Уик-энд на берегу океана - Мерль Робер (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
– Правда? Значит, вы не воровать пришли?
Майа засмеялся, и девушка вскинула на него смущенные глаза.
– Я только потому сказала, что вчера приходил солдат и унес половину наших продуктов. Я пыталась, было ему помешать, но он ужасно ругался, угрожал, а потом ушел. У него, как и у вас, тоже был на поясе громадный револьвер.
– Не беспокойтесь, – сказал Майа, – единственное, чего я хочу, так это чуточку воды, чтобы умыться.
Девушка растерянно поглядела на него.
– Да ведь водопровод и канализация разрушены. У нас есть немножко воды для питья и готовки. А умываемся мы колодезной водой, только она солоноватая. Будете мыться такой водой?
– А как же, – подхватил Майа. – соль прекрасное консервирующее средство.
Она улыбнулась его шутке, но во взгляде ее все же поблескивало недоверие. Не спуская с Майа глаз, она открыла стенной шкаф, достала ковшик, зачерпнула из ведра воды и, поставив в раковину небольшой белый тазик, вылила туда воду.
– Держите-ка, – сказал Майа, расстегнув пояс и протягивая его девушке, – теперь вы будете владелицей «громадного револьвера». В случае чего, если я окажусь злодеем, прямо стреляйте в меня.
– Я не боюсь! – сказала она, вздернув маленький с ямочкой подбородок.
Майа нагнулся над тазиком. Откровенно говоря, он предпочел бы производить водные процедуры в одиночестве, но девушка, видимо, и не собиралась уходить из комнаты. Очевидно, именно здесь, в одном из двух стенных шкафов, хранились их продовольственные запасы.
– Вы одна живете?
– Нет, – живо отозвалась девушка, – с Антуанеттой, сестрой, и с дедушкой и бабушкой. Они в погребе. Когда мы услышали ваши шаги, они не хотели меня пускать, а я все-таки поднялась сюда. Антуанетта все время ревет.
– А кто это Антуанетта?
– Да моя же старшая сестра. Ужасная трусиха.
– А вас как зовут?
Она заколебалась. Видимо, назвать свое имя чужому молодому человеку казалось ей не совсем удобным.
– Жанна, – наконец сказала она.
В конце концов сейчас война.
– Жанна, – сказал Майа.
Он замолчал и весь ушел в процесс намыливания.
– Вы не обиделись?
Майа повернул к девушке свое покрытое мыльной пеной лицо:
– За что?
– Что я вас за вора приняла.
– А откуда вы знаете, что я не вор?
– Ну, теперь-то видно.
Она присела на краешек стола, положила пояс себе на колени и попыталась открыть кобуру револьвера.
– Можно вынуть?
– Пожалуйста, он на предохранителе.
Она вынула револьвер и разглядывала его с жадным мальчишеским любопытством.
– Ух и тяжелый!
Приподняв с трудом обеими руками револьвер, она перехватила его правой рукой и направила в сторону Майа. Она так увлеклась, что даже брови нахмурила и стала с виду совсем девчонкой.
– Жанна, ты же его убьешь!
Майа обернулся. На пороге открытой двери стояла вторая девушка. Бледненькая и перепуганная.
– Господи, какая ты дурочка, Антуанетта!
Жанна положила револьвер на стол и с улыбкой взглянула на Майа. Антуанетта с недоумением переводила глаза с сестры на незнакомца.
– Да не торчи ты здесь словно чучело, – Жанна даже ногой топнула. – Принеси полотенце, и быстро.
Антуанетта исчезла в соседней комнате.
– Вы боялись во время бомбежек?
– Вот уж ничуть, – сказала Жанна.
– А я так боялся, – с улыбкой сказал Майа.
Он стоял растопырив руки, чтобы не замочить брюк.
– Когда начали бомбить, я спрятался в гараже.
– В каком? В гараже против нашего дома? Но это же гараж мосье Тозена! Бедный, бедный мосье Тозен! Он так дорожил своей машиной.
– Жанна! – крикнула из соседней комнаты Антуанетта. – Не нашла!
– Никогда она ничего не может найти, даже у себя под носом! – сказала Жанна.
Она тоже скрылась в соседней комнате, и до Майа донеслось перешептывание сестер. Он огляделся. Кухонька так и блестела чистотой. На столе, покрытом белой клеенкой с вшитыми по краям палочками, чтобы лежала ровно, стояла наполовину пустая бутылка вина. Закупорена она была фигурной пробкой, изображавшей голову какого-то губастого, щекастого пестрораскрашенного дядьки.
Вернулась Жанна и протянула ему мохнатое полотенце, пахнувшее тмином. За ней явилась Антуанетта с двумя щетками и гребнем. Обе они были очень тоненькие, почти одного роста, и так как обе были одеты в одинаковые платьица, то казались близнецами.
– Хотите причесаться?
Жанна выхватила гребенку из рук сестры и сунула ее Майа.
– Обо всем-то вы подумали, – сказал Майа.
На шпингалете окна висело зеркальце. Он подошел к нему.
– Какие у вас волосы красивые! – сказала Жанна.
– Жанна! – с упреком крикнула Антуанетта, и краска медленно залила ее лицо.
– Что думаю, то и говорю, – сказала Жанна, дернув плечиком.
– Какие вы милые, – серьезно сказал Майа, – обе ужасно милые.
Антуанетта робко улыбнулась. Теперь пришла очередь щетки. Как и в случае с гребнем, Жанна выхватила щетку из рук сестры и подала Майа.
– Вы тоже очень, очень милый.
– Ну, вряд ли, – сказал Майа. – Будь я милый, разве вы приняли бы меня за вора?
– Вы тогда еще не помылись, – возразила Жанна. – А главное, я вас тогда не знала, – добавила она.
Майа, поставив ногу на перекладину стула, ожесточенно чистил брюки, и от них облаком летела пыль. Он остановился и, держа щетку в руке, с улыбкой посмотрел на Жанну.
– А теперь знаете?
– Знаю.
– Я вам тут уйму пыли напустил.
– Можно открыть окно, – сказала Антуанетта.
– Нет, – решительно запротестовала Жанна, – сейчас в окно еще больше пыли налетит, все же кругом разбито…
– Возьмите, пожалуйста, – сказала Антуанетта.
На сей раз она опередила сестру и вручила Майа сапожную щетку,
– Спасибо, – сказал Майа.
И улыбнулся обеим.
Теперь сестры рассказывали с бомбежке. Страшнее всего, по их словам, был свистящий звук, с каким самолет входит в пике. Кажется, что он ищет именно вас, именно на вас злобно нацеливается, метит в вас. Антуанетта сказала, что вообще война ужасная вещь и она не понимает, как у мужчин хватает храбрости воевать.
– Они боятся не меньше вас, – заметил Майа.
– Ну что вы, – сказала, тряхнув волосами, Жанна. – Она ведь во время бомбежки не перестает реветь и трясется.
Антуанетта повернулась к Майа.
– Как жаль, что вы раньше не пришли. Мне кажется, нам было бы не так страшно.
Майа положил сапожную щетку на край стола.
– Вот как? А почему?
– Сама не знаю. Может быть, потому, что вы военный.
– Вот дура, – сказала Жанна, – бомбы и военных тоже убивают.
– Для того-то военные и находятся здесь, – сказал Майа.
И поспешил улыбнуться, потому что сестры изумленно уставились на него. Ему стало чуть грустно при мысли, что приходится уходить, что уже наступает конец этим минутам душевной свежести.
– Может быть, выпьете чего-нибудь?
Не дождавшись ответа, Жанна уже вынула из шкафа стакан, протерла его кухонным полотенцем и, вытащив из бутылки фигурную пробку, налила три четверти стакана. Майа закурил и подумал, что вот только докурит и уйдет.
– А машину мосье Тозена здорово повредило? – спросила Жанна.
– Порядком.
– А почему вы смеетесь?
– Я не смеюсь. Я просто говорю, что машину порядком повредило, вот и все.
– Бедный мосье Тозен, – сказала Жанна, – он так дорожил своей машиной!
Майа отхлебнул глоток вина и сразу же затянулся. Это чередование жестов напомнило ему рыжеголового сержанта в той кухоньке на вилле.
– Ну вот, видите, вы смеетесь, – сказала Жанна.
Он рассказал сестрам об этой своей встрече. Рассказывал он медленно, потому что по ходу действия переводил свою беседу с денщиком на французский язык. Девушки дружно рассмеялись. «Боже ты мой, – подумал Майа, – а я ведь почти забыл, что на свете существует такая прелесть, как девичий смех».
– А дальше что? – спросила Жанна.
Как и все дети, она непременно требовала продолжения.
