Жареный плантан - Рид-Бента Залика (читать книги онлайн без сокращений .TXT, .FB2) 📗
— Это просто собеседование.
— Я сказала, нет, Кара. Я тебя предупреждала, чем это заканчивается.
— Но ведь…
— Тебе нужно сосредоточиться на учебе. У тебя из рук вон плохие оценки по математике, а через два года поступать в университет. Возьмись за ум.
— Но, мама, — я наконец повернулась к ней, — разве плохо, если я смогу сама зарабатывать на учебу? Я хочу сказать, когда придет время.
— Деньги будут, — отрезала она.
— Ага, как же. Может, у тебя есть заначка?
У мамы дернулся уголок рта.
— Что ты сказала?
— Ничего. Просто спросила.
Зазвонил телефон, но ни одна из нас не двинулась с места. Мне все равно не разрешалось снимать трубку домашнего телефона: вдруг позвонит сборщик долгов, а я не сумею правильно соврать. Этот запрет мама не отменила до сих пор. Снова включился автоответчик, и после сигнала я услышала хихиканье. Ликующее, почти безумное.
Звонила бабушка. Давясь смехом, она поведала последние новости: как спрятала дедушкины книги в гараже, где ему не придет в голову их искать, а еще наготовила кучу еды и убрала ее в специально купленный маленький холодильник, который поставила у себя в спальне. Раньше, если кто-то выносил пищу дальше обеденного стола, бабушка заходилась криком и часами сердито расхаживала по коридору, а потому, представив, как она таскает в спальню судки с тушеной скумбрией и жареными пирожками, я в тревоге начала грызть ногти.
— С каких это пор ты взяла такую привычку? — удивилась мама.
— У меня нет такой привычки, — ответила я.
— Вот и прекрати.
Я положила руки на колени и сжала губы. Слушая бабушкину триумфальную речь, мама качала головой, а когда автоответчик щелкнул, обозначая конец сообщения, тяжело выдохнула и сказала:
— Отдаю ей должное. Она явно стала более изобретательной.
— Сумасшествие какое-то, — пожаловалась я. — Как тебя это не злит?
— Есть вещи, которые больше заслуживают моего гнева.
Я ничего не ответила. Продолжать тему смысла не было.
— Знаешь, от дома до «Йоркдейла» ехать всего десять минут, — пробормотала я. — Если в метро заминка, то пятнадцать.
— Кара, что я тебе сказала?
Я промямлила:
— Просто я считаю, что работа пойдет мне на пользу.
Мама выключила телевизор.
— Тебе ведь, кажется, еще надо что-то прочитать?
Я без слов встала с дивана и села за стол в кухне. Экземпляр «Скотного двора» лежал на другом стуле под папкой с тетрадями. Я принялась читать. Через двадцать минут мама окликнула меня и повернулась на диване ко мне лицом.
— Сходи на собеседование, а там посмотрим, — сказала она.
Я помолчала.
— Спасибо, мама.
— Что ты разулыбалась? — проворчала она. — Делай уроки!
Через неделю я снова поехала к бабушке, не зная, чего ожидать. Раньше они с дедушкой тоже часто ругались и он уходил в свою квартиру, надев первые попавшиеся ботинки, но к тому времени, когда я приезжала к бабушке, он уже снова сидел на диване.
И на этот раз он тоже сидел в гостиной на прежнем месте, положив ноги на журнальный столик и демонстрируя фарфоровым фигуркам и всему коттеджу свои дырявые носки. Радио по-прежнему не работало, даже телевизор был выключен, и часы тикали невероятно громко. Дедушка устроил себе гнездо из вороха газет и лотерейных билетов, то и дело напевая себе под нос:
— О да, о да, жду я не дождусь, когда обогащусь и с поганой жизнью распрощусь!
Бабушка сидела за обеденным столом, перед ней с одной стороны стояла на блюдце чайная чашка, с другой лежала на тарелке булочка с сыром. Она вслух читала Библию в кожаной обложке и с золотым обрезом. Книга принадлежала деду. У бабушки Библия была маленькая и потрепанная: дед над ней потешался, но бабушка ею гордилась. «Это значит, что я читаю Писание гораздо чаще, чем ты», — говорила она.
Я стояла под аркой между прихожей и гостиной, глядя на двух людей, которые существовали в параллельных вселенных, соединенных злобной гордыней. Как же до такого дошло? И что было ночью? Дедушка спал в соседней с бабушкой комнате или ушел в съемную квартиру, чтобы утром опять вернуться? Или оба забились каждый в свою часть дома? Мне хотелось узнать, но я слишком злилась для разговоров и слишком устала, чтобы разбираться в логике, которую вовсе не желала понимать.
Тик-так.
— О да, о да, жду я не дождусь, когда обогащусь и с поганой жизнью распрощусь!
Тик-так.
— «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда». Матфей, глава двенадцатая, стих тридцать шестой.
Тик-так.
Так и не сняв обуви, я ринулась в гостиную, схватила часы с полки и грохнула их об пол. Без раздумий. Когда они упали, я тяжело выдохнула.
Часы не разлетелись на части, стекло не разбилось вдребезги, как обычно показывают в кино. Лишь купол слегка треснул, а на золотом корпусе появилась вмятина. Но хотя бы тикать перестали.
Бабушка встала. Дедушка не покинул свой пост на диване, но уставился на меня с гневом и тревогой. Меня трясло.
— Извините, — пролепетала я. — Простите меня. — Я попятилась обратно в прихожую. — Я оплачу ремонт. Извините.
А потом я открыла дверь, выскочила из дома и, добравшись до улицы, бросилась бежать.
Прелесть
Мы с бойфрендом встречаемся редко и всегда в кинотеатре. Рошель и Анита работают там в киосках, и я каждый раз говорю маме, что они бесплатно проведут меня в зал, только вот посещаю «Сильвер-сити» вовсе не во время их смен.
План никогда не меняется. Я ныряю в кинотеатр за пятнадцать минут до появления там моего кавалера, и он находит меня перед самым началом сеанса; в одной руке у него большая порция попкорна, в другой — огромная бутылка колы. Раньше он всегда улыбался и отмахивался, когда я пыталась сунуть ему деньги за угощение, но по возвращении домой обнаруживал за воротом футболки смятую пятидолларовую купюру, а в заднем кармане брюк — мелочь. Теперь он без сопротивления принимает от меня деньги, но всегда находит способ вернуть их мне: например, при следующей встрече роняет купюры на пол, так что мне ничего не остается, кроме как подобрать их, пока это не сделали другие.
Мне нравится кинотеатр, нравятся уютная темнота и интимная атмосфера, когда мы сидим рядом — моя рука на подлокотнике, его рука на моей — и оба смотрим на экран. Посреди фильма я вдруг ловлю на себе его масленый взгляд — Анита называет такой взгляд самцовым — и, бывает, позволяю бойфренду поцеловать себя, но отталкиваю, если он начинает меня лапать. А иногда я ем попкорн и притворяюсь, будто не замечаю намеков.
Во время последней встречи он признался, что кинотеатр ему надоел.
— Красуля, я хочу любоваться тобой, а для этого надо сидеть лицом к лицу. Давай куда-нибудь сходим.
Была среда, двадцать минут четвертого. Он ждал меня на автобусной остановке около своей школы, а я шла к метро от своей. Дорога до дома давала единственную возможность поговорить по-настоящему, а не просто набирать сообщения, держа телефон за спиной или в кармане.
— Ну пойдем, прелесть, — настаивал он.
Поначалу я спрашивала, почему он так меня называет, — он не британец, ничего такого. В конце концов он написал мне: «А разве ты не прелесть?» — и я закатила глаза, но не стала возражать.
Он канючил еще несколько минут, пока я не согласилась в следующий раз встретиться в другом месте. Он обрадовался, а у меня задрожали колени. Все тело словно согнулось в дугу, и на самом деле так и было: я прогнулась под его желания.
Мы сидим в «Бургер Кинге» через улицу от «Итона». Мой бойфренд пользуется большим вниманием. Девушки в очереди дерзко, но не без смущения оглядываются на нас, стремясь поймать его взгляд и заранее заливаясь румянцем от самой возможности. Он ест чизбургер с беконом, по-мальчишески ухмыляясь. Даже кетчуп в уголке его губ выглядит очаровательно. Он из Брамптона, дитя пригородов, и на этом свидании попросил меня показать нетуристические места Торонто. Я только такие и знаю: мы с мамой перебрались в центр совсем недавно, после того как университет выделил ей жилье. А раньше я ездила в школу за пять остановок метро отсюда и гуляла только в радиусе десяти кварталов от школы, пока не садилась на автобус, идущий на север, к дому.
