Возвращение домой (СИ) - Шахова Светлана (книги онлайн .TXT, .FB2) 📗

              Вероника прижимала к уху телефон и смотрела на окна верхнего этажа.

– Егору звонишь?  – спросил подошедший Максим.

– А, пиявка. Чего тебе? – обернулась Вероника.

              Граф завертел хвостом и ткнулся носом Максу в колени. Тот потрепал пса по лохматой холке.

– Ничего, просто поздороваться хотел. Нельзя?

– Пфф, да мне всё равно.

– Так кому звонишь? Егору?

– Да. Только у него телефон выключен. Разрядился, наверное, а он и не заметил.

– Не удивительно. Он вчера так набрался, что едва в дверь попал.

– Ой, пиявка, тебе-то откуда знать? Уж вместе вы не пили, так что не сочиняй.

– Вместе не пили, зато я в окно видел, как он вернулся под утро. Сама посмотри, трезвые так не паркуются. – Макс указал на жёлтую спортивную машину, брошенную перед парковкой.

– Мы же на пикник хотели. Он обещал. Пиявка, подержи Графа, я поднимусь. Вероника сунула Максу поводок. Он не взял, спрятал руки за спину.

– Ник, не надо.

– Это почему?

– Потому. Вырастешь – поймёшь.

– Ай, хватит муть наводить! Иди куда шёл! – Вероника повела Графа к столбику у

парковки.

– Ника, он не один.

Она застыла. Повернулась медленно. Спросила беззвучно:

– Что? – И вдруг закричала: – Что ты сказал?! Врёшь, всё ты врёшь! Чего тебе надо

от меня? Чего ты ко мне вечно липнешь? Достал!

              Макс подскочил к ней и выдернул поводок.

– Иди! Убедись сама!

              Вероника скомандовала Графу «Сидеть!» и направилась к подъезду. Вдруг передумала и подошла к жёлтой машине. На переднем сиденье свернулся змеёй забытый чулок. Чёрный, с кружевным верхом. Лежал и усмехался швом на кончике.

Вероника поплелась к Максу. Опустила голову пониже, чтобы он не увидел слёз и протянула руку за поводком.

– А вот плакать из-за этого урода не надо.

– Я и не плачу. Отдай поводок.

– Зачем? Ты сейчас пойдёшь рыдать в подушку, а пёс будет томиться в квартире? Вместо того, чтобы гонять на природе?

– Мы всё равно не едем на природу.

– Обязательно ехать? Можно и пешком. Не пропадать же… чего ты там приготовила? Бутерброды?

– Сосиски. – Вероника невольно улыбнулась.

– Вот! Из-за какого-то урода ты собираешься лишить Графа свободы и сосисок. Идём на озеро!

– С тобой? Ты серьёзно?

– У тебя есть варианты? Не переживай, я нищеброд, но на батон с кетчупом наскребу. Даже на сок. Или ты предпочитаешь шампанское? Тогда мне придётся заложить почку.

– Нет, сока достаточно. Не потому, что мне жалко твою почку, просто не пью.

– Тем лучше. Не потому, что мне почку жалко, просто не хочется тащить тебя от озера. Ты же килограмм шестьдесят весишь.

– Ты кретин? Не вешу я столько!

– А выглядишь на шестьдесят. Будешь на машине ездить, точно не скинешь. Так что пошли сгонять. Ник, ты обиделась? Я же шучу. Серьёзно, давай на озеро. Не надо зацикливаться на том, кто тебя не ценит.

Вероника вздохнула, ещё раз взглянула на окна Егора.

– Ладно, пошли. Только ради Графа.

– Не вопрос. Но я тоже сосиски люблю.

 На выходе из магазина Макс с Вероникой вновь встретили Римму Генриховну. Она тащила два больших пакета с хлебом. Когда отошли подальше, Ника спросила:

– А правду говорят, что она немного того после смерти дочери?

– Кто говорит? Тётя Элла? Слушай её больше. Ну, кормит человек голубей, что такого? У всех свои слабости. А мозги у неё получше наших вместе взятых работают.

– Почему голуби? Они же глупые. Завела бы кошку или собаку.

– Кошки и собаки умирают. А голубей не отличишь одного от другого. В массе они

вечны.

– Это она тебе сказала?

– Нет, сам догадался. Я вообще догадливый. Так что скучно тебе не будет, обещаю.

 Противоположный берег озера пестрел палатками. Макс скинул в траву рядом со

старым кострищем пакеты с провизией:

– Видишь, в чём плюс от ходьбы пешком? Все думают, что там, на дальнем берегу,

лучше. И едут туда толпой. А здесь такой же берег, только пустой.

– Что хорошего в пустоте?

– А ты у Графа спроси, где ему больше нравится. Там бы ты его не отпустила.

              Пёс и правда наслаждался свободой: носился по берегу, пробовал воду лапами. Макс развёл костёр. Вероника вытащила из рюкзака пакет с сосисками и снова поникла. Даже слезинку с ресниц смахнула.

– Не хочешь искупаться? – Макс скинул футболку.  Он раскраснелся от огня, из-под волос струился пот.

– Нет, вода, наверное, холодная. – Ника присела на берегу, обняв колени. Макс с разбегу прыгнул в озеро, обдав её брызгами. – Идиот! Ты шею свернёшь! Там же коряги могут быть.

– Нет здесь коряг, я неделю назад проверял. Граф, ко мне!

              Пёс топтался у кромки, не решаясь зайти глубже. Макс замолотил руками и ногами, завопил: «Помогите! Тону!» Граф больше не думал, рефлексы велели спасать человека. Он подплыл к Максу, схватил за плечо и потянул на берег. Вероника уже протягивала руку:

– Ты цел? Что случилось? В омут попал?

– Какой омут? – смеялся Макс. – В озере нет омутов. Это я для Графа притворялся.

– Ты точно больной! Я испугалась.

– Извини, не подумал, что всерьёз воспримешь.

              Он вытянулся на траве. Граф отряхнулся, лёг рядом и положил голову Максу на грудь. Ника нахмурилась:

– Граф, ко мне!

              Пёс повёл ухом, но с места не тронулся.

– Граф! – строго позвала Ника.

– Ты чего, ревнуешь? – Макс потрепал пса за ушами.

– Нет, конечно, но он должен меня слушаться.

– Значит, ревнуешь.

              Вероника смутилась:

– Наверное. Почему он к тебе липнет, а на Егора рычит?

– Собаки чувствуют людей. Надо было не рычать, а кусать за жопу.

– Он не умеет.

– Аристократическое происхождение не позволяет каку в рот брать?

– Да какое там происхождение! Вернее, родители у Графа чемпионы, но он сам с дефектом родился, прикус неправильный. Его усыпить хотели, а папа, как узнал, чуть не подрался с заводчиком. Сказал, заберу, и не колышет, какой там прикус. Графа отдали, но с условием не говорить, чей щенок. У него даже родословной нет, в ветпаспорте как метис записан.

– Ничего себе судьба. Да ты, оказывается, настоящих голубых кровей, только шифруешься. А чего не кусаешься?

– Папа сказал, что он собака для удовольствия, а не служебная, не стал на охрану дрессировать. Граф не знает, что человек может его обидеть.

– Но на некоторых рычит.

– Рычит, но не кусает. Наверное, и правда предупреждал меня, чтоб держалась подальше от Егора. И… Макс, ты извини, что я тебя пиявкой звала. Ты просто за мной ходишь всё время. Я боялась, что Егору это не понравится.

– Ладно, забыли.

– А чего ты ходишь?

– Разве не понятно? Нравишься ты мне.

– Это глупо. Я стпрше на два года.

– В масштабах вечности два года ничто. Костёр прогорел, пора сосиски жарить.

               С озера возвращались под вечер. Первым неладное почувствовал Граф. Им оставалось обогнуть высотку, заслонявшую их восьмиэтажку, как пёс вдруг остановился и заскулил. Ника с Максом переглянулись и побежали к дому.

              Двор был оцеплен полицией и МЧС. Слепили мигалками машины скорой. А самого дома не было. Он не сгорел, не рухнул, просто исчез. Его будто вырезали из земли вместе с фундаментом, оставив котлован с идеально ровными глянцевыми стенами.

– Что тут случилось? – Макс подбежал к человеку в защитном комбинезоне и маске.

– Выясняем, – донёсся бесстрастный ответ, приглушённый респиратором.

– А с жильцами что?

– Нет сведений. Отойди, не до любопытных.

– Я не любопытный, я живу здесь. У меня родители в доме были!

              Человек в защите махнул рукой за парковку:

– Туда иди, там пункт помощи поставили.

              Макс вернулся к оставленной у дерева Веронике.

– Не говорят ничего. Пойдём, может, в пункте помощи что-нибудь узнаем.