Атлант расправил плечи. Трилогия. - Рэнд Айн (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Я не скажу никому… Видел бы ты того дрессированного тюленя, который занял ее место, нашего нового вице-президента. Да, он есть, но это все равно, что его нет. Совсем как все остальное в наше время — оно есть, и его нет, та же песня. Его зовут Клифтон Лоси, он из аппарата Джима, блестящий, прогрессивный молодой человек сорока семи лет и личный друг Джима к тому же. Предполагалось, что он станет ей заменой, а он только сидит в ее кабинете. Мы знаем, что он — вице-президент. Он отдает приказания, хоть и старается, чтобы его на этом не поймали. Он упорно трудится над тем, чтобы его не заставили принять хоть одно решение и, следовательно, чтобы его не в чем было упрекнуть. Понимаешь, его цель не управлять дорогой, а просто удержаться на работе. Он не хочет пускать поезда по маршрутам, он хочет угодить Джиму. Ему плевать, пошел хоть один поезд или нет, лишь бы произвести хорошее впечатление на Джима и парней в Вашингтоне. Вот мистер Лоси и обвинил двоих: молодого третьего помощника в том, что тот не передавал распоряжения, которых мистер Лоси не отдавал, и менеджера по грузам, который не так выполнил указание, отданное мистером Лоси, только вот сам менеджер не может доказать, что получил другое указание. Обоих уволили официально, согласно решению Объединенного совета… Когда дела идут хорошо — такая ситуация никогда не продолжается более получаса — мистер Лоси не преминет сказать, что «сейчас вам не времена мисс Таггерт». При первых признаках трудностей он вызывает меня к себе в кабинет и спрашивает небрежно, как бы между делом, что делала мисс Таггерт в подобных чрезвычайных обстоятельствах. Я всегда рассказывал, что знал. А себя уговаривал, что это ради «Таггерт Трансконтинентал», и… от нашего решения зависят тысячи жизней на десятках поездов. В промежутках между трудными ситуациями мистер Лоси позволяет себе быть со мной грубым, чтобы я не подумал, будто он во мне нуждается. Он взял себе за правило изменять все, напоминающее ее действия в ситуациях малозначительных, второстепенных, и чертовски осторожен с вещами серьезными, стараясь не менять ничего важного. Беда в том, что он не всегда может отличить важное от пустякового… В первый же день в своем новом кабинете он заявил мне, что повесить на стену портрет Нэта Таггерта — не слишком хорошая идея. «Нэт Таггерт, — сказал он, — принадлежит к нашему трудному прошлому, веку темной алчности, он не может служить символом новой, прогрессивной политики, он производит плохое впечатление, люди могут отождествить меня с ним». «Нет, не могут», — ответил я. Но все-таки снял портрет со стены… Что?… Нет, она ничего этого не знает. Я с ней не связывался. Ни разу. Она так велела… На прошлой неделе я чуть не уволился. Из-за поезда «Чик Спешл». Мистер Чик Моррисон из Вашингтона, черт знает кто он такой, отправился в тур через всю страну, чтобы рассказывать о директиве и поднимать моральный настрой народа, потому как дела повсюду идут ужасно плохо. Он потребовал специальный поезд для себя и своей свиты — спальный вагон, вагон-салон и вагон-ресторан с баром. Объединенный совет выдал ему разрешение передвигаться со скоростью сто миль в час, поскольку это некоммерческая поездка. Что ж, так и есть. Эта поездка нужна для того, чтобы уговорить людей продолжать гнуть спины и создавать прибыль на поддержку других людей, которые прибыли не приносят. Трудности у нас начались, когда мистер Чик Моррисон потребовал для своего поезда дизельный тепловоз. У нас его не было. Каждый наш дизель на дороге тянет или «Комету», или трансконтинентальные грузовые составы, лишнего в системе нет, если не считать… ну, об этом исключении я не стал говорить мистеру Клифтону Лоси. Мистер Лоси поднял шум, крича, что ни под каким видом не может отказать мистеру Чику Моррисону. Не знаю, какой придурок сказал ему, наконец, о запасном дизеле, который мы держим в Уинстоне, штат Колорадо, у входа в туннель. Я объяснял мистеру Лоси, пугал его, умолял, говорил, что она строго-настрого приказала не оставлять Уинстон без запасного дизеля. Он велел мне запомнить, что он — не мисс Таггерт, как будто я способен хоть на минуту забыть об этом! Он заявил, что это нонсенс, потому как за все предыдущие годы ничего не случилось, и Уинстон прекрасно сможет обойтись без дизеля пару месяцев, а он не станет забивать себе голову гипотетическими проблемами будущего, когда над нами нависла опасность немедленного страшного бедствия в случае, если мистер Чик Моррисон на нас рассердится. Вот «Чик Спешл» и получил дизель. Управляющий нашего отделения в Колорадо ушел. Мистер Лоси передал его работу своему другу. Я тоже хотел уйти. Никогда еще мне так не хотелось уйти. Но не ушел… Нет, я ничего от нее не получал. С тех пор, как она уехала. Почему ты все время спрашиваешь о ней? Забудь. Она не вернется… Не знаю, на что я надеюсь. Надеяться не на что. Просто живу, день за днем, и стараюсь не заглядывать вперед. Сначала я надеялся, что кто-нибудь нас спасет. Думал, может это будет Хэнк Риарден. Но он сдался. Не знаю, что они с ним сделали, как заставили подписать, знаю только, что-то ужасное. Все так думают. Все шепчутся об этом, прикидывают, чем и как на него надавили… Нет, никто ничего не знает. Он не сделал никаких публичных заявлений и не хочет никого видеть… Но, послушай, я скажу тебе еще кое-что, о чем все шепчутся. Наклонись поближе. Я не хочу говорить слишком громко. Говорят, Оррен Бойль знал о директиве уже давно, за несколько недель, а то и месяцев, потому что потихоньку начал реконструировать плавильные печи для производства сплава Риардена на своих небольших сталелитейных заводах в тихом темном местечке на побережье штата Мэн. И к тому моменту, когда Риардена вынудили подписать бумагу, я имею в виду Сертификат дарения, Бойль был уже готов к производству риарден-металла. И знаешь, накануне того дня, когда хотели начать литье, и люди Бойля уже зажгли печи на побережье, вдруг послышался голос, непонятно откуда, с самолета или по радио. Мужской голос объявил, что дает им десять минут покинуть завод.

Люди вышли. Потому что голос сказал им, что он — Рагнар Даннескьолд. В течение получаса завод Бойля был стерт с лица земли. Камня на камне не осталось. Говорят, при помощи дальнобойных судовых орудий, откуда-то из Атлантического океана. Никто не видел корабля Рагнара Даннескьолда… Вот о чем все перешептываются. В газетах об этом не напечатали ни слова. Парни в Вашингтоне говорят, что это только слухи, которые распускают паникеры… Не знаю, правдива ли эта история. Думаю, все — правда. Надеюсь, все так и есть… Знаешь, когда мне было пятнадцать, я все думал, как человек становится преступником, и не мог понять, что для этого должно произойти.

А теперь я рад, что Рагнар Даннескьолд взорвал эти заводы. Благослови его Бог, и пусть его никогда не поймают, кем бы он ни был!.. Да, вот так я теперь думаю. Как они полагают, насколько у людей хватит терпения?.. Днем еще ничего, потому что я занят и думать некогда, но ночью меня это донимает. Я уже и заснуть не могу, часами лежу, не сплю… Да! Если хочешь знать, да, это потому, что я тревожусь о ней! Я боюсь за нее до смерти. Вудсток — такая ничтожная дыра, за много миль от цивилизации, а коттедж Таггертов еще в двадцати милях в стороне. Двадцать миль кривых рельсов в богом забытых лесах. Как я узнаю, не случилось ли с ней чего-нибудь? Она там одна, а по стране носятся банды, как раз по таким вот дремучим местам, как Беркширские горы… Знаю, я не должен об этом думать. Знаю, она сама может о себе позаботиться. Только очень хочется получить от нее хоть строчку. Вот бы поехать туда… Но она мне не велела.

Я обещал ей ждать… Знаешь, я рад, что ты сегодня вечером здесь. Мне это помогает, наши разговоры с тобой… даже просто посмотреть на тебя — и то хорошо. Ты же не исчезнешь, как все остальные, а?.. Что, на следующей неделе?.. А, просто в отпуск. Надолго?.. Как ты добилcя месячного отпуска?.. Хотел бы я взять месяц за свой счет. Но мне не дадут… Правда? Завидую тебе… Несколько лет назад я не стал бы тебе завидовать. А теперь мне хотелось бы уехать. Теперь я завидую тому, что ты в течение двенадцати лет мог каждое лето уезжать на целый месяц.