Актриса - Минчин Александр (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
— Ты чекистка, Сирина!
— Ну, извинись перед своей дамой, надеюсь, она меня простит.
— Почему ты думаешь, что я с дамой?
— Потому что я не встречала еще мужчин с женским именем Тая.
Я рассмеялся, повесив трубку.
— Как ваша мама? Не ругается, что вас нет?
— Очень перевозбуждена моей встречей сегодня.
— Я буду молиться за вас…
— А вы умеете?
— У меня есть наставница, я учусь.
— Давно?
— Около года. — И она перевела неожиданно разговор: — Как вам сырники?
— Замечательные. Я еще съем?
— Пожалуйста. Съешьте все. Я вам с собой дам: вы опять целый день ничего есть не будете. Можно я вас отвезу?
Я колебался — я не любил быть обязанным. Я не ответил, а спросил:
— Что вы будете делать целый день?
— Читать вашу книгу.
— А… — только и сказал я. — А вечером?
— Вечером у меня в гостях, я думаю, будет известный, подающий большие надежды автор этой книги, — американский писатель.
— Кто же, если не секрет? — спросил я.
— Вы, Алешенька, вы.
— Это приглашение?..
Чай — прекрасный напиток, мои внутренности оживают после нескольких чашек. Или я возбужден и взволнован предстоящей встречей?
Да, я возбужден и взволнован. Опять звонит телефон.
— Отвечайте, не смущайтесь. Я понимаю, опять по делам…
— Алло, — я беру трубку.
Удивленный голос говорит:
— А Таю можно к телефону?
— Пожалуйста, — я передаю трубку.
Она слушает и смотрит на меня.
— Да, мамуля, у меня гость издалека, мы пьем чай.
И они о чем-то говорят, я иду в ванную. По-моему, перепил чаю, так как в канале чувствую легкую резь. Наверно, крепкая заварка. В Империи вообще слабый чай никто не пьет.
Я быстро одеваюсь. Костюм, рубашка, галстук. Сурово расправляюсь ее щеткой со своими волосами, пытаясь их уложить и успокоить. Они волнуются.
В комнате, куда я захожу взять пакет, натыкаюсь на одевающуюся актрису. Она нисколько не смущена. Хотя я впервые созерцаю ее голой при дневном свете. Я вижу часть обнаженного тела. И задумываюсь…
Пожалуй, еще немного — и я буду готов написать ее портрет. Я не забыл. Мне портреты не очень удаются. Я вообще не портретист. Искусство портрета девятнадцатого века давно утрачено.
— Какая встреча! — чтобы скрыть смущение, восклицаю я. Я смущен.
— Я буду через пару минут готова, я все-таки отвезу вас.
Она в мгновение ока собирается, удивительная женщина. Я ненавижу ждать, когда женщины собираются, это так долго и нудно.
В холле:
— Я хочу поцеловать вас, за заботу и за сырники.
— Куда вы хотите поцеловать меня? — Она улыбается.
— Я еще не думал.
— Ну, тогда вы подумайте, а я в предвкушении закрою глаза.
Мы выходим в летний солнечный день. Моему телу отчего-то легко. Отчего? Она, издатель, проведенная ночь, завтрак, забота, литературные надежды? Или совокупность всех этих слагаемых?
Она надевает солнечные очки и забрасывает их на лоб.
— Так модно? — спрашиваю я.
— Очень. Вы разве не знали? Когда я с вами попрощаюсь, я опущу их на глаза, а сейчас я хочу вас видеть без помех.
— Когда вы хотите уехать? — спрашиваю я.
— Как пожелает мой султан.
— У вас через пару дней последний спектакль?
Она безразлично кивает.
— В пятницу, — говорю я.
— Слушаюсь, мой повелитель, — отвечает она.
И тихо шепчет:
— Я буду собрана.
В 4.25 я появляюсь на широкой мраморной лестнице первого издательства Империи «Отечественная литература». Издательства, которое печатало лучшие книги и собрания сочинений всемирно известных писателей. Сам издатель представлялся мне каким-то богом, наверху, абсолютно недостижимым.
По указке часового я поднимаюсь на второй этаж и прохожу через какую-то анфиладу маленьких коридорчиков, пока не натыкаюсь на табличку. Из-за стола встает миловидная секретарша в джинсах.
— Простите, как я могу найти господина Доркипанидзе?
Она с почтительным интересом разглядывает меня.
— Вы, должно быть, господин Сирин? Проходите, вас ждут.
Что меня ждут, мне понравилось. Я не поверил…
Она открыла высокую дверь, обитую черной кожей, и пропустила в массивный кабинет. Отделанный панелями орехового дерева.
Скажу вначале, что, даже если бы этот человек оказался из олова, — он бы мне все равно понравился.
Из-за стола встал, оторвавшись от бумаг, скорее высокий человек с абсолютно седой головой и очень живым лицом и протянул мне руку.
— Здравствуйте, — сказал я.
— Здравствуйте, я — Джордж Доркипанидзе.
— Алексей Сирин.
— У вас известная фамилия.
— За его романы я не отвечаю.
— Но он потом сменил ее на свою фамилию. Проходите, садитесь.
Я сел в начале Т-образного стола, который примыкал к его письменному.
Мы сразу заговорили на своем эзотерическом языке, обоим близком и понятном. Позади его кресла было большое полукруглое окно, пропускающее достаточно света, чтобы смягчать строгость и мрачность темного дерева.
— У вас очень уютный кабинет, — сказал я.
— О, это именитый кабинет, прямо в нем снималась сцена из американского фильма «Славянский дом», и я, поверите или нет, играл Издателя. С вашей очень известной актрисой — Джейн Фондой. Увлекательная женщина. Вон, за стеклом, наша фотография.
Они действительно были сняты вместе, Джейн — почти без грима. Я иссяк.
Он завел светский разговор. Издатель был на редкость искусный соловей и очаровывал своей манерой говорить.
— Как поживает мой приятель? — И он назвал известного американского писателя, публициста, который по идее меня рекомендовал. Вопрос был задан на чистейшем английском языке. Я ответил по-английски, и вся наша дальнейшая беседа протекала на английском.
— У вас прекрасный язык, причем не британское произношение, что большая редкость. Для этих мест.
— Я ведь много лет работал в Институте Америки и сюда, так сказать, попал случайно.
— Разве такое возможно? Я до сих пор не могу поверить, что сижу в этом знаменитом издательстве…
— Это быстро пройдет. Я вот мечтаю вырваться отсюда — на отдых. Но… каждый день новые заботы. Поверьте мне, вы счастливый человек, что не имеете отношения к издательскому делу. Надеюсь, вы не пишете ничего.
— Господин Дор…
— Никаких «господинов», зовите меня Джорджем.
— Мне очень нравится это имя. Помните, как начинается пьеса «Кто боится тигра?»?
— «Джордж, откуда это: „Ну и болото!?“»
— Конечно, это моя любимая пьеса.
Где-то подспудно я почувствовал «родную душу». Он был очень изящным, быстро схватывающим, придворным собеседником. Живо реагирующим и моментально кроющим любую карту-слово своим словом-козырем.
— Как вам наша столица, вы здесь первый раз?
— Нет, я здесь родился.
Он с удивлением вскинул глаза на меня:
— Когда же вы эмигрировали?
— Тринадцать лет назад.
— Я надеюсь, с семьей?
— Один.
— Бог мой, да вы герой! Так молодо выглядите. Вы смелый человек, Алеша, Знали хорошо язык?
— Ни одного слова.
— Вы меня восхищаете. Я думал, вы урожденный американец.
— Наверное, удивлю, даже азбуки не раскрыл, набрался среди людей, до сих пор мечтаю открыть «грамматику». Правда, первый год спал со словарем.
— Иногда это лучше, чем с женщиной. Вы женаты? — засмеялся он.
— Был.
Он взглянул на часы.
Все, оборвалось у меня внутри, аудиенция закончена.
— В пять часов у меня прием с англичанами, впрочем, подождут, мне интересно с вами беседовать.
Он нажал клавишу селектора:
— Танюша, принесите нам чайку. Ну, там конфеты, печенье. А то наш американский гость подумает, что у нас есть нечего.
«Через минуту будет подано», — услышал я смеющийся голос. «Интересно, когда он с ней спит», — подумал я.
— Милая девушка.
— Очень. Они у меня все милые, — голосом богатого купца сказал он. — Вы еще других не видели.
