила вместе с двумя другими девушками в Нью-Йорке. Письма дочери, нечастые и короткие, свидетельствовали о рассеянном, бурном образе жизни и серьезном недостатке контроля…

— Лайал, — позвал он неожиданно.

— Да, сэр? — Круглолицый, с полными щеками, Райтауэр уставился на него большими голубыми глазами. Инфантильное выжидание, будто надеется получить бутылочку с молочком. Исключительно прозаичный, бескрылый ум, неспособный к творческим взлетам, но изумительная память и может горы своротить. И чрезвычайно предан, а это крайне важно.

— Лайал, в каком состоянии шоссейная дорога на Рейна-Бланку?

Начальник штаба поджал губы.

— Великолепная дорога, генерал. Хорошее покрытие, двустороннее движение, отличные обочины. Японцы поддерживали ее в довольно хорошем состоянии. На ней, вероятно, есть несколько неважных участков — воронки от бомб и тому подобное, а так — первоклассная дорога.

— Протяженность несколько более шестнадцати миль, да?

— Так точно, сэр. Шестнадцать и две десятых.

— А остальная часть покрыта коралловой и известняковой щебенкой?

— Да, сэр.

— Интересно… Интересно, а не может ли танковый батальон прорваться через Аполете и внезапной атакой захватить этот город?

— Захватить Рейна-Бланку? Конечно, сэр. Я думаю, может…

Младенчески голубые глазки Райтауэра смотрели с беспокойством. Мессенджейл знал, о чем тот думал: танковая колонна застрянет там, в городе, а тем временем японские резервы, находящиеся вокруг недостроенной взлетно-посадочной полосы и к югу от города, перегруппируются, атакуют и уничтожат их. Но он больше ничего не сказал. Улыбнувшись, отвел глаза в сторону.

Чтобы занять город, необходимо нанести быстрый и сильный удар. Японцы наверняка взорвут город, если у них будет время: не в их правилах по каким бы то ни было причинам объявлять города открытыми, тем более что этот город находится на возвышенности и прикрыт с фланга рекой, а это создает хорошие возможности для обороны.

Мессенджейл взглянул на берег, где по изрытой земле, как жуки, ползали машины и, как муравьи, копошились люди. Их крики едва доносились сюда. За этой охваченной лихорадочной деятельностью полосой берега лежали гладкие темные воды моря Сулу, где, покачиваясь, стояли на якорях транспорты, с которых выгружались запасы снабжения.

Макартуру ни за что не удастся взять Манилу неразрушенной: расстояния слишком велики, подходы по долине от залива Лингаен слишком тернисты, японцы слишком мстительны и окончательно выжили из ума… Таким образом, Рейна-Бланка станет первым важнейшим городом на Филиппинах, который будет освобожден. И островитяне никогда не забудут этого. Их признательность будет безграничной. Фокус! Этот город станет фокусом всей кампании, сверкающей кульминацией. Ни один город на Тихом океане еще не был возвращен невредимым. На Новой Гвинее и Соломоновых островах не осталось ничего, кроме жалких деревень с хижинами из пальмовых листьев. Гарапан и Аганья разрушены военно-морским флотом до неузнаваемости, японцы сожгли Таклобан. О взятии неразрушенного города заговорили бы газетные заголовки в Штатах. А почему бы и нет?… Сейчас, когда Паттон и Ходжес застряли в Вогезах и на итальянском фронте мертвое затишье?… Да, неплохо было бы…

— Сэр?

Мессенджейл вздрогнул и улыбнулся выражению невинного любопытства на лице Райтауэра: должно быть, он произнес последнюю фразу вслух. Он снова взглянул на карту. Конечно, он мог бы предпринять еще одну высадку десанта, несколько севернее, скажем, в Патнонге. Однако это потребовало бы слишком много времени и заставило бы вновь обратиться к военно-морскому флоту с просьбой о кораблях и дополнительной воздушной поддержке, а этого ему не хотелось. Такое обращение вызвало бы исключительно опасные толки. Он представлял себе, что сказали бы в штабе командующего вооруженными силами на Тихом океане, в Гавайском военном округе, в Вашингтоне: «Кто такой этот Мессенджейл? Ему дали целых три дивизии и боевые корабли со всего театра. Чего же еще он хочет? Неужели он не может решить задачу тем, что у него есть?»

— Радиограмма от «Кортика», генерал.

Минчер, подойдя к письменному столу, протягивал бланк раскодированного донесения. Мессенджейл прочитал:

Мессенджейл был близок к тому, чтобы громко рассмеяться. Он улыбнулся Райтауэру и, передавая ему радиограмму, сказал:

— Что я говорил? Двадцать три семьдесят восемь — это значит, что захождение выполнено более чем наполовину, так ведь? Это почти две трети пути…

— Да, сэр, около того.

— Говорил же я вам? — продолжал он вне себя от радости.

— Да, сэр, вы говорили, — сияя подобострастно, отвечали, наклонившись к нему, Райтауэр и Фаулер.

— Дэмон нервничал совершенно напрасно. Операция проходит точно по плану, как часы. Азиаты слишком одурманены, заморочены и ошеломлены, чтобы предпринять что-нибудь.

Два сорок. Еще четыре часа, и они фактически займут назначенную позицию и завтра утром будут готовы начать атаку на аэродром. Они займут его к полудню. Мессенджейл был полон уверенности, от подавленности не осталось и следа. Он энергично поднялся на ноги.

— Лайал, — сказал он, — свяжитесь с Бэннерманом и прикажите ему немедленно выполнить маневр «Ротонда». Разыщите Престона и скажите ему, чтобы в шестнадцать тридцать он ввел в бой свои танки выше Аполете. Отдайте приказ о наступлении на Рейна-Бланку в основном направлении Пандада — шоссе Эгьюнальдо — Лимпок. Передайте Престону, что ему следует ожидать попыток противника обойти его с востока, и внушите, что его первоочередная задача — заблокировать шоссейную дорогу с юга и долину Сабаг — с востока. Основная задача Бэннермана — захватить город неразрушенным, подчеркните, что противник будет у него как с фронта, так и с тыла, скажите, что ему необходимо организовать круговую оборону. Поставьте его в известность, что я незамедлительно выдвигаю пятьсот сорок первый полк без одного батальона в направлении Нокюета. Вы все поняли?

Райтауэр смотрел на него, часто моргая, полуоткрыв рот.

— Вы хотите… начать все это немедленно, генерал?

— А когда же, по-вашему? — резко прервал его он. — В пасхальное воскресенье?

— Да, да, сэр. Конечно.

— Тогда действуйте. Мы завершим эту операцию с блеском. Я отправляюсь к «Манго» посмотреть, как дела с этим мостом.

— Есть, сэр.

Мессенджейл пересек комнату широкими шагами. На лицах провожавших его взглядом Райтауэра и Фаулера застыло забавное выражение благоговения и страха. Мессенджейлу пришло в голову, что на свете есть только две категории людей — суетящиеся и уверенные в себе — и что все человеческие взаимоотношения определяются этим делением. Интересно исследовать эту мысль в дневнике сегодня вечером, когда уляжется суматоха дня.