Корпорация - Беляева Виктория (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Хм… С машиностроением еще более непросто. Юровский, судя по всему, не намерен был сидеть, сложа руки, и ждать, когда мимо него в карман «Росинтера» проплывут акции концерна «Энергия». Юровский должен был бороться с «Росинтером» любыми возможными способами.
— Я бы сказал, Юровский у нас подозреваемый номер один, — кивнул Малышев, — Он за свою «Энергию» зубами держался. И будет держаться дальше.
— Это так, — Старцев рассеянно побарабанил пальцами по столу, — Но ты мне скажи, Сережа, а выход на Голикова у Юровского есть?
Об этом ничего не было известно. Но зато четко было известно, что свою карьеру Юровский начинал не где-нибудь, а в Свердловском областном комитете КПСС. И было это в те же годы, когда у власти в Свердловской области стоял человек, позже ставший первым президентом Российской Федерации. Информации о том, что Юровский когда-либо получал поддержку от Ельцина, не было. Да и вряд ли это могло быть — слишком мелкой фигурой был Юровский. Но, черт возьми, «нет информации» означает лишь то, что нет информации. На самом деле могло быть все, что угодно. Команда же Генпрокуратуры сложилась при Ельцине, а значит…
— О-кей, — резюмировал Старцев, — Ничего об их связи мы не знаем. Значит, будем узнавать, тем более, что, как сказал бы следователь той же прокураторы, мотивов у обвиняемого — выше крыши. Теперь смотрим вторую группу. Те, кто реально мог позариться на «горку».
— Белогорский алюминиевый завод, — тут же сообщил Денисов. — Точнее — РАК.
Малышев со Старцевым переглянулись. Белогорск? Российская Алюминиевая Компания? А почему нет?
Белогорский край, простиравшийся чуть не на всю Северо-восточную Сибирь, включал в себя и руководимый Денисовым Нганасанский автономный округ. Работавшая на территории округа Снежнинская компания была одним из двух крупных предприятий края. Второе же располагалось в краевом центре и именовалось Белогорским алюминиевым заводом.
Этот самый БАЗ до недавних пор принадлежал знаменитому белогорскому предпринимателю Андрею Цыпину, также известному в определенных кругах в качестве криминального авторитета Цыпы. Но полгода назад Цыпин, сильно повздоривший с губернатором края Александром Кочетом, оказался под следствием. И пока Цыпа протирал дорогие тренировочные штаны в московской камере предварительного заключения, управление БАЗом было передано крупнейшей в стране Российской Алюминиевой Компании.
— Почему именно РАК? -Малышев нахмурил брови. — Обоснуй!
— От «обоснуя» слышу! — огрызнулся Денисов и поерзал в кресле, — Они везде трубят, что строят монохолдинг, что ничем, кроме алюминия, заниматься не собираются. Но народ там агрессивный, жадный и неглупый. Влезли в Белогорск, а оттуда до Снежного — какие-то две тысячи километров, можно сказать, наша «горка» им прямо глаза мозолит. И если уж они договорились с Кочетом по БАЗу, то запросто используют его и для того, чтобы «горку» к рукам прибрать.
— Чего ж тогда не используют? — фыркнул Малышев, — Зачем через генпрокуратуру действуют?
— А ты подожди пока выводы делать, — остудил его Старцев, — Где гарантия, что через неделю-другую Кочет к процессу не подключится?… В общем, РАК. — он черкнул по бумаге, — Поехали дальше.
— Дальше, может быть кто угодно, — Малышев присел на старцевский стол. Хозяин недовольно покосился, но ничего не сказал. Скверная была у младшего товарища привычка, скверная, но необоримая — длинноногий Малышев, плохо умещавшийся в стандартной мебели, любил сиживать на столах. — Если исходить из того, что кто-то хочет перекупить «горку», то надо подозревать всех, у кого есть деньги и здравый смысл. Алюминщики. Иностранцы. Любой из новых капиталов. С десяток имен наберется, а то и больше.
Старцев украсил почти целиком исписанный лист еще несколькими закорючками и писанину отложил, прихлопнув ладонью:
— С этим будем разбираться. А сейчас еще один вопрос. Что нам делать с самой «горкой»?
И все трое погрузились в раздумья.
С «горкой», собственно говоря, делать было ничего не надо. Компания работала, производила металл и приносила прибыль. Но под вопросом — да под большим вопросом! — оказалась кандидатура генерального директора Снежнинской горной компании.
Уйдя на политические хлеба, Денисов оставил на СГК изрядную кадровую дыру. Большая часть команды, не имевшая отношения непосредственно к производству металлов, но зато преуспевшая в вопросах финансовых и налоговых, в обустройстве коммунального хозяйства, транспорта, связи, снабжения, перешла вместе с Денисовым в администрацию Нганасанского округа. Из руководителей высшего звена на СГК оставались лишь производственники, сбытовики, да те менеджеры, кто успел врасти в структуру компании и мог быть вырван оттуда только со значительной кровопотерей. Из них и пришлось выбирать нового директора.
Точнее, выбора особого не было. В отличии от финансистов и экономистов, завезенных Денисовым из Москвы, производственники были местные, снежнинцы. С юных лет тянувшие инженерскую лямку в рудниках и горячих цехах, выросшие на советском производственном принципе «давай-давай!», к моменту выхода на управленческие должности эти суровые и дельные мужики утрачивали всякую способность мыслить самостоятельно и принимать какие бы то ни было решения. И, стало быть, в первые руководители никак не годились. Посему, выбирать пришлось из доброго десятка зол меньшее — и генеральным директором Снежнинской горной компании стал Адольф Тарасович Немченко.
Неизвестно, что там имел себе в виду Тарас Богданович, немченкин папа, потомственный хлебороб из восточной Малороссии и потомственный же лютый националист, выбирая для сына столь экзотичное имя шестьдесят с лишним лет назад, когда пришел уже к власти в Германии страшнейший из земных диктаторов. Неизвестно, что себе думал сам Немченко, лет сорок назад выбравший себе имидж и не отступивший от облюбованного образа по сей день: короткая щетка усов под носом и — забавная пародия на знаменитую косую челку — длинные пряди волос, любовно зачесанные на обширную лысину. Но не было ничего странного в том, что этот вот памятный образ в сочетании с диким именем рождали у окружающих только одну ассоциацию, которая и воплотилась в навеки прилипшую к Немченке кличку — Фюрер.
Отчую мазанку, осененную жерделями и шелковицей, расцвеченную мальвами и подсолнухами, Фюрер покинул в ранней юности. Ему бы, как всякому крестьянскому сыну, уверовавшему в технический прогресс, прямая дорога была или в механизаторы, или под землю: родной Донбасс был прошит насквозь стволами шахт, всюду высились шапки копров, всюду добывали уголь. И там, на шахте угольной, паренька обязательно приметили бы, и руку дружбы подали бы, и повели бы в забой, кабы не понесли его черти из ридной, но нищей батькивщины на Крайний Север, где по словам знающих людей рубль был легкий и длинный. И стал Немченко металлургом.
Днями пробивал спекшуюся шихту у плавильной печи, вечерами учился в Снежнинском техникуме. Вскоре здесь же, в Снежном, открыли завод-втуз — и Немченко, к тому времени ставший уже отцом малолетних Мыколы и Василька, получил в свои мозолистые руки вузовский диплом. Попутно рос на службе — стал мастером, потом — начальником смены, после — начальником цеха. О том же, как он стал директором одного из Снежнинских заводов, ходили легенды.
Лет двадцать назад это было. Высокая комиссия приехала в Снежный из Москвы, чтобы в перерывах между посещением сауны и банкетом осмотреть Снежнинское производство. Дошли и до цеха, где Немченко командовал — благо, было, на что посмотреть.
Ровный, глухой гул стоял над цехом. Зарево всходило от котлов в расплавленным металлом. В плотном, невыносимо вонючем газовом тумане едва видны были оранжевые каски плавильщиков.
Гостей намеревались угостить зрелищем поистине грандиозным: разливали расплав. Светящаяся, до нескольких тысяч градусов раскаленная лава льется из многотонного ковша в плывущие на конвейерной ленте формы, снопы искр вокруг, жар, смрад, матерщина… Индустриальная симфония.
