Яблоневый дворик - Даути Луиза (книги онлайн полные txt, fb2) 📗
Подойди к этому рационально, продолжала я рассуждать. Это просто секс. Он сам собой прекратится, как только этот мужчина потеряет к тебе интерес, что почти наверняка произойдет, когда вы побываете во всех его излюбленных местечках. Такой уж он человек. Все продлится максимум месяца три. Твоя гордость будет уязвлена, сердце — слегка разбито, ты будешь считать, что сама это заслужила, какое-то время попереживаешь, но потом встряхнешься и вернешься к нормальной жизни. Вот и все.
Если ты из спецслужб, должно ли это как-то повлиять на мое чувство вины? Усилить его или, наоборот, смягчить? Но я быстро сообразила, что ни о какой вине нет и речи: я же не считала себя виноватой. На самом деле я — и гордиться тут нечем — чувствую, что имею право так поступать. Что жизнь мне задолжала. Задолжала тебя. Двадцать восемь лет я делала все, чего от меня ждали: пахала как вол, заботилась о семье, любила мужа, воспитывала детей. Я до сих пор плачу долг обществу. Каждую неделю сдаю газеты в макулатуру. Неужели все это ничего не значит? Ты рассуждаешь, как мужик, сказала я себе. Они говорят себе то же самое, соблазнив секретаршу. Никто никогда не узнает; никто не пострадает. Но я не соблазняла секретаршу. Я, сама того не сознавая, перебирала варианты и делала расчетливый выбор. Я изменяла мужу с мужчиной, у которого есть как причины, так и возможности позаботиться о том, чтобы нас никогда не разоблачили. Но я не добивалась любви молодой беззащитной женщины, которая зависит от меня. Не пользовалась преимуществами своего положения. И не поддерживала отношения, подразумевающие каждодневный обман человека, с которым живу, на протяжении двух лет. Что ж, я сделала свой выбор. Я трахаюсь с агентом. Он авантюрист. Он любит риск, охоту и новизну. Это звучит ужасно, но на самом деле это самый безопасный вариант.
Из сада донесся короткий резкий лай одной из окрестных лисиц, потом наступила тишина.
6
Любовь моя, мне трудно говорить о том, что произошло дальше. Я знаю, тебя это не удивляет. И ум, и сердце твердят мне, что я должна прервать свой рассказ и сделать паузу: я чувствую оцепенение, дрожь и напряжение, как человек, который панически боится пауков и медлит на пороге комнаты, где хоть раз их видел.
Есть воспоминания, к которым я не хочу возвращаться — точнее, одно такое воспоминание — но я постараюсь быть честной, какой бы болью они во мне ни отзывались. Если я сумею взглянуть им в лицо и рассказать, как все было, — я ведь когда-то рассказывала об автокатастрофе, в которую однажды попала, — то все будет хорошо. Да, именно так. Я буду рассказывать о том, что со мной случилось, как об автомобильной аварии. Помню, я ехала по средней полосе и смотрела в правое зеркало заднего вида, а сзади по полосе обгона ко мне стремительно приближалась, предвещая опасность, серебристая машина. Я испугалась, что при обгоне она отклонится на мою полосу и зацепит меня. Но пока я не спускала глаз с серебристой машины, ожидая от нее неприятностей, слева, со стороны низкоскоростной полосы, в меня врезался совершенно безобидный на вид семейный фургончик. Автомобильные аварии случаются каждый день, это известно всем и каждому, они происходят так часто, что мы принимаем их как должное. Но никто не верит, что когда-нибудь сам может попасть в аварию. Если вы водите машину много лет, у вас возникает иллюзия, что трагические происшествия — удел других, всяких неумех, вчера впервые севших за руль, если не полных дебилов. Но с вами ничего подобного не случится. Вы не в состоянии вообразить себя жертвой аварии.
Меня подбросило вверх. Я беспомощно трепыхалась в металлической ловушке и даже не успела осознать, что, когда мой перевернувшийся автомобиль наконец упадет на землю, скорее всего, и он, и я, и все вокруг будет охвачено пламенем.
* * *
В тот вечер, когда все случилось, я поняла, что ты в мрачном настроении, едва ты вошел в кафе. Свет в зале был приглушенным, но я угадала это по твоему лицу еще до того, как ты меня увидел. Твое настроение всегда до смешного очевидно, думала я, глядя, как ты подходишь к моему столику. Как обычно, ты опоздал. Дойдя до середины зала, осмотрелся по сторонам. Заметил меня, но даже не улыбнулся: был чем-то — или кем-то — раздражен. Явно не мной, но за последствия предстояло расплачиваться мне. Такое уже бывало. Я знала, что наше общение сведется к нападению с твоей стороны и шутливой обороне — с моей. В подобных ситуациях я всегда старалась не сдавать позиции. Иногда ты позволял себе лаконичные пренебрежительные замечания по адресу жены — единственные проявления твоей нелояльности. «Мне лучше не задерживаться, — говорил ты, — не то опять меня будут пилить». Я в таких случаях разрывалась пополам. С одной стороны, я понимала, что ты получаешь по заслугам. Ты мало распространялся о жене, но я не сомневалась, что она вполне здравомыслящая женщина. Несмотря на то что я никогда ее не видела, а по тебе сходила с ума, во мне просыпалась женская солидарность. С другой стороны, внутренний голос нашептывал мне: давай, обругай ее, это вас сплотит. Новичок в играх супружеской неверности, я все же инстинктом чуяла, что это недальновидная стратегия. Поощрение твоей нелояльности давало мне незначительное временное преимущество, но рано или поздно бумерангом ударило бы по мне самой. Учитывая наши отношения, претендовать на безупречность морального облика мне не приходилось, но я чувствовала, что по крайней мере не должна скатиться в твоих глазах до уровня… как бы это выразиться? Доступной женщины? Дешевки? Интересно, к какой категории ты, милый, мысленно меня причисляешь? Или ты приверженец общепринятых норм? Считаешь, что женщины делятся на жен и любовниц? Но имей в виду: тут легко запутаться. Дело в том, что невозможно представить себе женщину, более верную традиции, чем я. Я в первую очередь — жена. Если бы мы познакомились молодыми и поженились, то сейчас я сидела бы дома, ждала тебя и, явись ты на два часа позже, чем обещал, не сомневаюсь, тоже стала бы тебя пилить.
Мы встретились в кафе за церковью Святого Иакова в одном из тех заведений, что притворяются клубами. Ты опустился в кресло напротив меня, вытащил из кармана просторного шерстяного пальто телефон, проверил его и снова убрал. Взглянув на меня, улыбнулся, но я видела, что ты все еще не со мной. Значит, сегодня это связано с работой, а не с женой, подумала я. Ты ушел с работы, чтобы встретиться со мной, оставив нерешенными какие-то важные вопросы.
После нашего свидания я собиралась на университетскую вечеринку. Декан факультета естественных наук выходил на пенсию и устраивал по этому поводу грандиозное мероприятие. Приглашения удостоились все сотрудники: и штатные, и приглашенные вроде меня, и представители научного мира, от частных институтов до фондов. Жена декана занималась торговлей французскими винами, поэтому градус ожиданий университетской публики от предстоящего события зашкаливал. Я уже давно не ходила ни на какие вечеринки и находилась в состоянии радостного предвкушения. Свидание я назначила тебе сама, надеясь поразить своим блеском — до сих пор ты ни разу не видел меня в вечернем наряде, только в повседневной одежде. Я предупредила тебя, что буду в парадной амуниции, но пока что ты, судя по всему, не обратил на мою волшебную красу никакого внимания.
— Заказать тебе кофе? — поинтересовалась я, стараясь быть заботливой, хотя голос мой звучал скорее покровительственно.
Мой тон нисколько тебя не задел, а если и задел, то ты был слишком погружен в свои мысли, чтобы на него реагировать.
— Американо с молоком, — бросил ты без «пожалуйста» и «спасибо», достал еще один телефон и начал проверять почту. В такие минуты не сразу сообразишь, как себя вести. Нормальная реакция на такое — досада и недовольство, но из всех ролей, какие я могла бы играть твоей жизни, роль раздражительной любовницы привлекала меня меньше всего, поэтому я молча встала и направилась к стойке. Сделав заказ, я посмотрела на тебя — ты набирал текст на телефоне. Я заплатила за кофе и снова взглянула на тебя. Ты как раз убирал телефон во внутренний карман. Поискал меня глазами, понял, что я за тобой наблюдаю, и вот оно, наконец-то расплылся в улыбке. Значит, на следующие несколько минут — или сколько там у нас есть — ты мой. Я взяла чашку кофе, которую бармен поставил передо мной, и, лавируя между столиками, пошла к тебе. Я чувствовала на себе твой взгляд. Наконец-то все твое внимание принадлежит мне. Поигрывая бедрами, и протискивалась между тесно стоящими столиками и стульями. Я знала, что платье мне идет, тонкая черная ткань идеально облегала фигуру и ложилась складками там, где надо. В нем я выглядела изящной, соблазнительной и совсем не толстой. Не так-то просто было добиться, чтобы ты меня заметил. Когда ты пошел в кафе, твои мысли блуждали где-то далеко и никакое платье не могло мне помочь. Теперь ты всецело сосредоточился на мне, и чем пристальнее ты смотрел, тем развязней я крутила бедрами и тем напряженнее становился твой взгляд. К тому моменту, когда я наконец добралась до нашего столика, я была уже готова — от одного твоего взгляда. Я поставила перед тобой кофе — ты сидел с полуоткрытым ртом.
