Право на выбор - Логинов Михаил (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Я еще про третью газету не рассказал, — Гоша отбросил скомканную салфетку. — Очень смешная газетка и самая независимая. Называется «Красный рассвет», считается коммунистической газетой, но не от Зюганова, а от РКРП. Самое смешное, городская организация КПРФ у нас есть, а их официальный орган — совсем заглох, выходит, ну, наверное экземпляров триста. А из «правильных коммунистов» у нас только один — редактор этого самого рассвета. Эльдар Шаффутдинов, по кличке «Спартак». Это нечто… Это надо читать… «Зюганов утверждает, что тех, кто обокрал и унизил Россию, надо судить судом народа. Разве этот ревизионист знает историю? Тех, о ком он говорит, во время революций не судили никогда. Народ выносил им приговоры и сам исполнял на ближайшем фонаре». Или: «Иудушка, разваливший свой завод, стал мэром, чтобы развалить город». У него даже программка особая — у нас газета без программки невозможна. Он сам пишет комментарии к некоторым фильмам: «Четверо студентов бросили вызов коррумпированной власти и поддерживаемой ею организованной преступности». Это про «Карты, деньги, два ствола». Еще: «Простой шотландец не смог смириться с тем, как хозяйничают на его родине солдаты британского миротворческого корпуса, посланного туда моральным предшественником Тони Блэра». Это, разумеется, про «Храброе сердце» с Мейлом Гиббсоном.
— И как же его не закрыли? — спросил Толик. — Не за Блэра, естественно, а за мэра.
— Закрывали. Но наш Спартак — ас по судам. А председатель нашего городского суда, к счастью, всего боится. Я не оговорился — если бы она боялась только Батьку, тут вообще не было бы жизни. Он и голодовку держал две недели, и почти бесплатно привез очень неплохого адвоката — в общем остался при своей газете. Батька ничего сделать с ним не смог. Ему башку проломили — вышел из больницы, пишет по-прежнему. Поломали технику — начал работать на машинке. Все, что мог Батька сделать, так это не пускать газету в киоски. В этой истории, Батька проявился полностью. Каким бы тупым он не казался, но напролом, до конца он не прет. Как бык, который боится за свои рога.
— А кто вообще этот Батька? — спросил Толик. — Если, конечно, ты понял вопрос.
— Понял. Это крепкий хозяйственник с развалившегося завода. Власть он взял после того, как городом четыре года правил мэр-демагог Фомин. На самом деле, Назаренко и Фомин, что по управленческим данным, что по демагогии друг друга стоят, но народу было все равно за кого, лишь бы кто-то другой и обязательно с производственной болтовней. Коммуниста подходящего не нашлось, да и коммунистов у нас недолюбливают. Нет, не так чтобы вообще, просто рассказки о славном прошлом здесь не проходят — город на треть из ссыльно-поселенцев. Потом еще из Степлага у нас много осело. Вообще, вся эта кулацко-зэковская история города много объясняет. Для некоторых любое новое начальство — просто новый этап. Не в переносном, в прямом смысле слова.
— А как живут люди? — спросил Олег.
— Смотря кто. Те, кто держатся на «Катке», у них что-то среднее между зарплатой и пособием, по пятьсот рублей в месяц. За эти деньги, правда, не надо работать. Есть нефтяники — они работают вахтой и получают, по нынешним меркам — можно в этом крутом кабаке и завтракать, и ужинать. Нефтяников, конечно, немного. Да, не забыть бы, еще два сильных производства: ЦБК и кирпичный завод. Кирпичный — условно, там делают еще плитку, кафель, собираются лить бетонные блоки. Зарплата, конечно, не нефтяная, зато рабочих мест побольше. И еще есть пивное производство, тоже, кстати, пятая часть всех городских налогов. Но там такая технология, что штат небольшой. Хозяева ЦБК и Кирпичного — Савушкин и Баринов (Толька тихо толкнул Олега — не проговорись о знакомстве). Это уже другие корни нашего города: недострелянное купечество.
— Как бюджетники? — спросил Олег.
— Лучше, чем могло быть. Все же область считается донором, зарплата идет вовремя, и с маленькой местной надбавкой. Областной, конечно, а не городской. Педагоги, кстати, на мэра злы: Батька все время хочет наложить лапу на эту добавку, чтобы распределять ее сам, а все, что отпускается областью на ремонты школ, он смог заграбастать. Есть еще одна обида. В мэры он шел под лозунгом: становой хребет державы — рабочий класс. Если же это выступление на заводе, то еще и про интеллигенцию, которую надо держать на поводке, а «Красный каток» все его речи тогда давал без купюр. Учителям это обидно: наш педвуз — учреждение с дореволюционной историей, которое основали в Ирхайске еще за полвека до того, как построили завод, да и работают педагогики неплохо. Наш городской лицей — кстати, единственный нормальный проект бывшего мэра — лучший в Западной Сибири по конкурсу. Половина учеников платных, половина — экзамен, который пострашнее вузовского. Вот лицей, как пиво и Кирпичный завод, настоящее крепкое хозяйство. С медиками чуть похуже: надбавки им положены, но не доходят. Пенсионеры у нас, как и всюду, на казенном обеспечении. Ну и для всех — огороды, огороды, огороды. Заречье, Зареченский район, там огород у каждого.
Гоша допил пиво, с еле заметным сожалением глядя на пустое блюдо, где вместо окорока уже лежало несколько косточек.
— Впрочем, чего это я про лицей и огороды? Основную тему еще не кончили. У нас кроме газет еще радио есть.
Штаб в пансионате еще не был оборудован, поэтому Капитан разговаривал с Игорем Вилоровичем так же, где и вчера, в офисе Савушкина.
— Игорь Вилорович, охота мне посмотреть на твоих анкетеров.
— Простите…
— На рядовых опросчиков. Бригадиров сегодня уже видел, спасибо Трое молодцы, насчет Шумейко подумаю, а Карасева, извините.
— Сергей Иванович, мне кажется, этот товарищ полностью заслуживает доверия.
— Заслуживает, но как агитатор. Не волнуйтесь, работы ему хватит. А опрос должен быть абсолютно беспристрастным. И не дай Бог, с уклоном в оптимизм. Не помню ни одну кампанию, которая была бы проиграна из-за слишком пессимистического опроса. Зато во всех поражения — настоящих поражениях, не тех, когда все было понятно с первого дня, не обходилось без социологической туфты. Человеку, который идет по квартирам, опрашивать людей, должен быть все равно, кто победит. Или он обязан это скрывать. К бригадиру это относится вдвойне. Если он будет спрашивать анкетеров: ну как там, общий дух, есть ли у нашего шансы, то его люди будут сдавать ему не анкеты, а мнения. Возможно свои.
— А насчет Шумейко.
— Парень хороший, но видно — поддает. Для меня это хороший знак, он не из фирмы Савушкина, раз с очевидными следами злоупотреблений, так что беспристрастность гарантирована — Капитан усмехнулся. — Но пусть пьет после. Объясните ему, когда кончим опрос, я сам будут пить. Это — повод.
Оба промолчали. Чуть позже Капитан спросил.
— А как у вас было с контролем?
— Бригадиры ходили выборочно по подъездам.
— Что же. Такой лучше никакого. Но придется подходить по другому. Будем вызывать. Этот опрос — стержневой в кампании.
— Андрюха, внизу чисто?
— Порядок. Можешь трогать.
Сергей Тараскин выключил мобилу и еще раз бросил взгляд вниз. Все в порядке, можно трогать.
— Погоди, Серега, давай, еще один прижизненный кадр.
«Броненосец Потемкин» стал искушением не только для мирового кинематографа, но и для советского зодчества. На набережных многих городах появились широкие каменные лестницы, спускавшиеся к воде, независимо от того, была плескавшаяся внизу вода достойна этой лестницы или нет. Но в Нижнем Новгороде спуск, безусловно, удался, хотя бы длиной. Огромная белая лестница шла от Кремля к Волге, и тот, кто прежде имел о своем сердце лишь теоретические сведения, мог узнать, в какой части тела находится этот орган, поднявшись по лестнице вприпрыжку.
Тараскин поставил перед собой более сложную задачу: не подняться по лестнице, а спуститься, но не пешком, а на мокике.
Мокик — маленький мотоцикл, на который даже водительских прав не нужно, на днях выиграл друг Сергея — Андрюха, хозяин спортивного бара: за месяц накопилось столько крышек от пепси, что под одной оказался соответственный приз. Андрюха, у которого был нормальный байк, отнесся к мокику, как жокей к пони, которого ему подарили на 1 апреля. Сергей, заглянувший к нему вечером в бар, посмотреть матч с «Валенсией» и выпить пивка, заметил — на таком агрегате можно только кататься с лестницы. Началось обсуждение с какой лучше, а так как пивка уже выпили немало, то наиболее подходящей оказался Чкаловский спуск, исполнителем же — Сергей.