Отныне и вовек - Брэдбери Рэй Дуглас (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Мы застыли, словно околдованные.
Наконец Рэдли осмелился высказаться:
— Ад, о котором вы вели речь… он и есть тот самый ад?
— Что тут скажешь, — ответил капитан, — ведь это явилась сама Смерть, чтобы свести старые счеты. Бог оценивает Себя на Земле в четыре миллиарда сил. Но это чудовище собирается нарушить порядок вещей. За какой-нибудь месяц эта тварь длиной в световой год взметнет Тихий океан и затопит все живое на Земле.
— Но наши ученые, сэр… — начал Рэдли.
— Слепцы! — проорал капитан. — Нет, хуже! Ибо даже слепой, как я, способен видеть! Ведь в прежних своих нашествиях Левиафан обходил нашу Землю за миллионы километров.
— А в этотраз, — настаивал Рэдли, — согласно расчетам, комета пройдет на расстоянии в шесть разбольшем от Земли.
— Вы, умники, предвидите Выживание? А я предвижу Смерть! — проревел капитан. — Это будут наши похороны. Преображенный, переброшенный на новые орбиты, прикормленный далекими темными мирами, недоступными нашему наблюдению, и подгоняемый силами зла, Левиафан сейчас меняет курс, чтобы обречь нас всех на смерть. Разве никто этого не видит или всем все равно?
Стоя в шеренгах, мы беспокойно переминались с ноги на ногу. Речи капитана отдавали безумием, а между тем он был преисполнен силы и твердости.
— Если все, что вы сказали, — правда, нам следует быть начеку, — выговорил наконец Рэдли.
— Так точно! — гаркнули мы как один.
— Вот доказательства, Рэдли, — сказал капитан. — Здесь все мои выкладки. — Он достал из кармана кителя диск и протянул его на голос Рэдли. — Введите их в компьютер как можно быстрее: призовите на помощь все свои способности и Божий промысел.
— Я сам возьмусь за ваши графики, сэр, — хмуро заверил Рэдли.
— Поспеши, — приказал капитан. — Обработай, изучи — и увидишь.
Рэдли покрутил диск в руках.
— Ибо здесь ты найдешь Страшный суд, — продолжал капитан. — Но коли случится тебе найти безмятежность, желанный покой и приятные путешествия, дружище… коли найдешь чистые небеса и зеленые райские кущи, подтверди это изящными расчетами! Поиграй на компьютере. Если заключительным аккордом будет радость, я приму ее и распоряжусь повернуть назад, к пастбищам, где резвятся конские табуны; отдам такой приказ без тени сожаления.
— Уговор дороже денег, сэр.
— Где твоя рука? — спросил капитан, протягивая свою руку.
— Вот она, сэр.
Капитан сжал ему руку:
— А теперь, дружище, займись делом. Мы с тобой ударили по рукам. Поддержат ли нас остальные сердцем и душой?
— Поддержим! — раздались наши голоса.
— Всем, чем сможем! — добавил я.
— Мы — за! — неслось из строя.
Не отпуская руку Рэдли и впечатывая в его ладонь диск, капитан прокричал последнюю клятву:
— Раны Христовы да поглотят комету! Благодарствую за эти сладостные звуки. Команда! Наш долг свят. Не будет людей более великих, чем вы, в истории человечества, хотя пески времени вечно бегут в часах, огромных, как берег Творения в далеком Центавре! Спасем же нашу Землю! Навигаторы, по местам! Помните: Левиафан — это длинный, белый, гнойный рубец на теле космоса, свет, что гасит свет. Исцеление — в наших руках. Проверьте системы слежения. Первый, кто засечет комету, получит двойное жалованье за этот рейс! Вольно. Разойдись!
Все ринулись на свои места — все, только не Квелл. Почувствовав, что мой друг медлит, я обернулся и увидел, что Квелл глазеет на капитана, будто узрел в нем кошмар своей жизни. Рэдли, тоже заметивший эту сцену, остался молча стоять рядом с капитаном.
Капитан, словно почувствовав это молчаливое напряжение, сказал:
— Свободен, Рэдли.
— Есть, сэр.
Рэдли повернулся и вышел.
— Измаил? — внезапно обратился ко мне капитан. — Свободен.
— Есть, сэр!
Я отдал честь под его невидящим взглядом и зашагал прочь, но остановился, чтобы еще раз посмотреть на капитана и Квелла.
От капитана не укрылось, что Квелл подходит все ближе и ближе. А Квелл между тем не поднимал глаз. Капитан потянулся пальцами к его странной зеленоватой физиономии. И вдруг отдернул руку, словно обжегся. Вслед за тем он развернулся и поспешил к выходу из главного отсека; пропустив его, дверь с шепотом закрылась.
Последовала долгая пауза — по лицу Квелла мелькали тени его собственного будущего. Видеть такое было невыносимо.
А потом я услышал голоса членов экипажа, доносившиеся отовсюду, раз за разом.
— Комета «Франциск-двенадцать».
— Комета Галлея.
— Комета «Папа Иннокентий Третий».
— Комета «Великая Индия-восемьдесят восемь».
— Комета Алкивиада.
На огромном звездном экране я наблюдал бесконечное шествие комет, метеоров и звездных кластеров, зависающих в темноте.
— А что такое комета? — услышал я собственный голос. — Нет, правда, кто может знать? — ответил я сам себе. — Испарения Вселенной. Сгусток желчи Творца нашего. Квелл?
Мысли Квелла коснулись моего сознания.
— У меня на родине такие кометы называют паломницами, летучими странницами, голодайками. Соображаешь? В нашей истории столько же романтической чепухи, сколько и в вашей.
— В таком случае, — начал я, — у капитана свои причины искать комету, а у нас свои. Хорошее дело — загадка.
— Загадка, — повторил Квелл. — Пойдем-ка на боковую. Может, увидим сон, а в этом сне найдем и разгадку. Загадка. Загадка.
Посреди ночи я сквозь сон услышал какое-то шевеление. Квелл. Я почувствовал движения его разума у себя в мозгу, а потом уловил призыв: «Восстаньте и слушайте».
А вслед за тем прозвучало имя — и не только у меня в голове. Квелл произнес по слогам: «И-ли-я».
— Квелл, — позвал я шепотом.
Что совсем удивительно — голос, который я услышал посреди ночи, не принадлежал Квеллу: это был голос в его голове. Вызванный из прошлого голос Илии.
— Внемлющий да услышит! — В последний раз этот голос взывал ко мне на Земле — в церкви при космодроме. — Наступит такой миг, когда на борту этого корабля, в дальнем космосе, вы увидите землю, но земли не будет; застанете время, когда времени не будет — когда древние цари обрастут новой плотью и вернутся на свои престолы.
— Что это? — неслось из другого отсека, дальше по коридору.
— Да заткните же его, пусть умолкнет! — орал кто-то другой.
— Нет-нет, подождите, — зашептал я.
И Квелл продолжил голосом Илии:
— Тогда, вот тогда и корабль, и капитан, и команда — все, все погибнут. Все, кроме одного.
— Все? — переспросил кто-то.
— Кроме одного, — ответили ему.
— Все погибнут, — закончил Квелл не своим голосом.
После этого он молча вытянулся на койке и заснул.
Я перевернулся на другой бок, но сон как рукой сняло; меня не покидало ощущение, что вся команда лежала без сна до самого рассвета.
Часы в каждом кубрике тикали, напоминая о времени; наконец, вместо восхода солнца перед нашим мысленным взором появился ореол кометы в призрачной дымке, зависшей над койкой капитана, который оплакивал во сне собственную смерть.
Из бортового журнала первого штурмана Джона Рэдли: «Записи, датированные 400-м годом до нашей эры. По слухам, предвестием смерти Александра Македонского стало появление кометы Персефоны. Комета Палестрина прилетела в первом году нашей эры; это могла быть и Вифлеемская звезда. Вот и все, что подкреплено документами, а остальное не в счет. Главные составляющие тела кометы — это газ метан и снег, холодный снег».
Мне не спалось; я поднялся с койки, и ноги сами понесли меня к капитанской каюте. Из-за плотно закрытой двери доносился бессвязный бред.
— Ни за что! — слышал я сдавленные стенания. — Нет, ни за что, говорю тебе. Убирайся! Вон отсюда!
В коридоре появилась чья-то фигура: Рэдли. Я отпрянул в темноту, когда первый помощник забарабанил в дверь капитанской каюты.
— Капитан?
Тот отозвался из-за двери:
— Что? Что?
— Вам снился дурной сон, сэр, — сказал Рэдли.
