Спящая - Ёсимото Банана (библиотека электронных книг txt) 📗
Хару очень больно ткнула меня локтем в спину. В этот момент я жарила овощи, и моя рука чуть было не соскользнула в чугунную сковородку.
– Ты что, черт возьми, делаешь?! – закричала я.
Громкое шипение овощей и волны тепла от горелки обволакивали мой голос, отчего он звучал невероятно печально.
– Ты не имеешь права так говорить, – сказала Хару.
– Может быть, – ответила я и выключила огонь.
Внезапно в комнате стало тихо, наше молчание заняло все пространство. Но в тот момент ни одна из нас не могла понять, хорошо ли делить тело одного и того же мужчины – эксцентричного мужчины, который, казалось, смеется в лицо всему миру и живет, как ему хочется, – нормально или аморально. Правда и то, что, хотя он никогда и не требовал, чтобы мы остались, мы все время толклись у него и постоянно были вместе. Я знала только, что мрачный голос Хару и ее болезненная худоба действуют мне на нервы. Она всегда маячила у меня перед носом, отчего мне хотелось свернуть ей шею, как цыпленку.
– Почему мы так себя ведем? – спросила Хару странным, отстраненным тоном. – Ты же знаешь, он нравится и другим женщинам, но только мы с тобой ведем себя так. А ведь его даже нет здесь.
– Так получилось.
– У меня такое чувство, будто я схожу с ума, столь сильно ты действуешь мне на нервы.
– Это должны были быть мои слова. Как бы то ни было, уже слишком поздно жаловаться.
Меня тошнило от ее банального образа мыслей и мрачности. Мне они были просто ненавистны.
– Да что с тобой, в самом деле? Ты хоть хочешь его по-настоящему? – спросила она менторским тоном.
– Да, хочу! – сказала я. – Вот почему торчу тут с тобой! С такой идиоткой, как ты…
Шлеп!
По-видимому, я слишком далеко зашла. Я даже не успела закончить свою пламенную речь, как Хару влепила мне звонкую оплеуху. На мгновение я обомлела, не могла понять, что произошло. По прошествии нескольких секунд я почувствовала, как правая щека становится все горячее и горячее.
– А вот теперь ты меня по-настоящему разозлила, я ухожу, – выпалила я и встала. – Можешь взять его себе сегодня. Если вернется.
Хару не сводила с меня взгляда, когда я брала сумку и шла к двери. Глаза ее были широко распахнуты, и из них струился яркий свет искренности, я даже всерьез подумала, что она, возможно, попросит меня остаться. Это светилось в ее глазах. Взгляд говорил «Не уходи», а не «Прости меня». Подозреваю, она молчала, потому что, если бы действительно произнесла эти слова, выглядело бы это странно.
Длинные волосы закрывали половину ее маленького, чистого, но вульгарного личика. Я обратила внимание, какой красивой и хрупкой она кажется, если смотреть на нее издалека, и молча закрыла за собой дверь.
Сама мысль о женщине, которая спит с моим любимым, вызывала у меня изжогу и раздражение, и пусть Хару и была взбешена, меня это больше не трогало. На самом деле бывали дни, когда мы даже спали втроем, и они с Хару начинали заниматься любовью, тогда я с большим трудом могла здраво размышлять. Если бы на ее месте была какая-то другая женщина, то я бы убила ее, не задумываясь.
Но пока мы были вместе, я могла понять, что чувствуют к ней мужчины.
Я не говорю о том, что было у нее внутри.
Вероятно, в душе она была странной, нервозной и неприятной особой. Но в ее внешности было что-то по-настоящему особенное. Податливая теплота, которую скрывали ее трусики, узкие плечики, мелькающие за чернотой ее длинных волос, небольшие ямочки над ключицами, изгибы ее тела, казавшиеся такими невероятно, недоступно далекими… Она могла бы быть воплощением иллюзорного образа женщины, ожившей, но нетвердо стоящей на ногах и постоянно спотыкающейся. Именно такое впечатление возникало.
В тот вечер я снова видела в окно волны света, исходившие от деревьев в моем саду. Насколько я помню, это была красивая сцена, когда свет преломлялся под причудливыми углами, доходя до самых верхушек.
Без сомнения, лишь потому, что я пьяна.
Я выключила свет. Теперь очертания различных предметов в комнате стали более четкими.
Я слышала собственное дыхание и биение сердца.
Я натянула одеяло и поглубже зарылась головой в подушку. И тут снова услышала это пение.
Отзвуки чистого, словно ангельского голоса, мягкий свет, мелодия – от всего этого сердце затрепетало, болезненно запорхало в грудной клетке. Голос накатывал на меня, словно волны, то далекие, то близкие, полные ностальгии…
Хору, ты хочешь что-то сказать?
Внезапно возникло ощущение, будто мое сердце завертелось волчком, словно его вращает кто-то невидимый, и я попыталась обнаружить источник этого вращения, источник звука. Но нигде не было и следов Хару, лишь прекрасный поток звуков, пронизывающий мою грудь. Возможно, на другом конце чудесной мелодии я обнаружила бы улыбку Хару. Или же она кричит полным ненависти голосом, что мое счастье и ее смерть – две стороны одного листка бумаги. Мне было наплевать, поскольку я все равно очень хотела услышать ее голос.
Мне нужно было узнать, что она пытается сказать мне. Я так напряженно сконцентрировалась на звуках, аж между бровями заболело, пока усталость не нахлынула на меня на волнах сна с противоположного берега этой песни. А в ее глубине я уже сдалась и бормотала какие-то слова, выражающие мое решение сдаться. Словно молитву.
Мне плохо, Хару. Но я не слышу тебя, прости.
Спокойной ночи.
– Ты был прав, Хару умерла, – сказала я.
Мидзуо лишь распахнул глаза чуть шире.
– Так значит, это действительно она, – произнес он и перевел взгляд на окно.
Сияние ночного города представляло просто потрясающее зрелище.
Мы были всего на каком-то четырнадцатом этаже, но и отсюда открывался замечательный вид. Это я предложила пойти для разнообразия поужинать куда-нибудь повыше, а Мидзуо спросил, что я имею в виду – заоблачно высокие цены или же высоту расположения. Я улыбнулась и ответила, что и то и другое, вот так мы здесь и оказались.
Мир за ночным окном был усеян блестящим бисером, везде и всюду, и я находилась под впечатлением. Цепочки машин казались ожерельем по пологу ночи.
– А почему ты подумал о Хару? – спросила я.
