Сын цирка - Ирвинг Джон (мир книг .TXT) 📗
На следующий день в среду заход солнца доктор наблюдал с балкона с братом Дхара. Мартин задавал вопросы об авиабилетах, сценарист уклонялся от ответов на них с мастерством человека, который мысленно уже проработал возможный диалог.
— Я лечу в Цюрих? Как странно. Совсем не так, как я сюда прилетал, — заметил бывший миссионер.
— У меня хорошие связи с этой авиакомпанией. Поскольку я часто летаю их самолетами, мне делают специальную скидку, — сказал ему Фарук.
— А, тогда понятно. Разумеется, я вам очень признателен. По слухам, это прекрасная авиакомпания, — отозвался бывший кандидат в священники. — Но это же билеты в первый класс! — спохватился он. — Я не смогу вернуть вам деньги за первый класс! — воскликнул Мартин.
— А я не позволю возвращать мне деньги. Повторяю: у меня хорошие связи, мне делают скидку при покупке билета в первый класс, мне это практически ничего не стоит, значит, и отдавать нечего, — отбивал доктор все его наскоки.
— А… понятно. Никогда не летал первым классом, — признался бывший фанатик.
Вряд ли Мартин разберется с этим билетом в течение рейса из Цюриха в Нью-Йоцк. Он прилетит в Цюрих в 6.00 утра, а рейс на Нью-Йорк только в 13.00 дня. Бывший иезуит размышлял, что разрыв между рейсами непонятно длинный. В билете на Нью-Йорк также имелась какая-то странность.
— Это — открытый билет на любой рейс до Нью-Йорка, — пояснил Дарувалла. — Можно зарегистрироваться на любой прямой рейс каждый день. Совсем не обязательно вылетать в Нью-Йорк в день прилета в Швейцарию. Ваш билет действителен на любой день, когда в самолете имеется свободное место в первом класса. Может быть, захочется провести день или два в Цюрихе, а может быть, и уик-энд. Лучше отдохнуть хорошенько перед приездом в Нью-Йорк.
— Это очень благородно с вашей стороны. Но я не уверен в том, что стану делать в Цюрихе… — Тут Мартин остановился, наткнувшись среди билетов на справку об оплате номера в отеле.
— Трое суток в отеле «Сторхен». Это очень приличный отель, а окна вашего номера будут выходить на Лиммат. Вы сможете пройтись по старому городу или к озеру. Вы когда-нибудь были в Европе? — спросил доктор.
— Нет, ни разу, — ответил Мартин Миллс, глядя на справку об оплате номера отеля, завтрака, обеда и ужина.
— Ну, тогда пока.
Вследствие того, что заместитель комиссара полиции находил эту фразу очень глубокомысленной, доктор тоже решил ею воспользоваться. На Мартина Миллса она подействовала: в течение всего ужина реформировавшийся иезуит ни о чем не спорил и казался умиротворенным. Джулия даже забеспокоилась, не отравился ли едой и не заболел ли несчастный брат-близнец Дхара. Доктора не удивило такое поведение, он понимал, что сейчас заботит бывшего миссионера.
Джон Д ошибался — Мартин вовсе не пасовал перед трудностями. Брат актера отказался от возможности стать священником, однако он сделал это, когда достигнуть желаемого было легче легкого, когда он уже видел сутану священника. Он не потерпел неудачу, я всего лишь усомнился, может ли стать священнослужителем. Решение об отступлении, казавшееся таким спонтанным и неожиданным, на самом деле таким не было. У Мартина оно заняло всю жизнь.
Вследствие тщательного контроля сил безопасности Мартин Миллс приехал в аэропорт Сохар за несколько часов до вылета. Фарук не позволил ему взять любое другое такси, кроме как автомашину из компании Вайнода — сам карлик в это время был занят, поскольку вез Дхара в аэропорт. Дарувалла заказал так называемое «такси-люкс» из машин компании «Блю Нил, Лтд». По дороге в аэропорт доктор впервые осознал, как сильно он будет скучать по бывшему миссионеру.
— Я уже привыкаю к этому, — произнес Мартин, когда они проезжали мимо мертвой собаки на дороге.
Фарук подумал, что это относится к виду убитых животных, однако Мартин объяснил, что он стал покидать любые места с чувством некоторого неудовольствия.
— Меня никогда не выгоняют из города за скандальную провинность. Отъезд больше напоминает незаметное бегство. Не думаю, что люди воспринимают меня больше, чем какое-то временное неудобство. К самому себе я отношусь точно так же, правда, без ощущения сильного разочарования. Скорее это похоже на мимолетный позор, — объяснил Миллс.
Доктор снова подумал, что будет скучать по этому сумасшедшему, но вслух произнес совершенно другое.
— Пожалуйста, окажите мне услугу и просто закройте глаза, — попросил Дарувалла.
— Что, на дороге лежит какая-то падаль? — спросил Мартин.
— Может быть, однако дело не в этом. Просто закройте глаза. Уже закрыли? — спросил доктор.
— Да, закрыл, — ответил бывший кандидате священники. — Что вы собираетесь делать? — спросил он нервно.
— Расслабьтесь, сейчас мы поиграем в игру, — сказал ему Фарук.
— Я не люблю игр!
Мартин открыл глаза и подозрительно огляделся.
— Закрой глаза! — заорал Дарувалла.
Хотя обет послушания был уже в прошлом, однако Мартин повиновался.
— Я хочу, чтобы ты представил ту самую автостоянку со статуей Иисуса. Можешь ты ее увидеть? — спросил его доктор.
— Разумеется, могу, — подтвердил Мартин Миллс.
— А Иисус все еще на автостоянке? — спросил его Фарук.
Мартин сделал большие глаза.
— Ну, этого я не знаю, поскольку они ее постоянно расширяют. Вокруг автостоянки всегда много строительной техники. Они могли разрыть ту ее часть, могли перенести статую, — произнес Мартин.
— Я не это имел в виду! Закрой глаза! — заорал Дарувалла. — Можешь ли ты еще видеть эту статую в своем воображении? Иисуса Христа на ночной автостоянке! Все еще можешь видеть его? — воскликнул доктор.
— Ну, естественно, могу, — признался Мартин Миллс.
Он крепко сомкнул глаза, словно ощущал боль. Рот у него тоже был закрыт, на носу появились морщинки. В это время они проезжали трущобы, освещенные лишь кострами из мусора. Запах человеческих испражнений пересиливал вонь горящих отбросов.
— Все закончилось? — спросил Мартин с закрытыми глазами. .
— А разве этого недостаточно? Боже мой, открой наконец глаза! — попросил Дарувалла.
— Это была игра и она уже кончилась? — поинтересовался Мартин.
— Ты видел Иисуса Христа, правда? Что тебе еще надо? Тебе следует понять, что можно быть хорошим христианином и в то время не быть католическим пастором, — произнес Фарук.
— А… вот что вы имели в виду. Ну, конечно, я это понял! — ответил Мартин Миллс.
— Не мог поверить, что буду без вас скучать, но это действительно так, — признался Дарувалла.
— Разумеется, я тоже буду скучать. Особенно без наших маленьких бесед, — ответил брат-близнец Дхара.
В аэропорту после обычного комплекса проверочных мероприятий, после слов прощания они даже обнялись, и доктор следил за Мартином с большого расстояния. Он даже зашел за барьер полицейской службы, чтобы видеть Миллса. Трудно сказать, что привлекало к бывшему миссионеру всеобщее внимание. Может быть, его бинты или сходство в Дхаром, которое одним наблюдателям бросалось в глаза, а другие его просто не замечали. Доктор еще раз сменил Мартину бинты, минимально прикрыв рану на шее, а покалеченное ухо оставил вовсе незабинтованным. Хотя выглядело оно ужасно, но в основном уже зажило. Рука все еще была обмотана бинтом. Жертва нападения шимпанзе подмигивал и улыбался всем, кто на него пристально смотрел. Улыбка казалась естественной, она не была усмешкой Дхара. Тем не менее бывший миссионер впервые напомнил ему загнанное животное.
В конце любого фильма об Инспекторе Дхаре актер всегда удаляется от камеры. Фарук почувствовал, что его трогает вид Миллса — то ли потому, что он все больше напоминал ему Джона Д, то ли потому, что Мартин умилял его сам.
Джона Д нигде не было видно. Доктор Дарувалла знал, что обычно актер садился в самолет одним из первых, однако продолжал искать его глазами. С эстетической точки зрения его бы разочаровало, если бы инспектор Дхар и Мартин Миллс встретились в очереди контроля службы безопасности. Сценарист мечтал, чтобы близнецы увиделись только в самолете, идеальный вариант — чтобы они уже сидели на своих местах.
