Джек Мэггс - Кэри Питер (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

– А что, если я вас выброшу отсюда хорошим шлепком? Идите домой, пора спать, и ни гугу о том, что видели, понятно?

– Если вы такой закоренелый злодей, почему вы спасли Эдди?

– Я не знаю никакого Эдди.

– Мистера Констебла, лакея. Вы поклялись убить его в его постели.

Джек Мэггс устало сел на один из позолоченных стульев, стоявших вокруг стола в центре этой великолепной комнаты. Он потер свое лицо, размазывая пыль и грязь по небритому подбородку.

– Я старый пес, – сказал он, – которому порядком досталось и который научился всяким разным вещам, о которых ему бы лучше никогда не знать. А вы молодая женщина, у вас вся жизнь впереди, Джуди.

– Мерси, – жестко поправила его она.

– Хорошо, пусть Мерси.

– Я тоже старый пес, – сказала она.

– Мерси, я слишком стар для ваших заигрываний. Мерси закрыла рукой рот, чтобы удержаться от смеха.

– Заигрывать? О Боже, мистер Мэггс…

Он, рассерженный, сложил руки на груди, но ничего не ответил.

– Что вы задумали? – спросила она.

– Что я задумал?

– Да, что вы задумали в доме мистера Фиппса?

– Что я задумал… – Он отошел к конторке и начал рыться в бумагах. – Что я задумал, маленькая мисс Маффет. Я должен найти свои рекомендации, которые здесь оставил.

– Но у вас нет никаких рекомендаций. Эдди клянется, что у вас их нет.

– Вот как?

– Ему пришлось учить вас, как делать прическу ливрейного лакея.

Джек Мэггс собирался ответить ей, но… Господи… Она предупреждающе подняла руку.

– Шшш. Слушайте.

Теперь он тоже услышал стук колес экипажа. Его первой и единственной мыслью было: это Генри Фиппс. Прихрамывая, он подошел к окну и осторожно раздвинул складки одеяла.

– Это Бакл, – сказал он, – вернулся с заседания «Общества корреспондентов».

– Боже! – Мерси вскочила. – Так рано?

– Вы ему в этот час не понадобитесь.

– Нет, нет. Я должна идти. О Господи, спаси и помоги. Мерси повернулась и побежала по лестнице вверх. Мэггс тоже, только не спеша, стал подниматься наверх.

Когда он достиг чердачного окна, Мерси уже была на крыше, скользя босыми ногами и спотыкаясь на замшелом шифере. Мэггс уже не сомневался, что ее мать сумасшедшая.

Глава 21

Ранним утром при свете четырех свечей Джек Мэггс наконец окунул большое перо альбатроса в аптечный пузырек.

Он написал: «Дорогой Генри Фиппс» лиловыми чернилами.

Он написал эти слова не слева направо, а как бы в зеркальном отражении:

«Дорогой Генри Фиппс»

Он писал легко, словно был давно знаком с этим недостойным доверия искусством.

Потом остановился и стал смотреть на позолоченный потолок, и в это время чернила посветлели до светло-фиолетового цвета. Затем он продолжил дальше:

Я приехал в тот день, о котором известил тебя, и не нашел тебя дома.

Он снова проследил, как меняется цвет чернил в строке – сначала фиолетовый, а потом белый и в конце концов текст становится невидимым.

Он продолжил:

Я надеялся, что ты сможешь вернуться сегодня, возможно, ты не разглядел наспех написанные мною даты и принял цифру 23 за 28, но я прождал эти долгие часы сначала на деревянной скамье, а потом на твоем очень красивом из орехового дерева столе, но напрасно.

Очень грустно быть одиноким в том месте, в которое я вложил Великие Надежды, но я надеюсь, что мое разочарование будет недолгим. У меня есть посыльный, который скоро найдет тебя. Если ты сейчас читаешь это письмо, то потому, что ты с ним уже встретился, с «Ловцом воров», он расскажет тебе, как сделать эти строки видимыми. Я надеюсь, что он не забудет сказать тебе, что все это после прочтения НУЖНО СЖЕЧЬ. Многие события, о которых я пишу здесь, произошли давно, но я опасаюсь, что мои враги все еще смогут использовать их против меня.

«Ловец» даст тебе зеркало. Если это дешевое зеркало, то знай, что это не то, которое я дал ему, ибо я богатый человек и мне было приятно поедать тебе самое лучшее зеркало, какое есть в Лондоне. Если ты знаком с марками великих серебряных дел мастеров,то на ручках зеркал ты можешь прочитать необычайные истории.

Итак, Генри Фиппс, сейчас тебе предстоит прочесть в зеркале иную историю, то есть историю обо мне.

Ты простишь меня за то, что я был таким неловким в своих прежних письмах. Я писал их в большой спешке в одной из гостиниц Дувра, как только туда приехал. Я должен признаться, что не так удачно подбирал слова, как мне бы следовало, и открыл тебе нечто такое, что могло вызвать у тебя опасения быть втянутым в мое криминальное прошлое.

Генри Фиппс, ты воспитан человеком с отзывчивым сердцем и законопослушным. Это явствовало из всех твоих полных любви писем, и поэтому нетрудно представить, как тебя могло напугать известие о том, что Джек Мэггс, наконец, решился вторгнуться в твою полную изящества и красоты культурную жизнь. У меня было много лет, чтобы подготовить тебя, но я не воспользовался этим. Но что сделано, то сделано, и ты теперь предоставляешь мне единственный выбор: рассказать тебе свою жизнь всю сразу, сделав тебя первым, кто узнает все; если бы эта информация попала в другие руки, мне пришлось бы пожизненно плясать джигу в Ньюгейте..

Тебе уже много лет известно, что зовут меня Джек Мэггс, хотя Мэггс – это не фамилия моего отца. Эту фамилию мне дала моя приемная мать, которая решила, что я слишком болтлив. 7

Фамилию своего отца я не мог знать, потому что, когда мне было всего три дня от роду, меня нашли лежащим на куче грязи под Лондонским мостом.

Подобрали меня беспризорные мальчишки. Я сам этого не помню, но мне так часто говорили о моей Счастливой Судьбе, что я много лет видел во сне, как их призраки вытаскивают меня из вонючей грязи Темзы. Эти вечно голодные проныры нашли в себе силы подраться за шарф и чепчик, которые были на мне, стакой неистовой страстью, что потом Сайлас Смит, мой Благодетель, все время удивлялся тому, что они не разорвали меня пополам, как в Библии предлагал, верша свой суд, Соломон.

Кстати, обрати внимание на этого Сайласа Смита, ибо он возникнет в этой истории позднее. Именно он, долговязый тощий вор с узким лицом и носом любителя кларета – сам он был сыном священника, – заплатил мальчишкам по полпенни за мое голое тело и еще полпенни за то, что они доставили меня туда, где с меня смыли вонючую грязь.

Он также попросил этих попрошаек отыскать повитуху, но они были такие невежды, что, извинившись, признались ему, что никогда не знали, что такое повитухи и никогда не слышали о них. Тогда Сайлас спросил их, кто помогает детям рождаться на свет. Но речные беспризорники никогда не жили в семьях и никогда не видели, как появляются на свет дети. Им хотелось получить свои деньги, но они не знали, как это сделать, пока один из них, постарше, вдруг не вспомнил, что под описание повитухи подходит Мери Бриттен.

– Тогда отведите меня к ней, – велел Сайлас.

Он следовал за озябшими маленькими «водяными крысами» по узкой Пеппер-Элли-стэйрс, зловонной, усеянной мусором улице, которой, как мне сказали, уже нет. Пригибаясь, он прошел под сгнившими шпалерами во двор, увешанный веревками, на которых то высоко, то пониже, сушилось белье, мимо сточных канав, заполненных остатками воды со стиральной содой. Он был из тех, кто всегда играл вторые роли, и сейчас не ведал, какой успех принесет ему эта его авантюра.

Когда вся компания вошла во двор, младенец вдруг раскричался. Державший меня паренек кивком своей маленькой островерхой головы указал на дальнюю стену двора, но Сайлас не собирался платить полпенса своим проводникам до тех пор, пока они первыми не войдут в темную подворотню.

У него в руке была монета, а у уличного мальчишки в руках был я. За подворотней в конце дорожки виднелась одинокая дверь, и Сайлас стучал в нее своей тростью до тех пор, пока ее не открыла крупного роста женщина с рыжими волосами. Ее плечи были открыты, и белая кожа словно сияла в приглушенном свете.