Ночь в «Восточном экспрессе» - Генри Вероника (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
Адель предпочла бы провести сегодняшнюю беседу лично, но такой возможности у нее не было. Она и так достаточно долго откладывала этот звонок. Адель никогда не мешкала нарочно, но в свое время ей пришлось приложить столько усилий, чтобы похоронить прошлое, что не очень-то хотелось вспоминать его вновь. Берясь за телефон, Адель сказала себе, что она не жадина, не алчный человек, не хапуга. Она просто просит то, что по праву принадлежит ей. И просит даже не для себя.
Для Имоджен. На мгновение перед глазами у нее встало лицо внучки. Адель одновременно почувствовала гордость, вину и тревогу. «Если бы не Имоджен, я оставила бы ящик Пандоры плотно закрытым, – подумала Адель. – Или нет?» Еще раз она напомнила себе, что имеет полное право поступить так, как собирается.
Ее палец с ярко накрашенным ногтем замер над первым нулем, затем нажал на клавишу. Может, ей и восемьдесят четыре, но вид у нее по-прежнему ухоженный, и выглядит она эффектно. Пошли длинные гудки международного соединения. Ожидая ответа, Адель вспомнила, сколько раз тайно звонила ему в те далекие годы, с бьющимся сердцем вдыхая застоявшуюся вонь сигаретных окурков в телефонной будке, бросая новые монетки, когда пищали предупреждающие сигналы…
– Алло? – Голос был молодой, женский, принадлежавший англичанке. Уверенный.
Адель быстро перебрала возможные варианты: дочь, любовница, вторая жена, домработница?.. Не тот номер?
– Могу я поговорить с Джеком Моллоем?
– Конечно. – Отсутствие интереса в голосе говорившей убедило Адель, что эмоциональной привязанности тут нет. Тогда, видимо, домработница. – Скажите, пожалуйста, кто его спрашивает?
Обычный вопрос, никакой паранойи.
– Передайте ему, что это Адель Расселл.
– Он знает, по какому поводу вы звоните? – Опять рутина, а не допрос с пристрастием.
– Знает. – В этом она была уверена.
– Одну минуту.
Адель услышала, как собеседница положила телефонную трубку. Шаги. Голоса.
Затем Джек:
– Адель. Как это мило. Давно тебя не слышал.
Ее звонок нисколько его не взволновал. Тон у него был сухой, приятно изумленный, дразнящий. Как всегда. Но теперь, по прошествии всех этих лет, он не воздействовал на нее, как когда-то. В то время Адель считала себя совершенно взрослой, хотя это было совсем не так. Все принимаемые ею решения до самого конца были незрелыми и эгоистичными. Если честно, она начала взрослеть по-настоящему, когда осознала, что мир не вращается вокруг Адели Расселл и ее потребностей.
– Мне пришлось дожидаться удобного времени, – ответила она.
– Я видел некролог Уильяма. Сожалею.
Три строчки в газете. Любимый муж, отец и дед. Цветов не приносить. Пожертвования на его любимую благотворительность. Адель расправила ладонь на письменном столе и посмотрела на обручальное кольцо и кольцо, подаренное на помолвку. Она по-прежнему их носила. Она по-прежнему была женой Уильяма.
– Я звоню не просто так, – произнесла Адель, постаравшись придать голосу деловитость. – Я звоню насчет «Возлюбленной».
Последовала пауза, пока Джек переваривал услышанное.
– Разумеется, – ответил он. Тон был легкий, но она почувствовала, что Джек удручен ее беззаботностью. – Что ж, она здесь. Я сохранял ее для тебя со всей тщательностью. Она ждет тебя. Ты можешь забрать ее в любое время.
Адель была почти уязвлена. Она-то готовилась к битве.
– Хорошо. Я кого-нибудь пришлю.
– О!.. – В голосе Джека прозвучало подлинное разочарование. – Я надеялся увидеть тебя. Хотя бы угостить ужином. Тебе понравилось бы место, где я живу. На Джудекке…
Неужели он забыл, что она там уже была? Не мог. Никак не мог.
– Я уверена, понравилось бы. Но, боюсь, я больше не летаю.
Теперь все это для нее слишком утомительно. Ожидание, неудобства, неизбежные задержки рейсов. За многие годы она увидела почти весь мир и теперь не испытывала потребности обозревать еще какие-то его уголки.
– Всегда есть поезд. «Восточный экспресс»… Помнишь?
– Конечно, помню, – ответила она резче, чем намеревалась.
Она увидела себя на платформе Восточного вокзала в Париже, дрожащую в желтом льняном платье и таком же пальто, которые накануне она купила на улице Фобур-Сент-Оноре. Тогда она дрожала не от холода, а от предвкушения, волнения и чувства вины.
У Адели встал комок в горле. Сладкое, отдающее горечью воспоминание. Но ей не до него, учитывая все остальное. Как раз сейчас у нее хватает эмоций, с которыми надо справиться. Продажа Бридж-Хауса, где родились и выросли ее дети, продажа галереи, которая составляла ее жизнь, обдумывание своего будущего… и будущего Имоджен – все это очень выбивало из колеи. Никуда от этого не денешься, но из колеи выбивает.
– Недели через три я кого-нибудь пришлю, – сказала она. – Это будет удобно?
Несколько секунд ответа не было. Адель спросила себя, не возникнет ли в конце концов с Джеком сложностей. Документов в поддержку ее требования у нее не имелось. Только обещание.
– Венеция в апреле, Адель. Я буду идеальным хозяином. Идеальным джентльменом. Подумай об этом.
Старая тревога заныла в душе Адели. Возможно, она не настолько невосприимчива к чарам Джека, как думала. Он всегда так с ней поступал: заставлял стремиться сделать то, чего делать она не хотела. Мысленно она уже стояла перед его дверью – любопытство опять взяло верх.
Зачем ей снова переживать все это беспокойство? В ее-то возрасте? От этой мысли Адель содрогнулась. Гораздо лучше оставить все в прошлом. Тогда она сможет контролировать ситуацию.
– Нет, Джек.
Она услышала его вздох.
– Что ж, ты твердо знаешь, чего хочешь. Считай это приглашением с открытой датой. Я с удовольствием снова с тобой повидаюсь.
Адель посмотрела в окно на реку. Сильное течение вздувшейся от мартовского дождя реки билось между берегов, уносясь дальше с непреклонностью, которой она позавидовала. Шаг в неизвестность был риском. В своем возрасте она предпочитала точно представлять положение дел.
– Спасибо, но, думаю, вероятно… Нет.
Повисло неловкое молчание, которое наконец нарушил Джек:
– Полагаю, мне не нужно говорить тебе, сколько теперь стоит данное полотно.
– Дело не в этом, Джек.
Смеялся он так же, как и прежде.
– Да мне все равно, даже если и в этом. Картина твоя, и ты можешь делать с ней все, что захочешь. Хотя надеюсь, ты не продашь ее тому, кто больше даст.
– Не волнуйся, – заверила Адель. – Она останется в семье. Я дарю ее своей внучке. На тридцатилетие.
– Что ж, надеюсь, ей она доставит такое же наслаждение, какое дарила мне. – Джек явно был доволен.
– Я уверена.
– Ей тридцать? Немногим моложе, чем была ты…
– Действительно, – оборвала она Джека. Придется быть краткой: они сбиваются на сентиментальность. – Моя помощница проинформирует тебя о времени приезда Имоджен по телефону. – Адель уже собиралась закончить разговор и дать отбой, но что-то заставило ее смягчиться. Оба они стары, вполне возможно, что и десяти лет уже не проживут. – Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь?
– Принимая во внимание все обстоятельства, я вообще не могу пожаловаться. Хотя я не столь… энергичен, как прежде.
Адель сдержала улыбку.
– Как повезло Венеции, – отозвалась она, подпустив в голос колкости.
– А ты, Адель?
Ей больше не хотелось с ним разговаривать. Стало нехорошо от нахлынувших со всей силой мыслей о том, что могло бы быть, от чувства, которое ей удавалось подавлять все эти годы.
– Очень хорошо. Мне нравится мой бизнес, и моя семья рядом со мной. Жизнь – хороша. – Она не собиралась ни жаловаться, ни вдаваться в подробности. – На самом деле мне пора. У меня встреча за ленчем.
Как только позволили приличия, она дала отбой.
Руки у нее дрожали, когда она возвращала трубку на место. Джек всегда так на нее действовал. Она не справилась до конца с тоской по нему. Тоска эта периодически давала о себе знать, когда Адель меньше всего ожидала.
Почему она не приняла его приглашение? Какой вред могло бы это причинить?
