Обреченные - Макдональд Джон Данн (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Когда Джон ударил ее и потом, когда избили его самого, Линду точно громом поразило. Она всегда считала себя житейски мудрой. Успешно отшивала подвыпивших кавалеров, научилась выживать в жестоком мире моды, где в лицо говорят самые сладкие слова, но стоит отвернуться, и тебе готовы вонзить нож в спину. А если становилось слишком туго, всегда знала, что можно позвать полицию.
Но сцена, произошедшая на берегу, была вне ее жизненного опыта. Здесь полицейского не позовешь. И не на кого опереться, кроме себя самой. Их прежний мир напоминал глянцевый журнал. Поглядите на этих храбрых, очаровательных деток! Какая славная молодая пара! Они живут всего на пятьдесят баксов в неделю... правда, у них есть надежный тыл в лице богатого папочки, который в случае чего всегда поможет.
Теперь в ее сознании забрезжил свет. Глядя на молодого мужа, держащего мать за холодную, безжизненную руку, она поняла, что в их отношениях наступил перелом. Линда никогда не была идеалисткой. Но тем не менее, сочла Джона Картера Герролда достойным себя. Он казался ей порядочным, чувствительным, нежным, смелым молодым человеком с богатым внутренним миром. Как же она его идеализировала! Но теперь Джон предстал перед ней в совершенно новом свете. Как только его матери не станет, он превратится в эгоистичного и мелочного тирана. Наверное, то, что она считала чувствительностью, было просто слабостью.
Паром рассекал реку с достоинством толстой матроны, переходящей улицу на красный свет.
Линда подумала: все-таки должна быть какая-то формула, которую можно применять к людям, какая-то призма, через которую можно разглядеть окружающих. И вдруг вспомнила одну вещь, которая смутно тревожила ее еще в начале их знакомства. У Джона было очень странное чувство юмора. Он подмечал слабые стороны других, ценил иронию, но был совершенно не способен посмеяться над собой! Однажды вечером в Нью-Йорке они выходили из такси; Джон поторопился захлопнуть дверцу, и ему намертво прищемило брючный карман. Машина тут же отъехала, карман оторвался; на брюках образовалась огромная треугольная дыра, через которую была видна нога. Линда тогда непроизвольно расхохоталась, но натолкнулась на его каменный взгляд. Разумеется, причиной его дурного настроения был не испорченный костюм – он мог себе позволить купить дюжину таких. Всю дорогу до отеля, где Джон мог переодеться, он непрестанно жаловался, и его жалобы странно походили на хныканье. Тогда она простила его, справедливо полагая, что человек, который только учится стоять на собственных ногах, немного переоценивает значение личного достоинства.
Теперь Линда снова столкнулась с той же проблемой. Ей необходимо спокойно спросить себя: может ли она быть счастлива с человеком, который не умеет смеяться над собой? По крайней мере, лучше ломать голову над этим вопросом, чем гадать, стоит ли жить с человеком, который способен из страха и раздражения ударить ее. Линда вспомнила, как они ушли ото всех, уединились в роще, внизу, на берегу реки. Все это происходило словно в другой жизни. Должно быть, какая-то другая девушка повела в рощу своего молодого мужа и там соблазнила его – какая дурочка! Ей казалось тогда, что счастливое супружество покоится на сексе. И эта дурочка ревела и обнимала капризного мальчишку, который не способен любить ее... который вообще не способен никого любить из-за своей духовной пустоты.
Все девочки на свете надеются на чудо и ждут, что за ними прискачет рыцарь на белом коне. Рыцарь выезжает из сказочного замка, нарисованного на старинной гравюре, и на копье у него развевается шарф его дамы. Линда поверила в чудо настолько, что выбрала в мужья словоохотливого, ранимого, эгоцентричного молодого человека, находящегося всецело под влиянием матери, и одела его в сверкающие серебряные доспехи благородного странствующего рыцаря.
Сегодня она потянулась к мужу, но оказалось, что сказочный Мерлин уже произнес свое заклятие и рыцарь исчез навсегда... Боже! Как же это раньше не пришло ей в голову?! Она сможет жить с ним, только если заменит ему мать... а потом он, словно на картине Дали, станет пить молоко из ее груди. Позволь ему властвовать над тобой, и он станет властвовать, научится этому и будет командовать тобой со всею жестокостью неуверенного в себе человека. И при этом еще будет жаловаться на нее знакомым, и в их доме воцарится мрачная тирания.
Итак, Линда прозрела. Ее догадка верна. Осознав, какую ошибку она совершила, Линда пришла в ужас. Поняла, что сегодня стала взрослой, а вот Джон Картер Герролд не повзрослеет никогда. Почему-то ей вспомнились виденные где-то фотографии: в каком-то дикарском племени младенцев намеренно уродовали, стягивая им черепа железными обручами. Вырастая, они должны были внушать врагам страх. Миссис Герролд воспользовалась бегством мужа и так согнула, вывернула душу Джона, что, хотя тело его и стало телом мужчины, внутри он навсегда остался ребенком – развитым и начитанным, но ребенком. Дети никогда не смеются над собой.
Они добрались до противоположного берега. Рабочие ожесточенно копали дно; паром медленно подходил ближе, к тому месту, откуда можно будет сбросить сходни и закрепить их. Машины съехали на берег и понеслись вверх по петляющей дороге к шоссе, ведущему в Сан-Фернандо.
– Кажется, она успокоилась, – произнес Джон. – Господи, какие у нее были руки! Я никогда этого не забуду.
– Она поправится.
– Да что ты в этом понимаешь? – заорал, почти завизжал Джон. Тут он представился Линде ребенком, который, споткнувшись о стул, лягает его со всей силы, кричит на него. Только вместо стула подвернулась она.
– Не вымещай на мне свою злость, – негромко сказала Линда.
– По-моему, тебе нравится все, что происходит. По-моему, ты надеешься, что она умрет.
– Даже отвечать не буду.
Он посмотрел на нее, и его глаза, не защищенные очками, наполнились слезами.
– Я... сам не знаю, что несу.
Они остановились на центральной площади. Охранник улыбнулся, сказал что-то по-испански и сделал жест, призывающий их оставаться на месте. Затем вошел в здание и вскоре вернулся с врачом. Доктор оказался маленьким смуглым человечком с худощавым лицом и впалыми щеками.
– Пожалуйста, вы выходить, я входить, – проговорил он.
Линда вышла из машины и через окошко наблюдала за доктором, суетящимся вокруг миссис Герролд. Он положил пальцы ей на запястье и сосчитал пульс, шевеля губами. Свободной рукой приподнял ей веко, потом приложил тыльную сторону ладони к ее лбу.
Когда доктор вылез, он улыбался так весело, что Линда тотчас поняла: болезнь опасности не представляет.
Улыбаясь, доктор сказал:
– Очень плохо. Серьезный болезнь.
– Здесь есть больница? – спросил Джон дрожащим голосом.
Маленький доктор сделал неопределенный жест в сторону ближайшего здания:
– Есть больница. Мой больница.
– Что с ней? – поинтересовался Джон.
Доктор снова жизнерадостно улыбнулся:
– Не знаю английски. Это вот тут. – Он постучал себя по лбу. – Очень плохо.
Охранник что-то отрывисто спросил у доктора по-испански. Тот закивал, улыбаясь. Линда начала понимать: он просто нервничает, потому что сильно напуган. Ему вовсе не весело.
Охранник и водитель поднялись наверх и вскоре вернулись, неся полотняные носилки. На материи засохло огромное красновато-коричневое пятно. Линде показалось, что ее сейчас вывернет наизнанку, – это была засохшая кровь.
Носилки опустили на брусчатку. Доктор, не переставая улыбаться, отдавал приказы. Охранник с водителем осторожно вытащили больную из машины и уложили на испачканные кровью носилки.
Джон сказал:
– Линда, так не годится. Должно быть, в этом городишке есть телефон. Я позвоню в Браунсвилл. Пусть пришлют врача и машину «Скорой помощи». Почему он все время улыбается, как будто все это – веселая шутка?
– Мне попробовать позвонить?
– Ты оставайся с ней, а я поищу телефон. Как это будет по-испански? Телефоно?
– Да, кажется, телефоно. Там где-то не в том месте ударение.
