Ларёк - Новик Майя (читаем книги онлайн txt) 📗
В следующий момент я, оглушенная, вскочила на ноги. Звенело бьющееся стекло, я мало что соображала, лишь понимала, что витрина разбита, что зеркала, наверное, тоже разбиты и что, по теории вероятности, одно из них, ближнее, должно было упасть вниз, на меня и… отрезать мне голову. Все это я осознала в какие-то десятые доли секунды. Я поднесла руки к голове, ожидая нащупать все, что угодно… Руки наткнулись на осколки стекла и зеркала, торчавшие из волос. Все вокруг было усыпано битым стеклом. Снаружи кто-то убегал. Моя голова, слава Богу, была на месте.
Ванечка спал, как ни в чем не бывало. Меня это не столько поразило, сколько вдруг взбесило.
— Иван! — крикнула я вдруг зычным голосом. — Ты что, прикидываешься? Ларек разбомбили!
Ванечка стартанул с ящиков, будто спринтер. Он спросонья выбежал наружу, словно надеясь застать там хулиганов, но, конечно, они не стали его дожидаться. Обежав вокруг ларька, он вернулся внутрь, ошарашено осмотрел разгром и выдал:
— Вот это да…
— Ни фига себе! — взорвалась я. — Ну ты и спать!
— Ну че ты, на хх… Ну, не услышал… С кем не бывает.
Первым делом мы осмотрели витрину.
— Били битой или палкой, — изрек с видом знатока Ванечка.
— С чего это ты решил? — взъелась было я, но он показал мне пробой на оставшемся стекле, и я замолчала.
На лежанке мы нашли увесистый камень — им я получила по голове. Сбоку, ближе к затылку у меня набухала шишка. Осматривая зеркало, Ванечка вдруг присвистнул и замолк.
— Ты чего там? — спросила я.
— И как оно не упало… Смотри.
Камень практически разнес низ одного из зеркал вдребезги, осталась лишь тонкая ножка, на которой зеркало все еще продолжало держаться. Но и эта ножка была треснутой.
— Если бы я не прислонил зеркало вплотную к стене еще днем, оно бы упало вниз… — Ванечка не договорил, посмотрел на меня, и я выронила все пачки сигарет, собранные с пола.
После того, как я сама осмотрела зеркало, я села на ящик и долго не могла придти в себя, когда я закуривала, руки тряслись. Лучше уж пусть меня застрелят из пистолета, чем вот так вот отрежет голову… Я представила на одно мгновение, что было бы, если бы зеркало все же упало вниз, и меня заколотило. «Дэмиен» да и только.
До конца смены оставалась уйма времени. Мы прибрали валявшийся по всему ларьку товар. Сложили в пустые ящики большие осколки стекла и зеркал, вытряхнули мелкие осколки из одеял и одежды, подмели. Потом закрыли разбитые витрины щитами и подсчитали убытки. Своровали всего две бутылки водки да несколько пачек сигарет. М-да, у кого-то «горели шланги», а я из-за этого чуть не рассталась с жизнью.
Хозяева снова были недовольны.
— Чего это вы закрыли витрины? Почему не торгуете?
— Так все разбито… Сопрут еще что-нибудь.
— А через дверь, что, нельзя торговать?
Вот уж поистине, жадность человеческая удержу не знает.
Глава двенадцатая
Моя личная жизнь оставляла желать лучшего, чему я сама была только рада.
— Ну вот, — сказала как-то Аленкина мать, Галина Семеновна, глядя на меня, — ну, разведется Аленка с Серегой, и что, будет, как ты, одна сидеть? Нет, Лиана, это не дело…
Сама Галина Семеновна к пятидесяти годам в третий раз вышла замуж, и, по-моему, без мужчин жизнь свою не представляла. Мне же было и так хорошо. Никто не дергал меня, не играл на нервах, не грозился покончить жизнь самоубийством и выпрыгнуть из окна, никто не напивался и не смотрел на меня с презрением, обвиняя меня в ханжестве. Я тратила деньги так, как хотела, вставала во сколько придется, допоздна читала Хемингуэя и Леви и даже думать не хотела о каких-либо отношениях с мужчинами. Впрочем, летом я немножко и ненадолго влюбилась. Влюбленность носила платонический характер. Немножко и ненадолго — это очень точное определение, поскольку я вполне могла обойтись и без этого человека, а нравился он мне просто потому, что на горизонте больше никого достойного не было. Его звали Костей, он работал водителем на машине подтоварки. Он был разведен, некрасив и напоминал мне Чака Норриса в молодости. Ему было двадцать два года. Наверное, меня привлекла его открытость, жизнерадостность, без улыбки он никогда в ларьке не появлялся. Вместе с тем он был всегда собран и, насколько я могла понять, очень серьезно относился к семейной жизни. Настолько серьезно, что через два месяца после развода женился снова. Это известие привело меня в уныние ровно на два дня. Зато состояние влюбленности несколько сгладило унылые будни, и я даже написала несколько стихотворений. Впрочем, что еще было делать по ночам? Ведь, несмотря на все трудности, было теплое лето, по утрам мимо ларька в направлении водохранилища шли загорелые беззаботные пары, вечерами они возвращались обратно, утомленные солнцем, жарой и купанием. Под березками в сумерках то и дело застывали в объятьях влюбленные парочки, а по ночам в распахнутое окошко вливался особый ночной запах города, который напоминал о том, что где-то существуют магнолии, горы, море, белые корабли и красивые, беззаботные люди, к числу которых я не принадлежала. Я записывала стихи на разорванных коробках из-под сигарет и потом, утром, дома переписывала их куда-нибудь, чтобы не забыть. Строчки приходили с синевой темной ночи и ложились на гладкую вощеную бумагу блоков темно-синими чернилами.
Вот так и бывает. Кто-то выходит замуж, а кто-то сочиняет стихи в вонючем ларьке и курит одну сигарету за другой. Каждому свое.
Глава тринадцатая
Очень быстро я обнаружила, что Михаил и Евгений или попросту Миша и Женя представляли для меня какое-то непонятное, загадочное племя. Вроде бы мы принадлежали к одному и тому же социуму, однако понять их мне долго время не удавалось, до сих не уверена, что могу их вообще хоть как-то понять. По-моему, для общения с ними мне нужен был переводчик. Они и их друзья, которые часто появлялись в ларьке, были примерно одного возраста — двадцать восемь — двадцать девять лет. Их духовный мир так и остался для меня загадкой, может, его просто не было? Они были женаты по многу лет, воспитывали по два, а то и по три ребенка, работали зло и энергично, и работа у них спорилась.
Они ухитрялись чуть ли не в открытую продавать «левую» водку и при этом ни разу не попались. Комбинация, которую они разыгрывали, была элементарна: зарплату они вкладывали в водку, водку продавали, деньги вкладывали в шапки, шапки продавали, мотались во Владивосток (на время поездок они подменяли друг друга), пригоняли оттуда машины. Машины продавали… Так могло продолжаться, по-моему, до бесконечности. И продолжалось.
