Голод - Нурдквист Лина (читать книги онлайн без .txt, .fb2) 📗
Внутри меня сгустился мрак.
Странная чернота окружала нас.
Солнце зашло за тучу. Небо потемнело! Я не решалась поднять глаз, боялась надеяться. Что-то мокрое упало мне на лицо. И еще. Капли дождя, большие, как черничины. Запах леса, мха и мокрой листвы. Пока тучи собирались над нами, как темные привидения, Армуд снова пробудился к жизни. Он вскинул голову, лицо его прояснилось, и он побежал по двору, подняв ладони кверху. Танцуя, он махал вам, чтобы вы вышли к нему. Я взяла на руки Туне Амалию, мы повернули лица навстречу дождю и почувствовали, как вода падает на кожу. Мы с дочерью слизывали капли с мокрых листьев яблони, щека к щеке. Ни единого лучика солнца не прорывалось сквозь завесу дождя, как чудесно! Когда я поцеловала дождь на лице Армуда, на губах остался вкус соли.
Вдали загрохотало, словно добрый горный тролль оглушительно рассмеялся. Дождь полил, как из ведра, рубашка Армуда промокла насквозь, а моя одежда прилипла к телу. С моих волос холодные капли падали за шиворот. Когда идет дождь, воздух становится полосатым, но нет ничего хорошего в том, чтобы промокнуть и замерзнуть. Тем не менее, мы громко смеялись, глядя на небо. Армуд подбежал ко мне, схватил меня за талию и закружил – я закрыла глаза, подставив лицо ветру, и почувствовала, как вода вонзается в кожу, словно иголки, когда я лечу по воздуху. Прижимая к себе Туне Амалию одной рукой, я откинулась назад, вытянула руку и ухватила влажный воздух, стиснув его так, что суставы побелели. Ты сам до конца не понимал, что происходит, Руар, но танцевал у наших ног и смеялся вместе с нами – словно маленький коровий колокольчик звенел у самой земли.
Некоторое время спустя, когда мы развесили одежду на просушку, по крыше нашего домика вовсю стучал дождь, словно напевая колыбельную. Небо грохотало, вспышки освещали наши лица вокруг кухонного стола. Это продолжалось всю ночь. Удары грома, как смех горного тролля. Звуки дождя, словно маленькие ноги эльфов танцевали на нашей крыше. Несколько раз Армуд выходил, чтобы принести свежую дождевую воду и выставить во двор новые ведра. Каждый раз, когда он возвращался, волосы у него были темные от воды, а одежда прозрачной. Вода стекала по лицу, когда он снова ложился рядом со мной.
Когда ночь сменилась утром, весь мир пропах дождем. Воздух стал новым и свежим, напоминал ветра с Тронхеймского фъорда. Я лежала в кровати, зажмурившись, пока свет не упал на нас, и слышала по скрипению половицы, что Армуд бреется. Окна были приоткрыты, а со стороны забора дул ветерок, казалось, только что родившийся. Я разглядывала темные волоски на ногах Армуда, к которым мне так хотелось прикоснуться. Я следила за ним взглядом, когда он проскользнул по сосновым доскам пола и закрепил свое зеркало на гвоздях у двери. Сосновая доска так красиво скрипела под его ногами. Занавеска подрагивала на ветру, и когда Армуд наклонился к зеркалу, я бесшумно поднялась, завернувшись в простыню, и подкралась к нему босиком по холодному полу – наконец-то холодный пол!
Вы, дети, по-прежнему спали, победно закинув руки за голову, длинные ресницы мягко лежали на щеках. Я встала позади Армуда и прижалась к его шее, ощутив его запах и заглянув в зеркало через его плечо.
Все его лицо не помещалось в зеркале, только та часть, которую он брил – верхняя губа или одна щека. Я была ниже него ростом, так что, вероятно, видела не то же самое, что он. Он поймал в зеркале мой взгляд.
– Доброе утро, Унни!
Наши лица вплотную друг к другу в зеркале, потом я прислонилась лбом к его теплой спине и закрыла глаза, ощущая под тканью рубашки его мышцы. Лопатки двигались, когда он брился.
Босиком мы вместе вышли во двор и увидели, что наши ведра полны до краев живительной водой с неба. Армуд тут же взялся за работу, скинул рубашку и выкопал из картофельной гряды глубоко сидевший камень. Я шла босиком, ощущая, как травинки колют мне подошвы. Когда я присела, чтобы перевернуть землю на овощных грядках, почва была темно-коричневая, влажная и мягкая в моих руках. Медленно подкрадывался утренний свет, а когда солнце совсем открыло глаза, и вы, дети, скоро должны были проснуться, мы уже многое успели сделать. Среди этого прекрасного утра Армуд встал у меня за спиной и положил руку мне на плечо.
– Ты была совершенно права, Унни. Каждый выбирает, каким ему быть. Я хочу быть тем, кто рядом с тобой.
И тут же снова отошел, вернувшись к камням. Временами я погружаюсь в воспоминания о том моменте, прячусь в них, как в теплое одеяло.
Вы, дети, проснулись и окунулись в новую жизнь, вы плескались в ведрах и скакали между деревьями, словно белки.
– Птицы снова поют, мамочка! – крикнул ты мне через забор, Руар. – Значит, грибы начнут расти и все будет хорошо!
Мы с тобой сидели на куче камней, сложенной Армудом, пока Туне Амалия рылась в земле в поисках червяков. Прежде, чем солнце успело достичь зенита, небо снова потемнело, и мы все возликовали.
Три дня беспрерывного дождя. Вот как тонка линия между голодной смертью и просто голодом. Робкие цветки линнеи потянулись из мха у забора. Поле стало скользким, потом от спасительного дождя превратилось в море грязи, и мы побежали по нему босиком, все вчетвером. Двор превратился в болото, мутную реку – и мы все смеялись. Торп стоял, как стоял – наш корабль, идущий по жизни. Туне Амалия обмазалась грязью, а ты побежал через поле в лес, забыв обо всем, что с тобой случилось. На прутиках черники висели темные ягоды, заячья капуста снова зазеленела, а чуть позднее тем летом я вытащила из картофельной грядки возле кучи компоста, новые картофелины и сложила в свою ивовую корзину. Тушеные овощи пахли травами, когда мы ели их. И, несмотря на засуху, лесные грибы спасли нас следующей зимой. Вокруг лесного озера я собирала и приносила домой желтые и желто-коричневые лисички, не путая их с остроконечными паутинником или ложными лисичками. Последовав совету Юханны, я нашла в лесу потайное место, где росли пестрые грибы-зонтики, и каждый раз проверяла, что на тех, которые я кладу в корзину, нет белых точек. Рядовку голубиную и лесные шампиньоны я брать не решалась – случись мне по ошибке сорвать столь же красивый гриб с белыми пластинами под шляпкой, но с чулком у земли, этот ужин станет для нас последним. Все собранные грибы я еще раз тщательно осматривала дома в избушке, пока чистила. Такие красивые шляпки на ножке – однако неумелого грибника они легко могут довести до смерти. Я высушивала их до состояния маленьких сухих веточек, которые хранила, завернув в бумагу. Все дрова уходили на то, чтобы получить отвар – жидкий, прозрачный грибной суп. В самые глухие зимние вечера мои сухие сокровища, по горсти за раз, разбухнут у меня в котле и поддержат в нас жизненные силы.
Лицо Армуда снова порозовело, слова стали легко слетать с языка, когда летний дождь вернул ему надежду. Сама я почувствовала, как обруч, сдавливавший грудь, отпустил, когда полки в кладовке стали заполняться, когда мы подготовили к зиме полные ведра и кадушки. Но у нас не было ни сахара, ни соли, чтобы сохранить наши запасы на зиму. Слишком свежи были в памяти те ужасные ночи, которые мы пережили голодной зимой и засушливым летом. Стыд, когда приходится просить подаяния, и страх услышать отказ. Ваши усталые глаза, когда у вас даже нет сил играть. Те ваши взгляды я ощущала всей кожей. Такое не должно повториться. Поэтому я и произнесла те слова, хотя надо было поостеречься. Мы с Армудом шли вечером домой среди полей и лугов. Дети играли с мячом, женщины работали на ржаном поле Рисланда, и я увидела, что стебли на поле покрыты темными точками, которые я так хорошо знала – яд, убивающий не родившихся детей. Я могла бы наскрести достаточно, чтобы вернуть жизнь пятнадцати женщинам. Это означало бы, что денег хватило бы нам на еду на всю зиму. Я обернулась к Армуду.
– Спорынья, – сказала я, указывая пальцем.
Армуд замер, некоторое время стоял неподвижно. Схватил меня за руку. Быстрым движением повернулся ко мне, поднеся лицо к моему лицу.
