Замечательные женщины - Пим Барбара (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

В автобусе я подумала, что Уильям был прав, а я слишком рассержена, чтобы это признать. Мимоза и впрямь слишком быстро утрачивает свою первую свежесть, чтобы ее покупать, а мне не позволительно самой иметь чувства, я должна только наблюдать за чувствами других.

Сев за стол, я стала мрачно перебирать карточки в картотеке имен и адресов. Эдит Бэнкс-Толливер, Монгомери-сквер, 118… Совсем близко от меня. Интересно, ходит ли она в нашу церковь? Возможно, Джулиан ее знает… Пожалуй, следует составить список дам в стесненных обстоятельствах, которые живут в нашей округе, и постараться их навестить. Большинство из них живут одни, а потому вполне вероятно, что я смогу что-нибудь купить для них или почитать им, или просто посидеть рядом и дать выговориться… Я задумалась обо всех добрых делах, в которые можно уйти с головой, но тут заглянула миссис Боннер, чтобы напомнить, что сегодня среда и мы договорились пойти на обеденную службу в Сент-Эрмин. Это означало, что с ленчем придется поторопиться (в отличие от вчерашнего дня, подумалось мне, сегодняшний ленч полноценным не назовешь), и мы съели его в столовой самообслуживания неподалеку от церкви. Наши подносы дребезжали на ленте транспортера, двигавшегося с ужасающей скоростью, так что под конец у меня, сбитой с толку, и набралась уйма всяких разностей, которые я никогда не выбрала бы, будь у меня время подумать, зато не хватало блюдечка для кофейной чашки. Миссис Боннер, которая всегда ходила в подобные места, управилась гораздо успешнее и объяснила мне, где я совершила ошибку.

– Блюдечко получаете только после того, как взяли булочку, если, конечно, вы ее брали. Обычно я этого не делаю, потому что нам советуют не тратить хлеб попусту, но если берете, то обязательно надо сделать это до того, как получите горячее, – говорила она, пока мы стояли с подносами, выглядывая два свободных места.

– Наверное, тут я и запуталась, – согласилась я, глядя на твердую, как пуля, булочку, которую, несомненно, потрачу попусту. – Думаю, нужно разрешать сначала попробовать бесплатно… вроде генеральной репетиции.

Миссис Боннер от всего сердца рассмеялась, но тут увидела свободные места за столиком с двумя индийскими джентльменами.

– Одна бы я туда не пошла, – шепнула она перед тем, как мы сели. – Это может быть небезопасно. Но, на мой взгляд, если с тобой кто-то есть, тогда ладно.

Наши соседи выглядели совершенно безобидно и, по всей очевидности, были студентами, поскольку обсуждали результаты экзамена. Я прислушивалась, зачарованная быстрой отрывистой речью и тем, как они постоянно называли друг друга «старина». На нас они не обращали ни малейшего внимания, и, по-моему, миссис Боннер нечего было бояться, даже будь она одна.

Когда мы уселись, я огляделась, переводя дух. Помещение было огромным, как в кошмарном сне: из одного конца едва виден был другой, и, насколько хватало глаз, все было заставлено стоиками, и все как один были заняты. А еще от дверей в дальнем конце тянулась длинная очередь, отделенная от остального помещения латунными заграждениями.

– «Время, что вечно катящий струи поток, Уносит сынов своих…» [13] – сказала я скорее самой себе, чем миссис Боннер. – От этого места веет какой-то безнадежностью.

– Зато тут совсем дешево и еда не самая плохая, если ходить сюда не слишком часто, – весело и, как всегда, приземленно ответила она. – И очень удобно, когда спешишь.

– Трудно поверить, что на свете столько людей, – отозвалась я, – и нужно любить их всех.

«Вот они – наши ближние», – думала я, оглядывая клерков и студентов, машинисток и престарелых чудаков, склонившихся над тарелками и газетами.

– Поспешите, дорогая, – бодро велела миссис Боннер, – уже двадцать минут второго.

К тому времени, когда я рискнула сказать ей, о чем думала, индусы уже ушли. Миссис Боннер несколько шокированно подняла глаза от своего шоколадного бисквита.

– Сомневаюсь, что заповедь следует пронимать так буквально, – благоразумно произнесла она. – Нам, правда, надо поторопиться, не то все хорошие места займут. Сами знаете, как переполнена церковь.

Мы сумели найти места поближе к задним скамьям, и миссис Боннер выразила сомнения, удастся ли нам хотя бы что-нибудь услышать: на прошлой неделе проповедник по большей части мямлил. Сегодня должен был выступать архидьякон Хокклив. Имя было мне неизвестно, и я почему-то решила, что это будет какой-нибудь старый сельский священник, который уж точно станет бубнить себе под нос. Но я ошиблась. Конечно, он был в годах, но внешность имел красивую и исполненную достоинства, а голос – богатый и мощный. Проповедь оказалась настолько же неожиданной. До сих пор череда Великого поста следовала более или менее ясным курсом, но архидьякон Хокклив начисто от него ушел, посвятив сегодняшний день теме Судного дня. В целом вышла диковинная проповедь, полная пространных цитат из малоизвестных английских поэтов, и ходя сама тема вполне подходила для Великого поста, суть и манера подачи вызвали – вместо более уместных чувств – тревогу и недоумение. А еще проповедь была гораздо длиннее обычного, поэтому многие служащие, которым никак нельзя было опаздывать с перерыва на ленч, стали потихоньку красться к выходу еще до ее окончания.

– Все эти разговорчики о Dies Irae [14], – не скрывала своего отвращения миссис Боннер, – прямо-таки в духе римских католиков, сами знаете. У нас их не следовало бы допускать. И в других отношениях он не такой уж «высокий». Никак не разберу, что он за птица. Кое-что сказанное им прямо-таки оскорбительно.

Мы медленно продвигались к выходу. Я была так поглощена и измучена проповедью, что позабыла поискать Иврарда Боуна и теперь увидела, что он стоит почти рядом со мой. Мне вспомнилась давешняя решимость постараться получше к нему относиться и сделать какой-нибудь дружеский жест, если подвернется возможность. Я решила, что лучшего шанса, чем тот, какой подала сегодняшняя престранная проповедь, мне не представится.

– Добрый день, – негромко сказала я. – Как вам проповедь?

Он посмотрел на меня недоуменно, потом его довольно аскетичные черты смягчились в улыбке.

– Добрый день. Боюсь, я так старался не смеяться, что едва сумел все расслышать. Я всегда считал, что взрослые люди должны без труда держать себя в руках, но теперь совсем не уверен в этом.

Мы оказались одни, поскольку миссис Боннер, заметив, что я разговариваю с мужчиной, тактично ускользнула, но я знала, что завтра в конторе мне еще предстоит выдерживать напор ее – пусть и безмолвного – любопытства. Романтичная по натуре, она не могла снести, что кто-то младше сорока способен оставаться вне уз брака.

– Да, такого определенно никто не ожидал.

Я сразу прониклась к нему толикой симпатии, едва он признал, что у него есть обычные человеческие слабости.

– Как продвигается работа над докладом? – спросила я, стараясь придать своему тону заинтересованности.

– Делаем его через две или три недели. Кажется, вы хотели прийти, но я очень вам не советую. Будет ужасно скучно.

– Но мне так хотелось бы послушать, – сказала я, напоминая себе, что мы с Роки собирались изучать антропологов.

– Тогда Елена может достать вам приглашение. А теперь прошу меня извинить, мне правда нужно спешить. Увидимся на докладе.

Я сочла, что сделала шажок вперед, чуть продвинулась на стезе добродетели, и хотя он все еще мне не нравился, я уже была настроена к нему не так враждебно, как раньше. Но как можно было сравнивать его с Роки? И вообще, строго одернула я себя, нехорошо думать о Роки таким образом. Вчера с нежданным весенним солнышком и вином за ленчем какое-то оправдание, возможно, у меня и было, но сегодня – ни малейшего. Серым мартовским днем, после поспешно поглощенной неаппетитной еды и пугающей проповеди гораздо уместнее думать о потоках непривлекательного человечества в столовой, о Судном дне и даже об Иврарде Боуне.