Внутренняя сторона ветра - Павич Милорад (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
Страх в нем еще больше укрепил один предсказатель. Он жил в огромной растрескавшейся цистерне для хранения воды, мыл ноги, не снимая носков, и его одиночество портилось так же быстро, как творог на жаре. Леандру сказали о нем:
– Дашь ему медяк – побреет, дашь два – во время бритья предскажет твою судьбу. Но имей в виду, предсказывает он лучше, чем бреет.
Леандр сел на камень перед входом в цистерну и дал два медяка.
Прорицатель рассмеялся, и стало видно то единственное, что в нем не старело, – его улыбка. Он велел Леандру раскрыть рот, неожиданно плюнул туда, потом разинул рот сам. Когда Леандр ответил пророку плевком, тот поплевал ему на каждую щеку, размазал плевки и начал бритье.
– Как ты думаешь, турки ударят завтра или послезавтра? – спросил его Леандр полушутя.
– Понятия не имею. – Голос прорицателя повис в воздухе, как большая плита.
– Что же ты тогда за пророк?
– Знаешь, прорицатели бывают двух сортов – дорогие и дешевые. Только не думай, что одни из них хорошие, а другие плохие. Дело не в этом. Одни занимаются быстрыми, а другие медленными тайнами, вот и вся разница. Я, например, дешевый прорицатель, потому что и завтрашний день и следующий год скрыты от меня даже больше, чем от тебя. Я вижу очень далекое будущее, на два или три столетия вперед, – я могу предсказать, как будут звать тогда волка и какое царство погибнет. Но кого интересует, что будет через два или три столетия? Никого, даже меня. Мне на это плевать. Но есть и другие прорицатели – дорогие, например в Дубровнике. Они предсказывают, что случится завтра или через год, а это нужно каждому, как лысому шляпа, и у таких не спрашивают, сколько его пророчество стоит, а платят не жалея, пригоршнями, как за перо жар-птицы. Но не следует думать, что два таких пророка и их пророчества никак не связаны друг с другом или что они друг другу противоречат. В сущности, это одно и то же пророчество, и его можно сравнить с ветром, у которого есть внешняя и внутренняя сторона, причем внутренняя – это та, которая остается сухой, когда ветер дует сквозь дождь.
Таким образом, один прорицатель видит только внешнюю сторону ветра, а другой – внутреннюю. Ни один из них не видит обе. Поэтому приходится идти по меньшей мере к двум, для того чтобы сложить целую картину, сшить лицо и подкладку своего ветра…
А сейчас ты узнаешь все, что можно узнать от меня. Человек похож на судовой компас: вертится вокруг своей оси и видит все четыре стороны света, однако то, что происходит снизу и сверху, остается скрытым, оно ему недоступно. Но как раз это-то и хочется узнать, это-то и интересует: любовь снизу и смерть сверху.
Любовь бывает разных видов. Одну можно подцепить только вилкой, другую едят руками, как устриц, иную следует резать ножом, чтобы не удушила тебя, а бывает и такая жидкая, что без ложки не обойтись. Но есть и такая, как яблоко, которое съел Адам.
Что же касается смерти, то это единственное, что под сводом небесным может, как змея, передвигаться и вверх и вниз по древу нашего происхождения.
Смерть может веками ждать твоего рождения еще до того, как ты родился, а может вернуться за тобой, выйти тебе навстречу из далекого будущего. Кто-то, кого ты не знаешь и никогда не увидишь, может натравить на тебя свою смерть, как охотничью собаку на дичь, или послать ее вдогонку за тобой с такого расстояния, которое невозможно себе и представить…
Однако оставим это. У тебя очень красивая шея. Такая шея влечет к себе и женские руки, и солдатскую саблю. А я вижу солдата в сапогах, он бреется саблей с золотой кистью на рукоятке, и тебя этой саблей он зарубит. Потому что, вот, мне ясно видна и твоя голова. На блюде, как голова святого Иоанна Крестителя. А причина в женщине… Но ты не бойся, это будет не скоро. До этого пройдет еще много времени, много скотины народится. А ты пока береги шею, лебедь мой, и от женщин, и от сабли. И умойся…
Так и бритье, и пророчество были закончены. Леандр шел домой, а за ним падал первый снег этого года и звенел мощный голос пророка.
«Таким голосом, – подумал Леандр, – снег можно примять, как ковром».
И содрогнулся от холода, стоявшего вокруг, и от ужаса внутри себя.
Предсказание сразило Леандра. Страх встретить человека с саблей показался ему еще более обоснованным, чем всегда. Его сердце трепетало в груди, а сны стали заразными от страха, и если Леандру снилось, что ворона клюнула его в зуб, потому что он улыбнулся ей во сне, то все, к кому он в течение следующего дня прикасался, видели во сне ворону, клюющую их в зуб.
Однако в те дни, когда Леандр боялся человека с саблей больше всего, он его не встретил. Встретил он девушку. Пока Леандр и его товарищи пережидали на берегу Охридского озера зиму, ему стало казаться, что в своем страхе он хватил через край и потерял свой естественный ритм, что, вместо того чтобы развивать свое тайное преимущество, он его утрачивает. А началось все с того вечера, когда он, как ему показалось, услышал звуки цимбалы. И вдруг поймал себя на том, что прислушался к музыке, а не остался равнодушным, как прежде.
Это показалось ему шагом назад. Играл не мужчина, а женщина, и эта разница, о которой Леандр знать не мог, не ускользнула от него. Прислушавшись, он заметил еще кое-что. В тех местах, где музыка требовала от исполнителя скрестить на струнах пальцы, звук цимбалы замирал и продолжал звучать спустя еще несколько мгновений, как будто они были нужны для того, чтобы вдохнуть воздух. Леандр понял, в чем дело, и на следующий день, увидев девушку, которая играла, сказал ей прежде всего:
– Я слышал, как ты играешь. У тебя не хватает одного пальца на левой руке, безымянного. Но играть ты научилась еще до того, как его потеряла. Так было дело?
– Так, – ответила девушка, – три года назад мне подложили металлическую цимбалу с раскаленными струнами. С тех пор я играю просто так, чтобы не забыть, а тебя никто слушать не заставляет…
Леандр тут же подумал, что то, как научился жить он сам, может помочь девушке забыть о своем несчастье. Он попытался объяснить ей, что нужно жить быстро, не оглядываясь назад. И, гуляя из вечера в вечер вдоль берега озера, старался объяснить девушке свое необыкновенное и тщательно скрываемое свойство. Вскоре стало ясно, что Деспина, так звали девушку, была отличной ученицей, а дни, когда произошло несчастье с цимбалой и раскаленными струнами, оказались быстро забытыми. Она навсегда оставила инструмент, так же как Леандр в эти же дни расстался с купцами, сытый по горло их работой, переполненный страхом, с карманами, набитыми заработанными дукатами. Деспина постепенно перенимала его ритм еды, с успехом подражала его походке и речи, училась пользоваться глазами с такой же головокружительной быстротой, с которой делал это он; и бывали такие моменты, когда ей казалось, что за день она проживает два дня. Однако во время этих уроков, гуляя вдоль берега и стараясь скрыть от других людей свою общую быстроту как общую тайну, они постепенно сблизились. Ее кольцо иногда бросало отблеск прямо ему в глаза, а он, глядя на нее, размышлял, нет ли у нее на груди вместо сосков закрученных свиных хвостиков, как у некоторых изображенных на фресках грешниц. К этому времени Леандр о женщинах знал немного, как, впрочем, и о себе. Он знал, что с винами следует обращаться так же, как с женщинами: по-разному летом и зимой; знал также и то, что сильные вина переливают летом, а слабые – зимой. Это было все, что по разговорам в семье было известно Леандру о женщинах, однако девушка без пальца, на котором носят обручальное кольцо, привлекала его. В те дни где-то ждала Леандра его fabula rasa, его «пустая история», и умоляла о том, чтобы он наконец в нее вселился.
Через Охридское озеро, разделяя его на две части, протекает река Дрим.
Однажды вечером Деспина и Леандр положили в лодку рыбачью сеть и поплыли через озеро по реке, которая на заре доставила их на другой берег. В ту ночь в лодке, скользящей по двухслойной воде, покрытые сетью, они впервые легли вместе.
