Обладать и принадлежать - Литвинова Рената (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Офа: Ах!.. Встретимся в семь после смены.
Он отпускает ее. Улыбается. Она ему тоже улыбается, быстро убегает, снизу с лестничного пролета спрашивает:
– А что мы с вами будем делать?
Стрелки больничных часов показывают без трех минут семь. Офа снимает халат. Доктор уже ждет ее за стеклом. Она берет сумочку, за полкой с картотеками поправляет чулки на резинках, красит губы и выходит к нему, как и каждый раз, поражая и веселя его.
– О, Офа! – говорит он ей.
Они вышли на улицу. Идут по улице, разговаривают. Офа идет чуть впереди, наклонив голову, послушно отвечает на вопросы.
– Что вы любите пить?
Офа: Ну, чай крепкий. С лимоном. Это утром. И кофе с сигаретой – вечером.
Доктор: А погоду?
Офа: Осень – хорошо. Когда дождь. И чтобы была ночь. Так люблю, доктор.
Доктор: А цвет? Какой вы любите цвет?
Офа: Я люблю белый. Я люблю черный. Я люблю красный. Я люблю сверкучий, из чешуи.
Доктор: А море?
Офа (задумавшись): Да, я люблю воду.
Доктор: А вы хотите замуж?
Офа: А, вы меня проверяете, все думают про меня что-то не то. Нет, я не фригидная, доктор. Я люблю мужчин.
Они подошли к скамейке, доктор бросил на нее свой портфель. Вслед за этим и сели на скамейку.
Доктор: А почему вы ушли из старой больницы, Офа?
Офа: Старая больница – сырая, грязная, стены у нее больные, мне не нравился район, где она стояла. Мне прискучило все там! Все они интересовались моей жизнью. Что я им сделала? Они не давали мне покоя. Нужно менять места – такое мое правило. И эти мужчины!..
Доктор: Вы говорите как эта Таня из моего отделения. Она сегодня уходит домой, мы составляли документы на ребенка, ведь вам уже отнесли дело в регистратуру?
Офа {скрывая возбуждение): Какое дело? Ничего не приносили!
Доктор: Дело в том, что она отказывается от ребенка.
Офа: И она уходит сейчас?
Доктор: Что? А, уходит, уходит… Офа, милая…
Он наклоняется к ней и целует ее – она не сопротивляется. После поцелуя, отстранившись, она спрашивает:
– А что мы будем делать?
Доктор: Поедемте ко мне?
Офа: А вы взяли с собой презервативы? Доктор в некоторой растерянности и смущении что-то невнятно отвечает:
– Ну… не-е-ет…
Офа встает со скамейки и обращается к нему уже сверху вниз:
– А я без них не буду. Прощайте, доктор, – и она быстро уходит, оставив его одного на скамейке с удивленным, и оскорбленным, и озабоченным лицом.
Едва завернув за поворот, пропав из поля зрения, поля видимости доктора, Офа начинает уже откровенно бежать в сторону своего больничного корпуса.
Вбегает в свою регистратуру. На столе ее сбоку уже появилось новое «дело». Она, не садясь, стоя, склоняется над ним, судорожно листает, ищет конец дела, читает, захлопывает его. Слышит чьи-то шаги, прячется за стеллаж с картотекой. Сквозь полки видит, что прошла одинокая фигура девушки по имени Таня. Офа ждет, когда та пройдет и хлопнет дверью.
Переждав несколько мгновений и услышав, что никто не идет, Офа бесшумно выскальзывает на улицу, идет некоторое время следом за фигурой девушки, не окликая, не догоняя ее, а только выслеживая. Так они проходят несколько кварталов. Довольно пустынно на улицах города в эти часы. Наконец Офа нагоняет девушку. Идет с ней некоторое время молча нога в ногу. Закуривает на ходу. Девушка говорит ей:
– Угостите меня тоже.
Офа молча дает ей прикурить. Девушка меньше ее ростом – Офа царственно вглядывается в нее.
Таня (затянувшись несколько раз, говорит): Какая вы добрая, Офа. Только вы одна…
Офа: Я бы не назвала себя доброй… Я бы назвала себя человечной. (Тут Офа, оглянувшись, нагибается и поправляет сползший чулок с ноги.)
Таня: Отчего вы носите чулки? Это же неудобно.
Офа: Удобно, но я могу снять, если тебе не нравится. Зайдем в подъезд, а то тут вдруг кто-то пойдет. Я сниму, а ты подержишь сумку.
Офа оглядывается по сторонам. Девушка покорно качает головой.
Офа: Нет, этот подъезд не годится… (Они проходят мимо нескольких подъездов и подворотен.) Нет, это не то… Нет, вот там дальше будет…
Вдруг навстречу им попадается незнакомый мужчина, он игриво цокает языком и не дает им пройти, но наконец пропускает и идет дальше.
Таня: Кретин, старый урод… Ненавижу мужчин. Эти мужчины!..
Офа: Вот подъезд, сюда!
Она завернула в какую-то глухую подворотню, верно, вообще нежилого дома. Они остановились в подъезде.
Офа: Да, ненавижу мужчин. Ненавижу женщин.
Девушка взяла из рук Офы ее сумочку, отвернулась спиной так, чтобы не стеснять регистраторшу, и, стоя спиной, сложив на животе руки с сумкой и подталкивая ее коленями каждый раз, спросила лирически, глядя из подъезда на улицу:
– А кого же вы тогда любите, Офа?
Офа: Я? (Снимая чулок с ноги.) Я люблю детей.
Она занесла над ее головой ленту чулка, перекинула на шею и резко затянула, поднимая вверх, заваливая набок и перекручивая тело девушки намного меньше себя. Когда та уже совсем свалилась на пол, вниз лицом, Офа оседлала ее, поставив коленку той на спину, та продолжала несильно дергаться • у нее в руках через концы чулка, которые она продолжала натягивать.
Офа: Больно тебе? Не больно, не больно…
Далее следовала техническая часть – долго-долго не отпускать чулок. Так Офа и сидела с настороженными глазами и ушами в проеме подъезда – вид у нее был со стороны, конечно, престранный: чулка-то издалека не было видно, и казалось – сидит девушка на каком-то пригорке с высоко поднятыми рукам, как дирижер, и лицо у нее морщилось от физического напряжения.
Но все когда-то завершается. Офа вышла из подъезда, надев перед этим чулок, даже и нигде не пострадавший, не порвавшийся.
Офа побежала по улицам, проверяя телефонные аппараты – многие из них не работали. Один все-таки сработал. Дрожащими пальцами она набрала номер телефона.
– Доктор! Доктор! – заговорила она в трубку. – Это ваша Офа. Я все сделала неправильно: зачем я вас оставила, простите ли вы меня теперь? Я совсем одна тут стою на улице, и мне очень-очень-очень страшно, доктор! Я записываю ваш адрес! – она его не записывала, но кивала, улыбаясь.
Ночью рядом с его плечом она резко очнулась. Встала, тихо оделась, вышла на улицу, вернулась на место убийства, зашла в подъезд – девушка все продолжала лежать ненайденной. Офа наклонилась над ней, чуть перевалила ее и стала тянуть из ее рук забытую сумочку свою. К ужасу Офы, девушка «не отдавала» ей сумочку. Видно, пальцы сильно сцепились. Офа встала перед ней на колени и по пальцу разжала руку. Забрала сумку. Вышла из подъезда. Уже наступал рассвет.
Она села у доктора на кухне (ведь двери, уходя, она лишь прикрыла, оставив небольшую щель), быстро сняла платье, оставшись в рубашке, закурила. Ее напугал вставший доктор. Она вздрогнула, когда он вошел.
– Ты много куришь, Офа, – строго и нежно сказал он.
– Я так еще неопытна, – пожаловалась она ему.
Он воспринял это по-своему, по-мужски – улыбнулся.
– И еще, – добавила она, – наверно, я сегодня сделалась беременной. И это что, я должна вынашивать твоего зародыша? Но я не хочу вынашивать твоего зародыша в себе, я должна делать карьеру!
– Какую карьеру? – изумился доктор.
– Мне дают место в архиве роддома. Я буду заведовать этими секретными архивами, всеми связями и данными, подложными фамилиями и адресами ускользнувших, расписки отказавшихся женщин будут в моих руках, одновременно я буду обладать их адресами и подлинными фамилиями – такое судьба посылает не каждому!
– Не каждому, – отозвался доктор. – А что же, Офа, ты не любишь меня, как говорила ночью?
– Я не люблю мужчин. Я не люблю женщин. Я не люблю детей. Мне не нравятся люди. Этой планете я бы поставила ноль.
– А кого же ты любишь, Офа?
– Я, наверное, люблю животных, – сказала она, – и не задавай мне этого вопроса, потому что у меня рождаются ассоциации. И не провоцируй, не провоцируй меня на лишнее! У меня отдельный большой план жизни, а ты, мой милый, сбиваешь, сбиваешь меня с толку. И не приближайся ко мне, пока я не уйду.
