Ведьма с Портобелло - Коэльо Пауло (читать книги без сокращений .txt) 📗
Попытался найти какую-нибудь газету на английском – тщетно. Чтобы скрасить ожидание, принялся разглядывать – как можно более незаметно – людей, пивших чай в холле и, вероятно, не имевших никакого отношения к тому, что происходило здесь в прошлом году, когда начались народные восстания, когда хладнокровно убивали мирных жителей Тимишоара, когда шли уличные бои с грозной «секуритате», отчаянно пытавшейся удержать ускользающую власть. Я заметил троих американцев, весьма привлекательную женщину, которая, впрочем, не отрывалась от журнала мод, и целую группу людей, сидевших за столом и громко переговаривавшихся на неведомом мне наречии.
Я уж собирался было в тысячный раз подойти к дверям отеля и выглянуть наружу – нет ли моего переводчика, – когда вошла она. Мне показалось, что ей – лет двадцать (Афине было 23 года, когда она поехала в Румынию. – Прим. ред.). Она села за столик, заказала себе что-то на завтрак, и я услышал английскую речь. Никто из мужчин не обратил внимания на вошедшую, а вот дама, листавшая журнал мод, подняла голову.
То ли от снедавшего меня беспокойства, то ли от тоски, которую наводил на меня этот отель, я набрался смелости и подошел к столику этой девушки – чего обычно не делаю, – обратившись к ней с каким-то ничего не значащим замечанием.
Она улыбнулась, назвала свое имя – и я насторожился. Проститутка? Но она говорила по-английски без малейшего акцента и была скромно одета. Я решил ни о чем не расспрашивать и стал говорить о себе, причем заметил, что женщина за соседним столом отложила журнал и внимательно прислушивается.
– Я – независимый тележурналист, сейчас работаю на Би-би-си и вот пытаюсь понять, как бы мне добраться до Трансильвании…
При этих словах глаза ее блеснули.
– …чтобы собрать материал для фильма о вампире, – договорил я и выждал, зная, что это всегда пробуждает в людях любопытство. Однако здесь произошло обратное: едва лишь я упомянул о цели поездки, искра интереса в ее глазах погасла.
– Сядьте в автобус, только и всего, – ответила она. – Хоть я и не верю, что найдете то, что ищете. А хотите побольше узнать о Дракуле – почитайте книжку. Автор, впрочем, никогда не бывал там, куда вы собрались.
– А вы-то бывали в Трансильвании?
– Не знаю…
Но это не было ответом: возможно, она, хоть и говорила как настоящая англичанка, просто не нашла нужных слов.
– …но направляюсь как раз туда. На автобусе, разумеется.
По одежде ее трудно было принять за искательницу приключений, которая колесит по свету в поисках экзотических мест. Я вновь подумал о том, не проститутка ли она, – быть может, это лишь способ заинтриговать меня.
– Может быть, вас подвезти?
– Я уже взяла билет.
Но я продолжал уговаривать ее, думая, что это – всего лишь кокетство. Она не соглашалась, твердя, что хочет путешествовать в одиночку. Тогда я спросил, откуда она родом, и заметил, как она замялась, прежде чем ответить:
– Из Трансильвании, я же сказала.
– Вы не совсем так сказали. Но, как бы то ни было, смогли бы помочь мне в выборе натуры для съемок.
Внутренний голос шептал мне, что отступать нельзя – надо попытаться еще раз: я решил, что все же имею дело с проституткой, и мне очень бы хотелось заполучить такую спутницу. Однако вежливо, но твердо она отклонила мое предложение. Тут с ней заговорила женщина, сидевшая за соседним столиком, причем мне показалось – с целью защитить мою собеседницу. Настаивать было неудобно, и я отступился.
Вскоре появился запыхавшийся переводчик и сообщил, что все улажено, но обойдется несколько дороже, чем предполагалось. (Кто бы сомневался!) Поднялся в свой номер, взял загодя собранный чемодан, сел в русский, разваливающийся на кусочки автомобиль, и двинулся по широким проспектам, где почти не было уличного движения, везя с собой маленький фотоаппарат, вещи, заботы, бутылки с минеральной водой, сэндвичи – и неотступно преследующий меня образ.
В последующие дни, пока я пытался сочинить сценарий о Дракуле как о реальном историческом персонаже и брал интервью у местных крестьян и интеллигентов по поводу этого мифа (толку от этих бесед, как я и предполагал, было мало), меня вдруг осенило: я не только и не столько пытаюсь смастерить документальный фильм для британского телевидения, сколько мечтаю о новой встрече с девушкой – высокомерной, неприветливой, каждым словом и жестом заявляющей о собственной самодостаточности, – которую встретил в ресторане бухарестского отеля. Она должна сейчас быть здесь, рядом со мной. Я не знал о ней совершенно ничего – ничего, кроме имени, – но, подобно вампиру, она высасывала из меня всю энергию.
Чушь какая-то, полная бессмыслица, нечто такое, что недопустимо и невозможно в моем мире и в мире тех, кто рядом со мной.
Дейдра О'Нил, она же Эдда
Не знаю, что вы будете делать здесь. Но что бы ни делали, должны идти до конца. Она взглянула на меня удивленно:
– Кто вы такая?
Тогда я заговорила о женском журнале, лежавшем передо мной, и мужчина за соседним столиком, выждав немного, поднялся и вышел. Теперь я могла сказать, кто я.
– Если вас интересует моя профессия, то несколько лет назад я окончила медицинский факультет. Но едва ли вы хотели получить такой ответ.
И, помолчав, добавила:
– И следующий ваш шаг – попытаться искусно поставленными вопросами понять, что я здесь делаю,– здесь, в стране, только что вынырнувшей из-под многолетнего свинцового гнета.
– Да нет, я спрошу прямо: что вы здесь делаете?
Я могла бы сказать, что приехала на похороны моего учителя, ибо считаю, что он достоин этого. Но говорить об этом было бы неблагоразумно: хотя она не проявила ни малейшего интереса к вампирам, само слово «учитель» может привлечь ее внимание. А поскольку я была скована клятвой не лгать, то ответила полуправдой:
– Хочу увидеть дом, где жил писатель Мирча Элиаде, про которого вы, должно быть, и не слыхали. Он провел большую часть жизни во Франции и был мировым авторитетом в области мифологии.
Девушка взглянула на часы, делая вид, что мои слова ее не интересуют.
– И речь не о вампирах. А о людях, которые… ну, скажем, идут тем же путем, что и вы.
Она потянулась за своей чашкой, но на полдороге рука ее замерла.
– Вы что – представительница властей? Или мои родители поручили вам следить за мной?
Тут уж я подумала, не прекратить ли на этом разговор, – ее агрессивность производила странное впечатление. Однако я видела ее ауру и ее тоску. Она была очень похожа на меня в ее годы. Душевные раны в свое время подвигли меня на изучение медицины, чтобы исцелять людей физически и помогать им выйти на верную дорогу в плане духовном. Я хотела сказать: «Твои раны помогут тебе, девочка», потом взять журнал и уйти прочь.
Поступи я так, Афина, быть может, избрала бы себе иную стезю и осталась жива – была бы рядом с тем, кого любила, растила бы сына, потом нянчила бы внуков. Разбогатела бы, быть может, стала владелицей компании по продаже недвижимости. У нее было все, все решительно, для того, чтобы преуспеть: она познала страдания в той мере, чтобы суметь использовать душевные шрамы в свою пользу, а чтобы унять вечное душевное беспокойство и двигаться дальше, требовалось лишь время – и ничего больше.
Так что же удержало меня за столиком и заставило продолжить разговор? Ответ прост – любопытство. Я не могла понять, почему этот блистающий свет вдруг замерцал здесь, в холодном холле бухарестского отеля.
И продолжала:
– Мирча Элиаде писал книги со странными названиями: «Ведовство и культурные течения», например, или «Священное и мирское». Мой учитель… – эти слова вырвались у меня против воли, но она не услышала или сделала вид, что не заметила, – …очень ценил его творчество. А мне что-то подсказывает, что и вам этот предмет небезразличен.
Она снова взглянула на часы.
– Мой автобус отправляется через час. Я еду в Сибиу. Постараюсь разыскать там мою мать – если вы об этом спрашиваете. Я работаю в риэлтерской фирме на Ближнем Востоке, у меня четырехлетний сын. Разведена. Родители живут в Лондоне. Приемные родители, разумеется. Я – подкидыш.
